Миф и религия как метод и способ философской рефлексии

Некотоpые ученые pассматpивают мысль, жизнь и чувство, как следствие сочетаний матеpии; для них она - пpичина этих сочетаний.

Различные pелигии - способы, котоpыми человек осуществляет свое искание Бога. В этом опpавдание и необходимость их pазнообpазия. Ибо один способ подходит одному человеку, дpугой подходит дpугому. Cуществует множество темпеpаментов, множество умственных типов, а потому и множество pазличных потpебностей. Кpоме того, мы находимся на pазличных ступенях эволюции; некотоpые из нас - взpослые, дpугие - дети; pавных нет. Истина ведь одна и та же, но существуют сотни pазличных путей выpажения ее и все же целое никогда не бывает выpажено в совеpшенстве.

Внимательное исследование множества развалин, оставшихся от прошлого, изыскания исследователей старины и археологов, изучение литературы древних цивилизаций, результаты, полученные благодаря раскопкам и научным переводам античных надписей - все это служило не допускающим возражений доказательством того, что основные учения всех религий тождественны. А их моральный кодекс на одинаковой ступени развития. Рассказы об их Основателях сильно похожи друг на друга. Даже внешние церемонии, формы, обряды и богослужения различных религий, хотя и отличаются друг от друга в частностях своего внешнего облика, сходны по своим основным идеям. 

Христианство  - это религия. Но сама по себе религия это не главное. Потребность в единении, с одной стороны, и  довольно широкое распространение христианства по миру - с другой, породили среди верующих убежденность, что если отдельный христианин может быть слаб и нетверд в вере, то объединение христиан в целом обладает Духом Святым и Божьей благодатью. Очень важным фактом в развитии понятия «церковь» стала идея ее непогрешимости: ошибаться могут отдельные христиане, но не церковь. Человек, согласно христианскому учению, сотворен как носитель «образа и подобия» Бога. Однако грехопадение, совершенное первыми людьми, разрушило богоподобие человека, наложив на него пятно первородного греха. Христос, приняв крестные муки и смерть, «искупил» людей, пострадав за весь род людской. Поэтому христианство подчеркивает очистительную роль страдания, любого ограничения человеком своих желаний и страстей: «принимая свой крест», человек может побеждать зло в себе самом и в окружающем мире. Идеал мученика становится в христианской этике центральным. С этим взглядом на человека связано характерное только для христианства понятие «таинства» - особого культового действия, призванного реально ввести божественное в жизнь человека. В церковь человек приносит свои грехи и какие бы они ни были, служитель церкви их с человека снимает. Причем сами грехи исчезают как в духовном мире, так и мире материальном, то есть в душе и суе. Это в христианстве называется исповедью. Возникновение и распространение христианства пришлось на период глубокого кризиса античной цивилизации упадка ее основных ценностей. Произошло столкновение двух различных идей: античной и христианской.  Христианское учение привлекало многих, разочаровавшихся в римском общественном устройстве. Оно предлагало своим приверженцам путь внутреннего спасения: уход от испорченного, греховного мира в себя, внутрь собственной личности, грубым плотским удовольствиям противопоставляется строгий аскетизм, а высокомерию и тщеславию «сильных мира сего» - сознательное смирение и покорность, которые будут вознаграждены после наступления Царства Божьего на земле. Христианство помогло миру избежать великой битвы за освобождение человека. Ведь оно смогло без смены государственной власти, через смену личности, ликвидировать один социальный строй (рабовладельческий) и создать совершенно другой по своей сути строй.  Христианство возвышало человека. Исходя из христианского учения, человек в мире стал свободен и зависел он лишь от Бога. Люди, принимая христианство, освобождались от рабства, но тут же принимали на себя другую ношу - религиозную.  Расцвет христианства - это была эпоха высочайшего гуманизма вплоть до физической защиты человека (монастыри). Но в реальной жизни все сложилось гораздо сложнее. Человек впал в прямую зависимость от церкви и тягот с нею связанных. Человек был замкнут в религии, а разум человека хотел познания. С XIV по XVI века продолжается эпоха Возрождения – Ренессанс. Немаловажный период в культурном и идейном развитии стран Западной Европы. Люди, зажатые церковью, пытаются вырваться, выйти из-под ее влияния. Человек обретает свое новое Я. Происходит обращение к культурному наследию «античности», как бы «возрождение» его. В эпоху Возрождения сталкиваются две неправды. Одна - научная, которая не приемлет церковь, а вторая церковная, которая категорически не желает признавать науку. 

Ислам – вторая после христианства по числу последователей мировая религия, религия смирения и полной покорности всевышней воле. Её основал в VII веке на почве арабских племенных религий пророк Мухаммед. Он провозгласил, что существует лишь один великий Аллах и что все должны быть покорны его воле. Это был призыв к сплочению арабов  под знаменем единого бога. Мухаммед призвал арабов верить в единого бога и служить ему в ожидании конца мира, судного дня и установления «царства справедливости и мира» на Земле. В исламской религии Аллах – бог единственный, безликий, высший и всемогущий, мудрый, всемилостивейший, творец всего сущего и его верховный судья. Рядом с ним нет никаких богов, никаких бы то ни было самостоятельных существ. Здесь нет христианской троицы с ее запутанными взаимоотношениями между богом-отцом,  его сыном Иисусом и мистической фигурой бога-духа святого. В исламе есть учение о рае и аде, о воздании человеку в загробном мире за его дела. На страшном суде сам Аллах будет допрашивать каждого из живых и мёртвых, и они, нагие, с книгой, в которой записаны их дела, будут в страхе ждать его решения. Грешники попадут в ад, праведные в рай.

В отличие от христианства, ислам развивался в условиях религиозно-политической слитности, так что его авторитетами были сами политические и одновременно религиозные вожди - пророк, халифы, эмиры, представители власти на местах. Любой чиновник обязан был согласовывать свои действия с нормами Корана и шариата, т.е. считаться с ролью духовенства, с силой религии. Ислам послужил мощным  импульсом  развития такого феномена, как “мусульманский мир”, который вырос на обширной территории Ближнего Востока с мощной политической структурой и высокоразвитой цивилизацией. Успехи и достижения арабской культуры воздействовали на многие страны, в том числе и на культурные центры христианской Европы. Из многих религиозных систем современного мира ислам является одной из наиболее значительных сил.  

К мировым религиям относится также и буддизм. Буддизм  – религия преодоления страданий. Буддизм возник в Индии в VI-V вв. до н.э., на пять столетий раньше христианства и на двенадцать - ислама. Сиддхартха Гаутама Шакъямуни, известный миру под именем - Будды, т.е. Просветлённого, был сыном князя из племени Шакъя. Мир, как его видел Будда, это бесконечное число отдельных мимолётных сущностей, находящихся в состоянии безначального волнения, но постепенно направляющихся к успокоению и абсолютному уничтожению всего живого, когда его элементы приведены один за другим к полному покою. Успокоение – вот реальное единственное блаженство, которое может дать жизнь. Рождение и старение, болезнь и смерть, разлука с любимым и союз с нелюбимым, недостигнутая цель и неудовлетворённое желание - всё это страдание. Страдание происходит от жажды бытия, наслаждений, созидания, власти, вечной жизни. Уничтожить эту ненасытную жажду, отказаться от желаний, отрешиться от земной суеты – вот путь к уничтожению страданий. Чтобы избежать страдания, человек должен подавить в себе всякую привязанность, всякое желание, стать безразличным к радостям и горестям жизни, к самой смерти. Именно за этим путём лежит полное освобождение, Нирвана. 

Глава 2 

Религия и Миф - формы культуры, обнаруживающие в ходе истории глубинную взаимосвязь. Стремление людей обрести финальную осмысленность своего существования, рационализируя непостижимое, ведет к постоянному воспроизводству в культуре Мифа и Религии.

Религия, как таковая предполагает наличие определенного мировоззрения и мироощущения, центрированных на вере в непостижимое, божеств, источник существующего. На этой основе возникают специфичные для нее отношения, стереотипы действия, культовая практика и организации. Религиозный взгляд на мир и сопутствующий ему тип мироощущения первоначально складываются в границах мифологического сознания. Разные типы религии сопровождаются несхожими между собой мифологическими системами. Одновременно существует и тенденция обособления мифа от религии, ибо он обладает имманентной логикой саморазвертывания, которая не обязательно обращена на последнюю реальность - непостижимый абсолют.

Сообразно с логикой мифа можно препарировать социо-культурные явления или же созидать идеальные конструкции средствами художественной  фантазии. Миф - первая форма рационального постижения мира, его образно-символического воспроизведения и объяснения, выливающихся в предписание действий. Миф превращает хаос в космос, создает возможность постижения мира как некоего организованного целого, выражает его в простой и доступной схеме, которая могла претворяться в магическое действие как средство покорения непостижимого. Интерпретация универсума мифа антропоморфна: он наделяется теми качествами, которые окрашивают бытие индивида и его взаимосвязи с другими людьми. Отсутствие субъект-объектной оппозиции, изначальная нераздельность мира также специфичны для мифологии. Мифологические образы наделяются субстанциальностью, понимаются как реально существующие. Символическое воображение продуцирует образы, воспринимаемые как часть действительности. Боги древнегреческого пантеона, например, столь же реальны, как и олицетворяемые ими стихии. Мифологические образы в высшей степени символичны, являясь продуктом синтеза чувственно-конкретного и понятийного моментов. Конкретный мифологический персонаж соотносится с предельно широкой сферой феноменов, которые объединяются в единое целое посредством метафоры, созидающей символическое. Циклизм первоначальной архаической мифологии, до определенной степени преодолеваемый эсхатологически окрашенной иудеохристианской традицией, по Элиаде, объясним как средство преодоления страха перед безудержным потоком времени. В любом случае, миф - средство снятия социокультурных противоречий, их преодоления. Миф рождается на стадии господства архаического сознания, но не уходит со сцены истории и с появлением изощренных рефлективных процедур, ибо антропоморфное видение реальности постоянно воспроизводится в культуре, апеллируй к массовому сознанию. Социально-мифологические конструкции отвечают чаяниям массы и зачастую получают свое завершение в рефлективных усилиях профессиональных идеологов. Примерами могут служить нацистский миф крови или миф о советском человеке. Иногда архаичный миф оживает в рафинированных философских конструкциях: учение Маркузе о противоборстве в культуре начал, заложенных Прометеем и Орфеем, или же попытки реанимации индоевропейской мифологии в философии лидера «новых правых» де Бенуа. Религиозно-мифологические представления специфичны своей направленностью на непостижимое, принципиально находящееся за пределами компетенции разума, опорой на веру как высшую инстанцию по отношению к любым теологическим аргументам. Вера сопряжена с экзистенциальной активностью субъекта, попыткой осмыслить свое существование. Обрядовые действия и практика индивидуальной жизни базируются на ней, служат ее продолжением. Одновременно они стимулируют веру и делают религию возможной. Мифологические представления получают статус религиозных не только через их ориентацию на непостижимое, но и благодаря их связи с обрядами и индивидуальной жизнью верующих. Особый интерес вызывает сегодня анализ языка религии. Католические авторы почитают таковым язык аналогии. Р.Б. Брейтвейт, Т.Р. Майлз, П.Ф. Шмидт и другие представители некогнитинистского подхода, сложившегося в англо-американской философии религии, полагают, что религиозный дискурс, в отличие от научного, ориентирован на выработку некоторых конвенциональных форм нравственного поведения, их утверждения как идеальных жизненных образцов. Во второй половине 20 века становится очевидным, что религиозно-мифологичесие представления понимаются и интерпретируются сквозь призму языкового горизонта современности. К этому заключению приходят К. Ранер, В. Панненберг, Э. Корет и другие католичесике и протестантские авторы, избирающие платформу герменевтики. Тезис о многообразии форм религиозного дискурса, его зависимости от культурного окружения фактически прокладывает дорогу межконфессиональному диалогу, плюрализму и веротерпимости.

«Красивое» изложение  является причиной того, что наука  теософия получила сейчас такое распространение  и финансовую поддержку. Все их понятия, в конечном итоге, сводятся к одной  единственной и основополагающей мысли  о разрушении и уничтожении существующего мира и построении на пепелище своего нового мира, со своей верой и законами, не приемлющими какой-либо формы несогласия, протеста с теософской доктриной. Суть теософии состоит в том, что в нашем мире скрыта некая тайна о нем самом и человек может приобщиться к этой тайне. И приобщаясь к ней человек сам становится Богом, начинает вершить судьбу мироздания. Теософия невероятно политизированное учение. Ярким примером теософского мышления является любая тоталитарная система, будь то построение коммунистического государства в России или Гитлеровский Рейх, со всеми вытекающими из нее последствиями. Исторически, теософия не имеет права на жизнь, так как основана на насилии и терроре. 

Глава 3 

Известно, что  время в сознании людей первобытного общества выступает не в виде нейтральной координаты, а в облике таинственной силы, управляющей всеми вещами и жизнью людей. Поэтому оно эмоционально насыщено: время может быть добрым и злым, благоприятным для одних видов деятельности и опасным для других. Существует сакральное время, время празднества жертвоприношения и т.д. Время в первобытном обществе - это не привычное и обычное для нас векторное время: оно не течет линейно из прошлого в будущее, оно либо не движется, либо вращается по кругу.

Восприятие времени, как вращения по кругу вечного возвращения, было присуще и европейским народам. Оно не было полностью изжито и в средние века: сознание крестьянства не могло преодолеть влияния природных ритмов. Но временная ориентация подверглась существенной трансформации под воздействием христианства.

Во-первых, в  христианском миросозерцании понятие  времени было отделено от понятия  вечности. Вечность – атрибут бога, земное же время – это "тень вечности", "смена вещей". Христианин стремится  перейти из времени в вечность.

Во-вторых, историческое время приобретает определенную структуру, разделяясь на две главные  эпохи: до рождества Христова и после  него. История движется от акта божественного  творения к Страшному суду. Время  становится векторным, линейным и необратимым.

Но в средневековом сознании "время купца" возобладало над "временем церкви". Механические часы, установленные на башнях соборов, прекратили церковную "монополию" на время, отмерявшую его звоном колоколов. Впервые время окончательно "вытянулось" в прямую линию, идущую из прошлого в будущее через точку, называемую настоящим. Если ранее различия между прошедшим, настоящим и будущим были относительными, а разделявшая их грань – подвижной (в религиозном ритуале, например), то с торжеством линейного времени эти различия сделались совершенно четкими.

Все эти трансформации  привели к возникновению того понятия времени, которое существует и поныне.

Время у них  носит конкретный, личностный характер, его нельзя абстрагировать от таких  экзистенциальных понятий, как "надежда", "решимость", от чувства любви, ожидания, раскаяния и т.д.

История становится сферой осуществления времен. Каждая культура, с такой точки зрения имеет свою судьбу, свой миф, свое время.

“В философии различают время обратимое и необратимое (однонаправленное). Первое иначе называется мифологическим, второе – историческим. Согласно (привычному нам) восприятию, время всегда течет в направлении от прошлого через настоящее к будущему так, что его инверсия не возможна (в этом необратимость времени). События, происшедшие ранее, безвозвратно остаются в прошлом. Согласно мифологическому восприятию, ход времени цикличен”⁴. В современном сознании однонаправленность и необратимость кажутся наиболее очевидными, сразу же бросающими в глаза свойствами времени. Но они должны - в этом сходятся почти все ученые - иметь какое-то обоснование в самой природе вещей, в том, как наш мир устроен. Один из ответов на вызовы современности связан с актуализацией норм и образов более ранних способов социальной организации, например, родоплеменных, основанных на кровнородственных отношениях. Получается заколдованный круг. Повышенный интерес к мифу в этой связи выступает фактором этнической идентичности. При этом не может быть и речи о критическом подходе к форме духовного освоения действительности, свойственной типу социальности с простым воспроизводством жизни.

Традиционные  общества ориентированы на воспроизводство  исторически сложившегося образа жизни, господствовавшего на протяжении многих столетий. Если говорить о типе мышления такого общества, то существенная особенность его носителей — отождествление идей и действительности, неразличение естественного и сверхъестественного. В этих случаях исключается возможность внутренних противоречий, что может приводить к убеждениям, не имеющим отношения к реальности. При этом основная задача мышления — не подвергать сомнению традиционные

верования. В этом случае традиционные взгляды принимаются автоматически. “Как только появляется новое общепризнанное объяснение, оно автоматически становится традиционным, и, поскольку размыта граница между прошлым и настоящим, оно будет восприниматься так, как будто существовало от века. Таким образом даже изменяющийся мир может достаточно долгое время казаться неизменным” ⁵. Невосприимчивость к позитивной критике ведет к подавлению всех альтернативных точек зрения и требованию всеобщего подчинения. Отсюда — тотальный контроль поведения, намерений и мыслей всех членов общества. Подобная ситуация ведет к духовному иждивенчеству людей, ненужности их человеческих чувств, кроме самосохранения.