Проблемы художественного перевода

Далее, схема рифм (порядок, в котором они расположены) имеет решающее значение и для стилистической, и для музыкальной организации строфы. Эквивалентно важен и характер рифм: независимо от метра стихи с различным чередованием рифм будут иметь различную стилистику, так как в стихах основой стилистики является звукопись, или мелодия стиха.

В этом же аспекте также очень  важен характер переносов (enjabement), которые возникают тогда, когда словосочетание может быть синтаксически не закончено к концу строки, и его завершение переносится на следующую строку. Они большой степени определяют интонационное движение стиха, помогают передать течение поэтической мысли, подчеркивают смысловые ударения.

Группа стихов, взаимно связанных схемой чередования размеров и рифм, обычно правильно повторяющейся на протяжении всего произведения, образует строфу - ритмическую единицу метрического членения стихотворного текста. Строфа находится как бы на стыке метрики и композиции: в большинстве случаев строфа обладает не только ритмической и интонационно-синтаксической законченностью, вызывающей паузу более сильную, чем паузы между отдельными стихами внутри строфы, но и определенной семантической завершенностью, так как чаще всего развивает отдельную микротему.

В стихотворном произведении строфа выступает как существенный структурный  фактор, как важное звено, которое  связывает план выражения и план содержания художественного целого. Многим исследователям и поэтам представляется необходимым подчеркнуть целостность строфы как “смысловой конструкции”. Строфа может рассматриваться как сложное синтаксическое целое, служащее формой выражения законченного авторского высказывания, отражающее движение поэтической мысли. Однако понятие единой темы, более или менее полно раскрывающей какую-либо сторону характеризуемого явления, остается ведущим признаком сложного синтаксического целого.

Строфика - форма последовательности стихов, архитектоника стихотворения, и несоблюдение строфики оригинала ведет к нарушениям общего стиля произведения. Требование воспроизвести строфическое построение с максимальным соответствием оригиналу не предполагает простого копирования строфических схем, а отражает стремление к установлению функциональной эквивалентности между структурой оригинала и структурой перевода.

Однако даже если в оригинале  и в переводе используется одинаковая система стихосложения, как в  частном случае, приведенном в  данной работе, многое также зависит  и от таких особенностей слова, как  его величина и звучание.

Английский язык в основном моносиллабический, в нем гораздо больше  односложных  слов, чем в русском языке. Поэтому  английская стихотворная строка вмещает  больше слов, и, следовательно, мыслей, понятий, художественных образов. Этот фактор также влияет на ритм, и его необходимо учитывать в переводе.

Очевидно, что при стихотворном переводе всегда требуется как можно  более точное воспроизведение всех вышеперечисленных элементов.

Однако основным своеобразием поэтического перевода, как это ни парадоксально, является его условно-свободный характер, и если есть отступления, вызываемые языковыми различиями, которые характерны и для прозаического перевода, то есть отступления, характерные именно для стихотворного перевода - те, которых требует форма.

Дело в том, что свободная композиция и условный характер стиха не всегда дают возможность найти не только прямые языковые, но и прямые метрические соответствия. Хотя своеобразие композиции в поэзии опирается на устойчивый ритмический строй, так что в первую очередь для отыскания стилистического ключа стихотворного подлинника следует разобраться в ритме и метре.

Ритм согласован с содержанием  произведения и с соответствующей  содержанию интонацией и построением - все эти элементы и создают  стиль метрической организации стихотворения.

Так что в первую очередь переводчик должен перенести  соотношение между ритмом и интонацией, а не размер со всеми его метрическими единицами. Вполне возможны случаи, когда стихотворный размер подлинника и перевода оказывается одним и тем же, и в этом случае соблюдение тех или иных формальных приемов оказывается важным и как цель, и как средство, позволяющее достигнуть наибольшей степени эстетической равноценности подлиннику. Однако практика показывает, что даже соблюдение всех или почти всех формальных элементов в переводе не делает его адекватным.

4. Ошибки при  переводе

Говорят, на одной конференции по проблемам перевода докладчик начал  свою речь так: «Искусство - тяжёлая  проблема вообще. А искусство перевода вообще тяжёлая проблема». Так оно и есть: трудности, стоящие перед переводчиком, неисчислимы. И первая из них – понимание оригинала. Если переводчику не удалось передать мощь, разнообразие или гармонию оригинала – это не позор. О чуде можно мечтать, но требовать его нельзя. Ошибка же, вызванная непониманием текста, - серьёзный удар по репутации переводчика

Во многих ошибках повинны так  называемые ложные друзья переводчика – слова одного языка, похожие по звучанию на слова другого, но имеющие иное значение. Так, английское paragraph, например,  означает не ‘параграф’, а ‘абзац’.

Вторая причина многочисленных ошибок – непонимание идиом, фразеологических оборотов. Нельзя переводить английское to catch cold буквально («поймать холод») – это выражение значит ‘вмешаться’.

Множество ошибок вызвано и тем, что переводчик не знает культуры той страны, с языка которой он переводит. В переводах с английского сейчас можно встретить Джона Баптиста (John the Baptist – это Иоанн Креститель) и Святую Вирджинию (а это святая Дева, Saint Virgin). В художественных текстах часто встречаются цитаты из Библии и Шекспира, из детских прибауток и стихов, которые учат наизусть в школе. Если переводчик не опознает цитату, может получиться ляпсус вроде «Спирт хорош, а мясо протухло».

Поскольку в результате перевода художественного текста и перевод должен получиться художественным, важно уметь писать на родном языке. Не случайно лучшими переводчиками часто бывают хорошие поэты и писатели, даже если они не знают языка оригинала в совершенстве.

Есть случаи, когда переводчику нужны не только знания, но и особое мастерство. Писатель часто играет словами, и эту игру бывает непросто воссоздать. Вот английская шутка, построенная на каламбуре. Человек приходит на похороны и спрашивает: I’m late? И в ответ слышит: Not you, sir. She is. Английское слово late значит и ‘поздний’ и ‘покойный’. Герой спрашивает: Я опоздал? А ему отвечают: Нет, покойник не вы, сэр, а она. Как быть? По-русски игра не получается. Но переводчик вышел из положения: Всё кончилось? – Не для вас, сэр. Для неё.

Такие ловушки подстерегают переводчика  на каждом шагу. Особенно трудно передать речевой облик персонажей. Хорошо, когда говорит старомодный джентльмен или взбалмошная девица – легко  представить, как они говорили бы по-русски. Гораздо сложнее передать речь ирландского крестьянина по-русски или одесский жаргон по-английски. Здесь потери неизбежны, и яркую речевую окраску поневоле приходится приглушать. Недаром фольклорные, диалектные и жаргонные элементы языка многие признают совершенно непереводимыми.

Особые трудности появляются, когда языки оригинала и перевода принадлежат к разным культурам. Например, произведения арабских авторов изобилуют цитатами из Корана и намёками на его сюжеты. Арабский читатель распознаёт их также легко, как образованный европеец отсылки к Библии или античным мифам. В переводе же эти цитаты остаются для европейского читателя непонятными. Различаются и литературные традиции: европейцу сравнение красивой женщины с верблюдицей кажется нелепым, а в арабской поэзии оно довольно распространено. А сказку “Снегурочка”, в основе которой лежат славянские языческие образы, на языки жаркой Африки вообще непонятно, как переводить. Разные культуры создают едва ли не больше сложностей, чем разные языки. Однако стремление людей понять друг друга заставляет переводчиков снова и снова пытаться совершить чудо. И иногда оно получается.

Заключение

Художественный перевод, как поэтический, так и прозаический, - искусство. Искусство – плод творчества. А  творчество несовместимо с буквализмом. Это уже отчётливо осознавала русская литература XVIII века. Она отграничивала точность буквальную, подстрочную от точности художественной. Она понимала, что только художественная точность даёт читателю войти в круг мыслей и настроений автора, наглядно представить себе его стилевую систему во всём её своеобразии, что только художественная точность не приукрашивает и не уродует автора.

Этот взгляд на перевод русский  восемнадцатый век оставил в  наследство девятнадцатому, девятнадцатый  – двадцатому. В статье А.С.Пушкина  о Мильтоне и о Шатобриановом переводе «Потерянного рая» читаем: «…русский язык… не способен к переводу подстрочному, к переложению слово в слово…»

А Б.Л.Пастернак в «замечаниях  к переводам Шекспира» выразился  так: «… перевод должен производить  впечатление жизни, а не словесности».

Но раз перевод – искусство, ничего общего не имеющее с буквалистическим ремеслом, значит, переводчик должен быть наделён писательским даром. Искусство  перевода имеет свои особенности, и  всё же у писателей-переводчиков гораздо больше черт сходства с писателями оригинальными, нежели черт различия.

Об этом прекрасно сказано в  «Юнкерах» А.И.Куприна: «…для перевода с иностранного языка мало знать, хотя бы и отлично, этот язык, а надо ещё уметь проникать в глубокое, живое, разнообразное значение каждого слова и в таинственную власть соединения тех или других слов».

Переводчикам, как и писателям, необходим многосторонний жизненный  опыт, неустанно пополняемый запас  впечатлений.

Переводом за

Язык писателя-переводчика, как  и язык писателя оригинального, складывается из наблюдений над языком родного народа и из наблюдений над родным литературным языком в его историческом развитии.

Только те переводчики могут  рассчитывать на успех, кто приступает к работе с сознанием, что язык победит любые трудности, что преград для него нет.

Вспомним слова М.В.Ломоносова из посвящения к составленной им «Российской  грамматики»: по его мнению, русский  язык заключает в себе «великолепие испанского, живость французского, крепость немецкого, нежность итальянского, сверх того, богатство и сильную в изображениях краткость латинского языка…».

Вспомним слова А.И.Герцена из «Былого и дум»: «…главный характер нашего языка состоит в чрезвычайной лёгкости, с которой всё выражается на нём – отвлечённые мысли, внутренние лирические чувствования, «жизни мышья беготня», крик негодования, искрящаяся шалость и потрясающая страсть».

Сошлёмся и на утверждение Н.В.Гоголя в «Мёртвых душах»: «…нет слова, которое так бы кипело и животрепетало, как русское слово».

Национальный колорит достигается точным воспроизведением портретной его живописи, всей совокупности бытовых особенностей, уклада жизни, внутреннего убранства, трудовой обстановки, обычаев, воссозданием пейзажа данной страны или края во всей его характерности, воскрешением народных поверий и обрядов. Сошлёмся на опыт В.Г.Короленко. В лучших своих сибирских рассказах он, не злоупотребляя иноязычными словами, так описывал внешность якутов, их юрты, утварь, нравы и образ жизни, так изображал якутскую природу, что по прочтении его рассказов создавалось впечатление, будто мы вместе с ним побывали в дореволюционной Якутии.

Русский поэт Я.П.Полонский написал «Песню цыганки» («Мой костёр в тумане светит…»), в которой нет ни одного цыганского слова, а цыгане её тотчас подхватили и запели, - значит, признали своей.

У всякого писателя, если только он подлинный художник своё видение  мира, а, следовательно, и свои средства изображения. Индивидуальность переводчика  проявляется и в том, каких  авторов и какие произведения он выбирает для воссоздания на родном языке.

Для переводчика идеал – слияние  с автором. Слияние требует исканий, выдумки, находчивости, вживания, сопереживания, остроты зрения, обоняния и слуха. Раскрывая творческую индивидуальность, но так, что она не заслоняет своеобразия автора.

В заключение хочу сказать что, как бы ни был талантлив переводчик, полностью передать все оттенки художественного произведения практически невозможно. И лишь единицы, которые прониклись духом автора, могут дать более точный перевод, выделив при этом все то, что хотел рассказать автор в своих произведениях.

Список литературы

1. Гинзбург Л. Разбилось лишь сердце мое // Новый мир. – 1981 №8.
2. Галь Нора. Слово живое и мертвое – М., 1987.
3. Чуковский К. Высокое искусство. – М., 1988.
4. Казакова Т. А. Практические основы перевода – СПб, Союз 2003.
5. Комиссаров В. Н. Теория перевода – М.: Высшая школа, 1990.
6. Зарубежная поэзия в русских переводах. – М., 1968.
7. Иностранная литература №8, 2002.
8. Бархударов Л. С. Язык и перевод – М., 1975.