Экономическое наследие Хаймана Мински

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ НАСЛЕДИЕ ХАЙМАНА  МИНСКИ.

(глобальная финансовая  хрупкость и кризис: уроки для  России)

А. НЕСВЕТАЙЛОВА, доктор экономики, Центр исследований глобальной политической экономии, Университет  Сассекса (Великобритания)

В условиях высокой  политико-экономической неопределенности и глобальной финансовой хрупкости  все сильнее ощущается необходимость  исследования зависимости между  институциональными изменениями, наблюдавшимися в XX в., и продолжающейся эволюцией  капиталистической финансовой системы. Финансы и долг выступают ключевыми  инструментами, посредством которых  приобретаются и контролируются капитальные активы, а внешне не связанные между собой финансовые неурядицы достигают масштабов  национальных и региональных социально-политических драм(1). В настоящей работе мы попытаемся в какой-то мере восполнить существующий пробел, обратившись к трудам X. Мински (1919-1996) и его последователей. Его  анализ финансовой нестабильности и  кризисов - качеств, внутренне присущих капитализму, представляет интерес  для изучающих экономическую  историю XX в., а методологическая проницательность и выводы для политики обеспечивают плодотворную основу для дальнейших исследований в контексте периодических  финансовых кризисов и современной  природы финансового капитализма.

Гипотеза финансовой хрупкости X. Мински и монетарная ортодоксия

С точки зрения неоклассической  теории, делающей акцент на рациональности экономических агентов и механизмов распределения ресурсов и рассматривающей "провалы" рынка как исключения в процессе функционирования экономики, финансовые кризисы обычно являются результатом вмешательства государства  в действие рыночных механизмов или  институциональных слабостей. Несмотря на важность недавно разработанных  моделей кризиса второго и  третьего поколений, экономика мейнстрима все еще занята главным образом  изучением поверхностных феноменов  экономических нарушений и анализирует  проблемы финансовой сферы, как правило, изолированно от других элементов экономической  системы.

По мнению сторонников  экономической гетеродоксии, напротив, существенным недостатком монетаристской критики выбора правительственной  политики выступает неглубокое теоретическое  осмысление роли денег и исключение из анализа природы финансовых институтов и рынков как источников кредита(2). Возможно, наиболее убедительная критика  ортодоксальной школы содержится в  многочисленных работах Ч. Киндлбергера(3), который был убежденным противником "математизации" экономической  науки и опоры экономического анализа на слишком узкие, по его  мнению, рациональные модели человеческого  поведения. В книге "Мании, паники и крахи" он изложил историю  финансовых кризисов, показав, что мании, или "пузыри", обычно возникают  на рынках вслед за неожиданными хорошими новостями. Рыночные игроки стараются  не упустить новые возможности для  получения прибыли и часто  в этом переусердствуют. Когда в  конце концов инвесторы оказываются  наказанными, финансовая система может  испытывать большой стресс и даже панику. Хотя представители мейнстрима вначале с подозрением относились к идеям Киндлбергера, их правомерность  подтвердили крах фондового рынка  в 1987 г., кризис в странах Юго-Восточной  Азии в 1997-1998 гг., а также "взлет  и смерть" "пузыря" интернет-экономики. В то же время отметим, что большая  часть его теоретических положений  опиралась на модель, впервые сформулированную еще одним критиком ортодоксии - X. Мински.

Мински нередко  воспринимают как ученого-одиночку, эксцентричного экономиста, чей аналитический  аппарат и нормативный подход не только резко контрастировали  с идеями его современников, но и  в целом не соответствовали доминирующим положениям экономической теории того времени"(4). Вместе с тем сам  Мински определял свою работу как  вариант посткейнсианской экономики. Хотя он считается в большей степени  теоретиком-монетаристом, чем историком  экономики, его модель финансовой нестабильности может быть эффективно использована для интерпретации экономической  и финансовой истории. Акцент на нестабильности кредитной системы ставит Мински в ряд прямых наследников таких  экономистов, как Дж.С. Миль, А. Маршалл, К. Виксель, И. Фишер и Дж.М. Кейнс.

Его идеи в значительной мере опирались на теорию вероятности  Кейнса и на последующее развитие ее положений другими представителями  гетеродоксии, включая И. Фишера. В "Общей  теории занятости, процента и денег" анализируется денежная экономика  с развитыми каналами денежного  посредничества. В такой экономике  деньги не просто делают излишним двойное  совпадение потребностей для осуществления  обмена, но оказываются специальным  типом облигаций, возникающих по мере необходимости финансирования капитальных активов. Следовательно, в экономике с развитой финансовой системой за "вуалью финансирования" скрывается намного больше финансовых инструментов, чем включает любая  узкая ортодоксальная концепция  денег. Кейнс отмечал, что стоимость  существующих активов - и реальных, и финансовых, а также ограничения  на наличные платежи, обусловленные  структурой пассивов владельцев капитальных  активов, могут привести к тому, что  объем или тип инвестиций будет  неадекватным. "Спекуляция - деятельность, ассоциируемая с Уолл-стрит, - превращает бизнес-циклы, включая страшные глубокие депрессии, в большей степени, чем  поведение, ориентированное на поиск  и поддержание равновесия, в нормальный результат экономических процессов"(5). Следовательно, важнейшая задача экономической  политики - обеспечение контроля над  всеми этими каналами эндогенной кредитной экспансии(6).

Мински, как и Кейнс, был уверен, что для данной финансовой системы в любом периоде объем  денежных платежных средств может  расширяться не только в рамках действующих  банков, но и путем создания новых  финансовых учреждений, возникновения  новых кредитных инструментов и  распространения персонального  кредитования за пределы банков. Вслед  за Фишером Мински изучает процесс  обесценения долга, но он смещает  акценты: накопление долга, особенно направленного  на приобретение спекулятивных активов  с целью дальнейшей перепродажи, выступает центральным элементом  его модели(7).

Как следствие, гипотеза финансовой нестабильности X. Мински оказалась  весьма плодотворной, подчеркивая важность факторов времени и неопределенности. Согласно одной из ее основных теорем, капиталистическая экономика, располагающая  развитыми финансовыми институтами, может порождать различные способы  поведения. Доминирование одного из них в тот или иной период времени  обусловлено институциональными отношениями, структурой финансовых связей и историческими  особенностями экономики(8). Упомянутая гипотеза довольно пессимистична, поскольку  в соответствии с ней финансовому  капитализму присущ фундаментальный  недостаток: любой успех в ограничении  развития кризиса приводит к дальнейшему  увеличению рисков. В свою очередь, этот недостаток является следствием усложнения финансового устройства экономики, в которой капитальные  активы характеризуются устойчивой тенденцией к расширению(9).

Современные исследователи  системы глобальных финансов важнейшим  элементом модели Мински считают  долговой компонент экономики. По его  мнению, денежная система - основа механизма  возникновения долга и его  выплаты. Следовательно, ее изменения  выступают результатом, а не причиной (как считают монетаристы; существования  того или иного типа экономики, и  денежная система сохраняет свою стабильность только до тех пор, пока поток прибыли позволяет бизнесу  погашать долги перед банками. Действительно, в нормально функционирующей  капиталистической экономике деньги, представляя собой прежде всего  долги перед банками, постоянно  создаются и уничтожаются. Напротив, при кейнсианском подходе, согласно которому они рассматриваются как "вуаль", маскирующая конечное распределение богатства, главным  предметом денежной теории становится ожидаемая прибыль, стимулирующая  возникновение долга, и реализованная  прибыль, его обосновывающая.

Таким образом, переход  от абстрактной экономической теории к экономическому анализу капитализма  обусловлен определением денег как  продукта финансовых взаимосвязей. Мински утверждает, что в рамках неоклассического синтеза игнорируются элементы "вуали  финансирования", присущие деньгам, и они упорно рассматриваются  как "вуаль обмена". Это не позволяет  объяснить, почему нестабильность выступает  характеристикой нормального развития капиталистической экономики(10).

Анализ эндогенных тенденций, порождающих кризис финансовой системы, проведенный Мински, особенно актуален при изучении феномена финансовой хрупкости и кризисов на рубеже XXI в. Задолженность частного сектора  является неотъемлемым элементом современного финансового капитализма: денежные потоки - результат прошлых контрактов, в рамках которых происходит обмен  сегодняшних денег на будущие, чтобы  обосновать задолженность частного сектора. Цены и результаты производства должны быть достаточными для получения  почти всеми фирмами такой  суммы прибыли за вычетом расходов на рабочую силу и материалы, которой  хватило бы для оплаты задолженности  или ее рефинансирования. Последнее  происходит при условии, что ожидаемый  объем валовой прибыли позволяет  снова взять в долг или обеспечить рефинансирование предыдущей задолженности(11). Именно подобное осмысление роли структуры  задолженности как способа финансирования инвестиций делает работы Мински столь  актуальными в сегодняшнем контексте.

Как и другие исследователи  психологии инвесторов, Мински считал, что предпосылки финансовых кризисов возникают в период инвестиционного  бума. Главный акцент в его теоретических  положениях сделан на объяснении причин эндогенных процессов, создающих такие  условия. Он назвал это теорией системной  хрупкости. Финансовая хрупкость - неотъемлемая характеристика финансовой системы; системная  финансовая хрупкость означает, что  хрупкая финансовая структура является результатом нормального функционирования экономики. Общая хрупкость (или  устойчивость) финансовой системы определяется совокупностью существующих финансовых механизмов. Теоретически Мински выделил  три возможные формы инвестиционного  финансирования. Метод классификации  предопределен соотношением денежных поступлений от нормальных операций и платежных обязательств, обусловленных  наличием долга(12).

Первая форма - хеджевое (обеспеченное) финансирование. При  консервативной оценке ожидаемый валовой  доход хеджера должен превышать  денежные поступления от погашения  задолженности в любой период времени в будущем. Вторая форма - спекулятивное финансирование. Оно  имеет место тогда, когда в  течение некоторого времени долговые обязательства превышают ожидаемую  величину валового дохода. Спекуляция заключается в том, что расчет делается на рефинансирование по мере необходимости. Третья (и самая важная в контексте настоящей статьи) форма - Понци-финансирование(13). Особенностью этого спекулятивного вида финансирования является то, что для некоторых, если не для всех краткосрочных периодов, налично-денежные обязательства по выплате процентов не покрываются  доходами, полученными в результате ожидаемого превышения поступлений  над текущими издержками на оплату рабочей силы и материалов. Другими  словами, в данной ситуации для выплаты  процентов по непогашенному долгу  необходимо заимствовать: долг будет  расти, даже если не приобретать никаких  новых приносящих доход активов(14).

Общая стабильность экономики  зависит от сочетания всех трех перечисленных  форм финансирования. Сдвиг от устойчивой финансовой структуры к хрупкой  предопределен внутренним взаимодействием  отраслевых факторов, макроэкономических условий, ожиданий фирм и финансового  климата. В благополучные периоды  доля краткосрочного долга в финансах частного бизнеса обычно повышается, а наличных денег - снижается. Соответственно при доминировании оптимистических  настроений на рынке удельный вес  спекулятивного финансирования и Понци-финансирования возрастает(15). Финансовый кризис происходит, если компаниям требуется больше наличных средств, чем можно получить из обычных источников, и они вынуждены  обращаться к другим способам их привлечения, например, ликвидировать рыночные позиции. В той степени, в какой бизнес привлекает ресурсы за счет финансовых активов, каждая ликвидированная на финансовом рынке позиция отсекает предприятия реального сектора  от инвестиционных каналов. Такая финансовая нестабильность может привести к  серьезному спаду в производстве и занятости(16).

На основе этих предпосылок  Мински определил и системные, и  конъюнктурные условия возникновения  финансовых кризисов. К первым относятся  высокий уровень задолженности  в экономике и значительный удельный вес спекулятивного финансирования и Понци-финансирования. В то же время  Мински правильно отмечал, что степень, в какой увеличивается задолженность  перед кризисом, со временем меняется. Хрупкость финансовой системы не зависит исключительно от соотношения  обязательств по погашению задолженности  и величины денежных поступлений. Каждый период возросшей задолженности  характеризуется уникальными особенностями  и, по Мински, наиболее важной причиной таких изменений являются финансовые инновации. Вновь возникающие финансовые институты и практики нарушают общую  стабильность экономики. Поскольку  долг в экономике находится в  руках финансовых посредников, крупное  нарушение в любой отрасли  может быть передано через финансовый сектор в другие отрасли, что негативно  скажется на функционировании экономики. Так, причину Великой депрессии  Мински объяснял усилением финансовой хрупкости в отдельных секторах и их связями с менее хрупкими(17). Аналогично он рассматривал мексиканский кризис 1982 г. как результат роста  частной задолженности предприятий  на быстро развивающемся Севере страны и некоторой диверсификации портфельных  инвестиций мексиканцев, воспользовавшихся  укреплением песо благодаря поступлениям от экспорта нефти(18).

В модели Мински подчеркивается роль инвестиций как "локомотива" экономического роста. Долговое финансирование инвестиций - основа модели, и в развивающейся  экономике соотношение заемных  и собственных средств в промышленности имеет тенденцию к росту(19). Таким  образом, фаза спекулятивного "пузыря" характеризуется иррациональностью  и эйфорией и предшествует финансовому  кризису. Следовательно, финансовые "травмы" - неизбежное свойство нерегулируемой капиталистической системы: "семена" кризиса начинают прорастать в начале фазы эйфории и спекулятивные "пузыри" являются всего лишь катализаторами неизбежных финансовых кризисов. Весьма значимы выводы Мински для экономической  политики: поддерживая Кейнса, он утверждал, что меры традиционной денежно-кредитной  политики не способны обеспечить выход  из финансового кризиса. В периоды  кризисов и дефляции эндогенные рыночные процессы неэффективны; капиталистической  экономике требуются жесткая  финансовая структура, сильные институты  и политика, чтобы направлять эволюцию финансовой сферы, поскольку нерегулируемый процесс принятия решений в ней  стимулирует резкое повышение цен  на активы. В ответ центральный  банк должен быть готовым выступить  в роли кредитора последней инстанции  и избавить экономику от плохих долгов, чтобы предотвратить финансовый кризис(20). Несмотря на тонкость анализа  модель Мински подвергалась критике  по ряду направлений.