Первый  этап охватывает период с начала 19 в. до середины ЗО-х годов 20 в. В этот период преобладали суждения о том, что экономические кризисы либо вообще невозможны при капитализме (Дж.С. Милль, Ж-Б. Сей, Д. Риккардо), либо они носят лишь случайный характер и что система свободной конкуренции способна самостоятельно их преодолевать (Ж-Ш. Сисмонди, Р. Родбертус, К. Каутский).

      Второй  этап охватывает период с середины 30-х до середины 60-х годов ХХ в. Выделение этого периода связано  с трудами Дж.М. Кейнса и прежде всего с его выводом о том, что экономические кризисы (точнее депрессия, застой) неизбежны в условиях классического капитализма и вытекают из природы присущего ему рынка. Кейнс одним из первых среди западных экономистов прямо заявил о том, что капиталистический рынок включает в себя различные проявления монополизма и сочетается с государственным регулированием, отчего цены и заработная плата являются негибкими. В качестве принципиально необходимого средства сглаживания проблем кризиса и безработицы Кейнс выдвинул идею обеспечения государственного вмешательства в экономику в целях стимулирования эффективного совокупного спроса. К его заслугам в исследовании фактора цикличности следует также отнести разработанную им теорию мультипликатора, которая в последующем стала широко использоваться при анализе причин цикличности.

      Третьим этапом в исследовании причин экономических циклов является период с середины 60-х годов до настоящего времени. В этот период, во-первых, стало уделяться особое внимание разграничению экзогенных (внутренних) и эндогенных (внешних) причин цикличности рыночной экономики, причем именно эндогенным факторам стало уделяться преимущественное внимание. Во-вторых, определилась позиция ряда специалистов, согласно которой государство в развитых странах далеко не всегда стремится к антикризисному регулированию, сглаживанию циклических колебаний и к стабилизации экономического равновесия; а проводит нередко так называемую проциклическую политику, т. е. провоцирует и поддерживает цикличность.

      «Обстоятельный анализ экзогенных и эндогенных подходов к объяснению причин цикличности представлен так называемым мультипликационноакселерационным механизмом цикла. Модели мультипликатора и акселератора в теории рассматриваются раздельно, но в жизни их механизм действует в тесной взаимосвязи: как только приходит в действие один из данных механизмов, начинает функционировать и второй. Если, например, в положении равновесия происходит автономное (не зависящее от экономической системы) изменение спроса в виде прироста инвестиций, то в движение приходит мультипликатор, который вызывает целый ряд изменений дохода. А изменения дохода приводят в движение принцип акселератора и порождают изменения в объемах производных капиталовложений. Изменения в капиталовложениях вновь приводят в действие мультипликатор, который порождает изменения дохода, приводящие к новым капиталовложениям. Общая модель взаимодействия мультипликатора и акселератора характеризуется следующей формулой Дж. Хикса:  
 

      Отклонения, которые вызывает мультипликационно-акселерационный  механизм, делят на три основные категории: затухающие, взрывные и равномерные. Затухающие — такие колебания, амплитуда которых постепенно сокращается до того момента, где они совсем исчезают и доход стабилизируется на достигнутом уровне. При взрывных колебаниях амплитуда постоянно увеличивается. Равномерные имеют место тогда, когда амплитуда колебаний постоянна.» [2,с. 76]

      Исследования  природы цикличности воспроизводства  в условиях государственого регулирования  экономики породили ряд новых  взглядов и концепций по данной проблеме. В их числе концепции «равновесного  делового цикла» и «политического делового цикла». Первая отражает развитие идей монетаризма. Согласно этой концепции государство наряду со многими присущими ему функциями выполняет роль своеобразного генератора денежных «шоков», которые выводят хозяйственную систему из состояния равновесия и таким образом поддерживают циклические колебания в общественном воспроизводстве.

      В 70—80-х годах данная концепция  активно разрабатывалась представителями  теории рациональных ожиданий. Если монетаристы  считают, что государство может  спровоцировать цикл, пользуясь недостаточной осведомленностью людей об истинном содержнии и целях различных направлений государственной экономической политики, сторонники теории рациональных ожиданий исходят в данном вопросе из противоположных соображений. Они считают, что предприниматели и население научились благодаря происходящей информационной революции оценивать и распознавать истинные мотивы решений государственных органов и могут всякий раз своевременно реагировать на них сообразно своей выгоде. В результате цели государственной политики остаются нереализованными, а спад или подъем принимают более ярко выраженный характер.

      Вторая  концепция («политического делового цикла») базируется на том, что зависимость  между уровнем безработицы и  уровнем инфляции определяется кривой Филипса, т. е. существует обратная зависимость между данными величинами: чем меньше безработица, тем быстрее растут цены. Ее сторонники полагают, что экономическое положение внутри страны существенным образом влияет на популярность правящей партии. В качестве главных экономических показателей, на которые реагирует население, выделяются темпы инфляции и норма безработицы: чем ниже их уровни, тем при прочих равных условиях больше голосов будет подано на предстоящих выборах за правящую партию или президента.

      С целью обеспечения победы правительство  принимает меры для поддержания  такого сочетания уровней инфляции и безработицы, которое представляется наиболее приемлемым избирателям. Поэтому  администрация после прихода  к власти старается снизить темпы  роста цен путем искусственного провоцирования кризисных явлений, а к концу своего правления власть начинает решать противоположную задачу — поднимает уровень занятости. Последний вызывает рост цен, но расчет делается на то, что к выборам уровень занятости поднимется, а инфляция не успеет набрать полной силы. Партия власти может обеспечить победу. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

                                 Глава 2.

                                2.1. Анализ структурных кризисов.

      Ключевой  проблемой современного человечества является его нарастающее разделение, имеющее многоуровневый характер, идущее одновременно по целому ряду признаков. В конце XIX - начале ХХ века человечество достигло исключительно высокой для тогдашнего уровня развития интеграции. Эта интеграция, устранив внутренние барьеры на рынках, предельно (вплоть до развязывания мировой войны) обострила конкуренцию между наиболее развитыми странами и привела к глубокой сегментации человечества.

      Весь  мировой экономический рост после второй Мировой войны опирался на постепенное изживание этой сегментации, пока победа Запада в "холодной войне" не покончила с ней окончательно.

      Однако  новое устранение барьеров на мировых  рынках (модные сопоставления глубины  интеграции начала и конца ХХ века некорректны, так как в конце его наиболее значимой была интеграция на рынке услуг, зачаточном в его начале) породило новые комплексы неодолимых проблем и, соответственно, новую волну сегментации.

      Она еще только начинается, и ее ход - и тем более последствия - нуждаются  в тщательном анализе, но уже ясно, что старая модель "роста за счет интеграции", обеспечивавшая развитие человечества в течение всего послевоенного периода, исчерпана. Пока не будет сформирована новая модель развития (а это делается ощупью и, соответственно, медленно и непоследовательно), о высоких темпах развития и тем более об устойчивом росте, - хотя бы для развитых стран, образующих основную часть мировой экономики, - придется забыть. Сегментация человечества идет сразу в нескольких направлениях, по нескольким критериям.

      На  поверхности лежит разделение между  успешно развивающимися и неразвитыми  странами ("между богатыми и бедными", "между золотым миллиардом и  пока двумя, а завтра больше миллиардами, заживо сжигаемыми в топке процветания  западной цивилизации"). Прогресс Запада и успешных стран Азии слишком заметен на фоне вымирающей Африки, содрогающейся в конвульсиях Латинской Америки, стагнирующей уже второе десятилетие Японии, деградирующих Юго-Восточной Европы и постсоветского пространства.

      Не  позже начала 90-х годов разрыв между развитыми странами и остальным миром окончательно принял технологический характер: современные технологии слишком сложны и дороги, чтобы их могли не то что создавать, но даже применять относительно неразвитые страны. Это лишает их самой возможности эффективно работать - и, следовательно, лишает их будущего в условиях глобальной конкуренции.

      Развитые  страны осознают эту проблему преимущественно  через призму "цифрового неравенства", которое ограничивает рынки сбыта  производимой ими (точнее, их корпорациями) сложной и потому дорогой высокотехнологичной продукции, а следовательно - и возможности их технологического прогресса. Однако на деле проблема глубже: рост эффективности информационных технологий привел к классическому "кризису перепроизводства" информационных (в широком смысле слова) услуг. Их объем слишком велик даже для глобальных рынков. Именно это - наиболее глубокая причина системного структурного кризиса, охватившего сейчас экономики развитых стран и мировую экономику в целом. Расширение же глобальных рынков сдерживается не только бедностью большинства населения развивающихся стран, но и культурным барьером: технологии пропаганды и даже обработки информации, разработанные для одной цивилизационной парадигмы, не воспринимаются в рамках другой. Результат - сокращение притока ресурсов для дальнейшего прогресса информационных технологий Запада Макконнели К.,Брю С. Экономика: Принципы, проблемы и политика: в 2 томах. М.Республика, 2006 г.. Естественно, развитые страны будут прилагать все усилия для если не разрешения, то по крайней мере смягчения этого кризиса, которое не только лишает их перспектив сохранения безусловного мирового лидерства (из-за сокращения финансирования развития технологий), но и порождает значительные внутренние проблемы, уже запустив процесс маргинализации части среднего класса - процесс превращения "общества двух третей" в "общество половины". В краткосрочном плане кризис будут пытаться изжить в первую очередь попытками стимулирования развития бедных стран в типичном гуманитарно-ооновском стиле. Их прямое противоречие текущим интересам практически всех ключевых сил развитых стран и исключительная сложность самой задачи обрекает их на неудачу. Среднесрочными мерами решения проблемы станут прежде всего попытки стимулирования "культурной экспансии" развитых стран для расширения информационных рынков за счет снятия "культурного барьера". Практика показывает, что подобные действия, поневоле посягая на цивилизационную идентичность осваиваемых обществ, ведут к разрушению слабых обществ и конфронтации Запада с сильными. Поэтому они неразрывно связаны с другим среднесрочным способом смягчения кризиса - с нагнетанием в мире военно-политической напряженности для стимулирования военных научно-технологических разработок (которые, как это ни печально, служат наиболее эффективным методом государственного стимулирования науки и технологий).В конечном счете все эти подходы недостаточны.

      Социализм и капитализм конкурировали в  рамках единой культурно-цивилизационной  парадигмы, и силовое поле, создаваемое биполярным противостоянием, удерживало в ее рамках все остальное человечество, оказывая на него мощное преобразующее влияние. Исчезновение биполярной системы уничтожило это силовое поле, высвободив сразу две цивилизационно-культурных инициативы: исламскую, несущую мощный социальный заряд, и китайскую. (Существенно, что в силу сочетания традиций с демографическим регулированием мальчиков рождается почти на 15% больше, чем девочек, что способствует повышению общего уровня агрессивности китайского общества, выливающейся при эффективном управлении во внешнюю экспансию).

      Мировая конкуренция стремительно приобретает  характер конкуренции между цивилизациями - и кошмарный смысл этого обыденного факта еще только начинает осознаваться человечеством. Проще всего понять его по аналогии с межнациональными конфликтами, разжигание которых является преступлением особой тяжести в силу их иррациональности: их сложно погасить, так как стороны существуют в разных системах ценностей и потому не могут договориться.

      Участники конкуренции между цивилизациями  разделены еще глубже, чем стороны  межнационального конфликта. Они не только преследуют разные цели разными  методами, но и не могут понять ценности, цели и методы друг друга. Финансовая экспансия Запада, этническая - Китая и религиозная - ислама не просто развертываются в разных плоскостях; они не принимают друг друга как глубоко чуждое явление, враждебное не в силу различного отношения к ключевому вопросу всякого общественного развития - вопросу о власти, - но в силу самого своего образа жизни. Компромисс возможен только в случае изменения образа жизни, то есть уничтожения как цивилизации.

      Такая конкуренция не просто осуществляется по отношению к каждому ее участнику  методами, являющимися для него внесистемными и потому носящими болезненный и разрушительный характер; она носит бескопромиссный характер и нарастает даже при видимом равенстве сил и отсутствию шансов на чей-либо значимый успех.

      Она иррациональна - и потому опасна и  разрушительна. Каждая из трех великих цивилизаций, проникая в другую, не обогащает, но разъедает и подрывает ее (классические примеры - этнический раскол американского общества и имманентная шаткость прозападных режимов в исламских странах).

      Возможно, ислам уже в ближайшее десятилетие станет "ледоколом" Китая по отношению к Западу подобно тому, как гитлеровская Германия и, в конечном счете, сталинский СССР стали "ледоколом" рузвельтовских США по отношению к Европе.