Фома Аквинский - систематизатор средневековой схоластики

“В целом номинализм в значительной мере  определил  направление  и характер развития как философии,  так и экспериментально-математического  естествознания  XVI-XVII   веков”[6]. Именно с номинализмом было связано также и развитие материализма в эпоху Возрождения и в новое время.

3.Специфика средневековой схоластики.

Средневековая философия вошла в историю мысли под  именем схоластики, которое уже с давних пор употребляется в нарицательном смысле как  символ  оторванного  от  реальности, пустого словопрения.  И для этого, несомненно, имеются основания.

Главная отличительная  особенность схоластики состоит в том,  что она сознательно рассматривает себя как науку, поставленную на службу теологии, как "служанку теологии".

Начиная примерно с XI века в средневековых  университетах возрастает интерес к проблемам логики, которая в ту эпоху носила название диалектики и предмет  которой  составляла работа  над  понятиями.  Большое влияние на философов XI-XII веков оказали логические сочинения Боэция, комментировавшего

"Категории"  Аристотеля и создавшего систему тонких развлечений и определений понятий,  с помощью которых теологи  пытались осмыслить "истины веры".  “Стремление к рационалистическому обоснованию христианской догматики привело к тому, что диалектика превратилась  в одну из главных философских дисциплин,  а расчленение и тончайшее различение понятий, установление  определений  и  дефиниций,  занимавшее многие умы, подчас вырождалось в  тяжеловесные  многотомные  построения”[7].

Увлечение таким образом понятой диалектикой нашло свое выражение в характерных для средневековых  университетов  диспутах, которые иной раз длилась по 10-12 часов с небольшим перерывом на обед.  Эти слово изречения и хитросплетения схоластической  учености порождали к себе оппозицию.  Схоластической диалектике противостояли различные мистические течения,  а в XV-XVI  веках эта оппозиция получает оформление в виде гуманистической светской культуры,  с одной стороны, и неоплатонической натурфилософии, с другой.

4.Ориентации и переориентации религиозной философии

Каковы те главные принципы и ориентации, которые религи­озная философия кладет в основание философии? По каким линиям идет обновление, переориентирование религиозной фи­лософской мысли? Ограничимся при рассмотрении этих вопросов важнейшим аспектом — пониманием задач, предмета, главных проблем философии.

В понимании задач философии традиционная ориентация рас­сматривает философию как деятельность, подчиненную богословию (теологии, учению о боге), ибо считается, что вера, на которой зиждется теология, выше разума, на котором основываются философские дисциплины. Такой была установка Фомы Аквинского Но и другие христианские вероисповедания в общем при­держивались и придерживаются догмы о первенстве и главенстве теологии над философией Переориентация в этом пункте, в сущ­ности, не является официальным пересмотром догмы. Но неорто­доксальные религиозные философы «явочным порядком» как бы обособляют философию от теологии и в своих философских заня­тиях далеко не всегда «оглядываются» на теологические установки.

   Соответственно этому трактуется и предмет философии. Традиционная ориентация, которой придерживается и сегодня официальная религиозная философия, это теоцентризм. Все, что говорится о мире или человеке, все этические проблемы должны быть, согласно этой догме, сконцентрированы вокруг проблемы бога, доказательства его существования, его мудрости, вокруг идеи божественного блага. “Переориентация состоит в том, что религиозные философы XX века, по большей части не посягая на пересмотр традиционной «иерархии проблем», в то же время фактически выдвигают в центр философии социальные, этические проблемы или вопрос о человеке”[8].

  Пожалуй, в наибольшей степени скорректированы представления о взаимоотношениях религии, религиозной философии и науки. Если Фома Аквинский и другие классики религиозной мысли ранних этапов ее развития стремились превратить не только философию, но и науку в служанку теологии, то в новое время реализация этой установки столкнулась с серьезными трудностями. Тем в большей мере это справедливо в отношении нашего времени, и религиозные идеологи вынуждены считаться с этим Новый, более гибкий подход к проблеме науки и религии выражен, например, в принятом II Ватиканским собором (1965) документе (конституции) «Церковь в современном мире», а также в последующих работах католических идеологов

   Суть обновленного подхода к вопросу о науке и разуме, и роли в современном мире можно кратко сформулировать сле­дующим образом. С одной стороны, признается, что благодаря науке и технике в современном мире уже осуществлены и еще будут осуществлены коренные преобразования. Религиозные философы, занимающиеся проблемами естествознания, в существенной мере ушли от традиционного цензорского тона по отношению к науке. Науке и разуму даже льстят, научные открытия используют для «модернизации» религиозных воззрений.

С другой стороны, в документах и произведениях, о которых идет речь, большую роль занимают критика науки, демонстрация противоричивости научно-технического прогресса. Эта критика бывает до вольно меткой и убедительной, причем нередко говорится и о существенных издержках негуманистического пути использования достижений науки и техники. Однако главная цель критических рассуждений о науке просвечивает вполне определенно все беды, утверждают религиозные авторы, проистекают из того, что сов ременный мир «забыл бога» или, во всяком случае, вспоминает о нем не так часто, как следовало бы.

И вместе с тем религиозная философия все шире и все активнее вовлекает в орбиту своего рассмотрения проблемы об­щества, человека, науки. Это одна из примет обновления религиозной мысли. “Но выходя к этим проблемам, религиозная мысль делает себя более уязвимой, более открытой для критики — как извне, так и изнутри”[9].

Извне — когда нерелигиозные философы и ученые обнаруживают несоответствие между проблемами современного мира и предлагаемым религиозной мыслью пони манием их сути и путей решения Изнутри — когда верующие, теологи, религиозные философы раскалываются на два борющихся лагеря — догматиков и обновленцев Одни не желают никаких перемен и приходят в ужас от любой попытки идейной переориентации, от того, что церковь якобы слишком «открывает себя» миру Другие, напротив, недовольны все еще сохраняющейся догматичностью, робостью предпринимаемых теоретических ре­форм. В таком напряженном состоянии идейного противобор­ства — сопротивляясь переменам и все же идя на них, обновляясь, но сохраняя традиционалистско-догматические основы — рели­гиозная философия и подходит к концу XX века Три основных для нее «блока проблем» — бога, человека, нравственности — мы дальше рассмотрим подробнее

5.Проблема «доказательства» существования бога

На протяжении всей своей истории, включая и современ­ность, важнейшим, если не первейшим предметом теологии и ре­лигиозной философии остается проблема бытия бога. Правда, в наше время в адрес религиозной философии все чаще высказы­вается такой упрек: если бог действительно и несомненно суще­ствует, почему необходимо столь упорно доказывать его сущест­вование? На этом основании иные «новаторы» в самой религии предлагают вообще исключить данную проблематику из теологии и философии. Однако большинство религиозных мыслителей с та­кими радикальными предложениями не соглашаются. “Они исходят из того, что следует постоянно, на каждом новом уровне развития человечества преодолевать сомнения верующих относительное существования бога и опровергать аргументы атеистов относительно его несуществования”[10]. А это особенно нужно, заявляют! религиозные философы, в наш век, когда все подобные сомнения и аргументы становятся особенно сильными и настойчивыми.

Не следует упрощать дело и думать, будто вследствие этого ' современная христианская философия во всех случаях оказывается простым повтором ее классических, то есть средневековых образцов. Такие подходы тоже существуют. Но как раз наиболее известные религиозные мыслители наших дней — те, кто полагают, что путь к принятию существования бога надо прокладывать от самых острых проблем, тревог, забот современного челове­чества. Рассуждения наиболее крупных представителей религиозной философии XX столетия на все эти темы отнюдь не беспочвенны и порою проникнуты глубоким критицизмом, искренним беспокойством о судьбе человека и мира. Но какими бы оправданными ни были их критические суждения, все же главная цель остается прежней — утвердить догму о существовании бога.

Приглядимся к тому, как это делается, в чем тут сходство с традициями религиозной мысли и каковы новые моменты по сравнению с ними. Традиционализм религиозной философии отчетливо проявляется не только в том, что доказательства бытие бога, как и много веков назад, ставятся в центр философии — и по существу «покрывают» философскую проблему бытия. В еще большей степени традиционализм сказывается в том, что за основу принимаются те традиционные «схемы» доказательства бытия бога, которые обосновали для неотомистов Фома Аквинский, для неоавгустинистов — Августин, для протестантов — Лютер, Кальвин, Меланхтон и другие богословы. Покажем это на примере отношения неотомистов к соответствующим разделам наследия их идейного вдохновителя Фомы Аквинского.

По содержанию «доказательства» бытия бога у Фомы сведены к пяти главным доводам, которые изложены им в «Сумме теоло­гии» и «Сумме против язычников». 1. Если брать движение во всей его полноте, а не только кик механическое движение, нель­зя не прийти, заявляет Фома, к «перводвигателю», то есть к богу. 2. Сходен довод, касающийся причинности. Если все в мире имеет свою причину, то должна быть «первопричина» — бог. 3. Бес­численное множество возможностей и случайностей в мире должно управляться, заявляет Фома Аквинский, абсолютно необходимой причиной, то есть богом. 4. Для измерения степеней совершенства (красоты, блага, истинности) всего, что есть в мире, должно су­ществовать абсолютное мерило всех совершенств, те есть бог. 5. Все существующее в мере обладает какой-то степенью целесообразности. А значит, должна, существовать, «последняя» и главная цель — бог. Несостоятельность доводов Фомы раскрыта во II главе учебника. Здесь же нам важно ответить на вопрос: как относились и относятся к «доказательствам» Фомы Аквинского неотомисты?

  Картина этого отношения довольно причудлива. С одной стороны, неотомисты, относя доказательства бытия бога к серд­цевине католической, да и вообще религиозной философии, объ­являют выкладки Фомы по этому вопросу недосягаемым образцом. А отсюда — превалирование в писаниях официальных теологов и философов католичества сочинений комментаторского типа, содер­жащих новые и новые догматические и апологетические разъяс­нения того, что писал и что имел в виду Фома Аквинский. С дру­гой стороны, признается необходимость как-то модернизировать стиль и методы доказательства Фомы. Что же именно следует принять и что следует отвергнуть? Тут нет единого ответа. “Одни считают «несовременным» вслед за Фомой настаивать на том, что некоторые догмы христианства недоказуемы и полагают необходимым давать доказательства всех сколько-нибудь суще­ственных принципов”[11]. Другие, напротив, склонны «освобо­диться» от необходимости доказывать и те догмы, которые объ­являл доказуемыми Фома и которые он, а также его после­дователи пытались доказывать. Нет единства и в отношении того, как и в какой мере при решении вопроса о бытии бога исполь­зовать данные современной науки.

   Одни томисты пытаются поставить достижения современной науки на службу религии и полагают необходимым укрепить «союз веры и разума». Дру­гие, напротив, видят путь усиления позиций веры и теологии в том, чтобы не заигрывать с разумом, а прямо апеллировать к «необъяснимому», «таинственному», «мистическому» в челове­ческом опыте.

По-разному решается и вопрос о том, на чем следует сде­лать акцент в попытках — с учетом реалий современного мира — решать проблему бытия бога.

  Одни философы-томисты, поддерживая Фому, стремятся идти главным образом от истолкованных в соответствующем духе дан­ных естествознания о строении мира, считают, что путь «космоло­гических доказательств», как их именовали в истории мысли, особенно предпочтителен в наш век, когда познание мира в его космической целостности обладает в глазах людей таким боль­шим авторитетом. И потому они связывают дальнейшее движе­ние религиозной философии с более тщательной, чем у Фомы, работой над космологией, теорией познания, логикой. Другие философствующие томисты, возражая «космологам» и «гносеологам», стремятся в данном вопросе, как и в других во­просах религиозного миросозерцания, выдвинуть на первый план проблему человека и тем самым актуализировать философско-антропологические моменты классического томистского на­следия. Томистская философия в конечном счете отдала предпочтение последнему варианту и на этом пути претерпела «антропологическую» переориентацию. Почему «антропологиче­ский поворот» происходит в религиозной философии именно в XX веке? В чем он выражается и как связан с традициями ре­лигиозного миропонимания?

6.«Поворот к человеку»: классическое и неклассическое в религиозной философии.

  Проблема человека занимала заметное место в классической религиозной философии. Августин, Фома Аквинский и другие классики религиозной философии неизменно включали в свои фи­лософские системы раздел о человеке. Вместе с тем догматически установленная религиозной идеологией иерархия ценностей (запечатленная в различных «священных» текстах и документах церквей, например христианских) никогда не отводила челове­ку первое место. Теологи и философы христианства издавна объявляли его проблемой второстепенной по сравнению с вопро­сами о боге, его существовании, богопознании.

Что касается неотомизма наших дней, то в нем тенденции антропологизации получили довольно широкое распространение и пользуются поддержкой папы Иоанна Павла II, профессиональ­ного философа, который в 70-е годы, еще будучи кардиналом К. Войтылой, написал книгу «Действующая личность». В свою очередь, антропологическая линия религиозной философии обнов­ленческой ориентации покоится на тех формах отчасти реформи­рованной религиозной философии, которые зародились в первой половине нашего столетия, а сейчас уже стали своего рода  «классикой».