Миграционная мобильность в России: оценки и проблемы

    В последующие десятилетия миграционная активность населения стала снижаться довольно быстрыми темпами (рис. 1). Однако в это же время произошли серьезные изменения в системе статистического учета мигрантов, как международных, так и внутренних, что осложняет анализ данных за длительное время и делает их малосопоставимыми. В частности, разрушилась система учета учебной миграции⁷. Современная статистика миграции уже существенно отличается даже от систем сбора данных в других странах бывшего СССР⁸.

    Рисунок 1. Число прибывших (вся  миграция), Россия, тыс. чел.

    Источники: Население России за 100 лет (1897-1997): Стат. сб. / Госкомстат России. — М., 1998; Численность и миграция населения России, 1998-2008.

    Таким образом, уровень пространственной мобильности населения России в  постсоветский период снизился примерно вдвое — до уровня, имевшего место в России перед Первой мировой войной.

    Снижение  пространственной мобильности зафиксировала  и последняя российская перепись, проведенная в 2002 г. Доля людей, никогда  не переезжавших — местных уроженцев, к 2002 г. сильно выросла — до 55,8% против 49,3% в 1989 г. и 46,1% в 1979 г. (рис. 2). Сейчас люди, безвыездно проживающие в местах своего рождения, заметно преобладают в населении страны, причем эта тенденция прослеживается и у городского, и у сельского населения, но у городского населения она выражена особенно четко.

    Рисунок 2. Население, проживающее  в месте жительства с рождения и не с рождения, %

    * - Не указавшие время проживания (в 2002 г. - 1,4%) пропорционально распределены. 
Источник: Население России - 2005. 13-й ежегодный демографический доклад / Отв. ред. А.Г. Вишневский; ГУ-Высшая школа экономики. - М.: Издательский дом ГУ-ВШЭ, 2007. С. 213. Расчеты Ж.А. Зайончковской.

    Известно, что перепись населения 2002 г. подкорректировала оценки масштабов международной миграции в Россию за 1990—2002 гг., добавив 1,8 млн. дополнительных международных мигрантов. Однако по ее результатам необходимо внести определенную корректировку и в масштабы внутренней миграции. Ведь население почти 70 регионов по численности не дотянуло до расчетных показателей, в то время как население Москвы, Московской области, ряда регионов юга страны существенно превысило оценку по данным текущего учета. Напомним, что в межпереписной период отмечен повсеместный недоучет прибытий по внешней миграции, следовательно, масштабы внутреннего перераспределения населения должны были быть еще существеннее. Перепись позволила учесть часть «квазивременных» (по выражению В.М. Моисеенко) мигрантов.

    В 2004 г. Центр демографии и экологии человека ИНП РАН по заказу Росстата производил оценку количества прибывших  и выбывших по России и отдельно по каждому региону в 1990—2002 гг. Поправка на прибывших по внешней миграции легко высчитывается исходя из скорректированных данных миграционного прироста в 1990—2002 гг., все остальные недоучтенные прибытия — внутренняя миграция.

    Если  сопоставить эти оценки с данными  текущего учета населения (рис. 3), становится очевидно, что недоучет внутренней миграции имел место все эти годы, однако примерно с 1995 г. его масштабы в соотношении с регистрируемыми масштабами миграции стали более существенными. Наши оценки показывают, что к 2002 г. недоучтенная внутренняя миграция составляла приблизительно 30%. Недоучтенный статистикой выезд населения из регионов Восточной Сибири и Дальнего Востока в европейскую часть России ориентировочно мог достигать 1 млн. чел.⁹

    Рисунок 3. Количество прибывших  по внутренней миграции, тыс. чел.

    Источник: Оценки ЦДЭЧ ИНП РАН, 2004; Численность и миграция населения России, 2003-2005.

    Если  принимать во внимание эти оценки, спад масштабов внутренней миграции в 1990-е гг. был несколько более плавным: они сократились не на 50%, а на 40% — с 4,9 млн. в 1990 г. до 2,9 млн. в 2002 г. Однако эти расчеты, опирающиеся на тренды регистрируемой миграции, также показывают продолжающийся до этого времени спад масштабов внутренних переселений.

    Результаты  переписи населения вскрывают масштабы неучтенной миграции молодежи, которую  притягивают региональные центры. По нашим расчетам, за межпереписной  период (1989—2002 гг.) население ряда региональных центров в возрасте 15—24 лет увеличилось за счет миграции из других городов и районов этих регионов на 20—25%; соответственно, столько же молодежи недосчитываются села, малые и средние города. Официальная статистика эту миграцию в основном не учитывает или учитывает с большим временным лагом. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

СМЕНА ФОРМ МИГРАЦИИ И РОЛЬ НЕДОУЧЕТА

    Многие  исследователи признают, что в  с конца 1990-х гг. миграция, связанная  со сменой постоянного места жительства, вытесняется временными формами пространственной мобильности. Об этом свидетельствует широко развернувшаяся в постперестроечное время внутренняя трудовая миграция. По масштабам она напоминает «отходничество», распространенное в России в конце XIX — первой трети XX в. Его масштабы достигали 5—6 млн. чел. в год.

    По  оценкам, основанным на обследованиях  домохозяйств в 7 городах России, проведенных  в 2002 г., размеры временной трудовой миграции в России составляют примерно 3 млн чел., что сопоставимо с  трудовой иммиграцией в Россию из стран СНГ. Эти данные ниже оценок мониторинга экономики и здоровья (РМЭЗ), согласно данным раунда опроса конца 2005 г. доля домохозяйств, имеющих трудовых мигрантов, составила 8%, что составляет, соответственно, примерно 4,2 млн. домохозяйств. Однако они выше, чем по данным национального обследования благосостояния домохозяйств и участия в социальных программах (НОБУС), по которым доля работающих на выезде составляет около 1,3% домохозяйств. Существуют исследования, в которых численность трудовых и коммерческих мигрантов оценивается в диапазоне 4,5—5,8 млн. чел.. Предпринятые группой экспертов в 2006 г. попытки привлечь внимание руководства Росстата к проблеме оценивания масштабов временной трудовой миграции путем расширения опросного листа регулярно проводимых обследований населения по проблемам занятости и получения при этом репрезентативных данных микроданных для России и ее регионов результатов не дали.

    О том, что временная трудовая миграция, связанная с недельным ритмом (люди работают в соседних областях, возвращаясь домой только на выходные), особенно распространена в регионах Центральной России, писали эксперты Всемирного банка еще в 2001 г.. Недоучет временной миграции серьезно обедняет анализ масштабов пространственной мобильности. Например, в Китае величина «текучего населения» (floating population) достигает 80 млн. чел. по сравнению с 20 млн чел. „зарегистрированных мигрантов"».

    Согласно  данным одного из недавних российских обследований населения, распространенность работы на выезде (исключая маятниковую миграцию и работу вахтовым методом) составляет 4,4%: столько опрошенных указали, что в течение последних двух лет они или члены их семьи выезжали с целью заработка в другие населенные пункты, в том числе 1,7% опрошенных указали, что такого рода поездки совершаются постоянно. По крайней мере для 2/3 опрошенных работа на выезде является основным и/или единственным занятием.

    Согласно  исследованиям в г. Липецке, в  начале 1990-х гг. на заработки выезжало всего лишь 3,7% опрошенных. В год  проведения обследования отправиться на заработки собирались 5,2% опрошенных, и только лишь 1,1% респондентов сказали, что точно поедут работать в другие регионы.

    Проблема  оценки реальных масштабов временной  трудовой миграции, а следовательно, общей миграционной мобильности в России имеет под собой целый ряд оснований.

    Во-первых, Росстат разрабатывает и публикует  данные только о мигрантах, зарегистрированных по месту жительства, а с недавнего  времени — и о мигрантах, зарегистрированных по месту пребывания на срок 1 год и более. Если человек проживает временно в другом городе или регионе или регистрируется на меньший срок, в статистику эти переселения не попадают. Человек может продлевать временную регистрацию, например сроком на полгода, бесчисленное количество раз, при этом проживать вне места регистрации по месту жительства несколько лет подряд, и эти фактические переселения не будут отражены в статистике.

    Во-вторых, если человек прибыл к месту временного проживания (пребывания) в жилое  помещение, не являющееся его местом жительства, на срок менее 90 дней, регистрироваться по месту пребывания он вообще не обязан. Многие трудовые мигранты приезжают на работу на гораздо меньший, чем 90 дней, срок (имеется в виду не срок контракта, который может быть сколь угодно долгим). При этом, выезжая, например, раз в месяц к месту постоянного жительства, которое может находиться в другом субъекте РФ, регистрироваться в том городе, где работают, они не обязаны. Проблем с работодателями в этом случае обычно не возникает. Наши углубленные интервью, проведенные в недавних исследованиях, показывают, что немногие работодатели спрашивают у своих работников регистрацию. Не является отсутствие регистрации и большой проблемой во взаимоотношениях с милицией. Человеку со славянской внешностью достаточно показать билет с датой приезда.

    Масштабы  нерегистрируемой внутренней миграции, как временной, так и на длительный срок или навсегда, могут быть достаточно велики. Например, в г. Астане (Казахстан) в июле 2000 г. «в целях обеспечения выполнения юридическими и физическими лицами «Правил документирования и регистрации населения Республики Казахстан» была проведена акция «Я — житель столицы», в ходе которой было зарегистрировано 153,5 тыс. чел. (это почти треть населения города), проживающих в столице с 25 февраля 1999 г. по 31 августа 2000 г. без регистрации в органах внутренних дел. В большинстве своем это были не нелегальные иммигранты из других стран, а выходцы из других регионов и городов страны. Конечно, случай с новой столицей Казахстана нетипичный, город строится и развивается усиленными темпами, для российской столицы это уже давно пройденный этап. Но этот пример показывает, какой может быть латентная миграция в соотношении с «видимым» потоком, который составлял несколько тысяч в год. Но масштабы миграции в Москву тоже впечатляют: по данным УФМС по г. Москве, в 2007 г. в столице численность зарегистрированных по месту пребывания (т.е. постоянно зарегистрированных в других регионах страны) составила 1227 тыс., за тот же период поставлено на миграционный учет иностранных граждан 1712 тыс.

    Временные мигранты — российские граждане и  иностранцы — явно тяготеют к крупным  городам. Это показывают наши исследования в российских регионах: Оренбургской и Нижегородской областях в 2002 г., в Иркутской и Калининградской областях в 2007 г., в Красноярском крае в 2008 г. Эти миграционные потоки не попадают в статистику, которую регулярно публикует Росстат, но с ней можно ознакомиться в УФМС.

    В-третьих, внутренняя трудовая миграция имеет много видов и форм, и провести четкую грань между ними очень сложно.

    Как показывают уже приводимые ранее  данные обследования миграционной мобильности  населения крупных городов в  конце 2005 г., среди респондентов, которые  сами или члены их семей имели в последние два года работу на выезде, немногим более четверти выезжали на заработки в другие поселения в пределах «своего» субъекта Федерации, в другие регионы выезжали 57,2%.. При этом очень многие выезжали в Москву или Московскую область. За пределами России временную работу имели 16,3% мигрантов, большая честь из них — в странах традиционного зарубежья.

    Основные  сферы занятости на выезде: торгово-посредническая деятельность — 22%, строительство — 36%, занятость в промышленности — 11%. В качестве работников сельского хозяйства, сотрудников охраны, водителей на городском транспорте и нянь трудились по 1—4% опрошенных.

    Работа  на выезде в 40% случаев занимала меньше месяца, более года трудились только 11% опрошенных. Наиболее часто непродолжительную занятость на выезде указывали занятые в торгово-посреднической деятельности; среди занятых в строительстве или промышленности существенна доля тех, кто работал достаточно продолжительное время.

    Временная трудовая миграция способствует формированию миграционных намерений, т.е. в перспективе ведет к миграции, уже связанной с изменением постоянного места жительства. Респонденты, которые имели работу на выезде, чаще собираются в будущем переехать в другой населенный пункт: такие намерения высказывали 41% тех, кто ездит постоянно, 22% выезжающих иногда и только 11% не выезжающих на заработки. Предпринимали для этого конкретные шаги 7,1% постоянно работающих на выезде против 1,3% тех, кто не выезжает на заработки; собирались переезжать, но не предпринимали для этого конкретных шагов — 12,5% против 2,9%; иногда задумывались — 21,4% против 5,7%.

    Предыдущая  миграционная активность влияет на потенциальную  миграционную активность и формирование миграционных намерений в будущем. Как показали данные обследования «Миграционная мобильность населения России», опрошенные, сменившие место постоянного жительства в прошлом, имеют и более высокие миграционные установки на будущее, причем максимальные миграционные намерения у тех, кто переезжал 3—4 раза (рис. 4).