Неомарксизм и его место в истории западной философии XX века

1       Неомарксизм и его место в истории западной философии XX века

Неомарксизм – это особое течение общественной, в том числе философской, мысли 50-60-х годов прошлого столетия, выражавшее тот большой интерес к творчеству Маркса и его философии, который был характерен для этого периода. Речь идет не о новых исследованиях работ Маркса и не о новой интерпретации его творчества. Такого рода исследованиями занимается и будет заниматься марксоведение, анализирующее тексты его работ и дающее им ту или иную интерпретацию. Ведь принято различать неогегельянство, неокантианство от гегелеведения и кантоведения. Неомарксизм – это определенное теоретическое устремление найти при помощи Маркса ответы на животрепещущие вопросы современности [2, с. 543].

Известно, что XX в. выдвинул много социальных проблем, решением которых занимались и в рамках самого марксизма. Это можно сказать о работах Каутского, Бернштейна, Люксембург, Ленина и др. Как правило, все они стремились понять, насколько применимы взгляды Маркса к решению современных им проблем, прежде всего в сфере экономики, к методам, способам и целям классовой борьбы пролетариата. Меньше всего речь шла о философской проблематике.

Неомарксизм развивается вне рамок традиционного марксизма, он тесно связан с особенностями умонастроения западноевропейской левонастроенной интеллигенции послевоенных лет, со всей исторической ситуацией этого времени, которая характеризовалась победой антифашистских, демократических сил в войне, широкой верой в общественный прогресс, гуманизм, свободу, равенство [16,с. 241].

Неомарксизм включает в себя политические и правовые теории, эстетические и культурологические учения, социологию, психологию, футурологию, религиоведение. Здесь рассматриваются только некоторые аспекты неомарксистской философии. В качестве специального термина слово «неомарксизм» начинает употребляться в начале XX в.. В процессе эволюции неомарксизма выделилось несколько интеллектуальных формаций: ассимилятивный неомарксизм (конец XIX – начало XX в.), западный марксизм (неомарксизм) (1920–80-е гг.), постмарксизм (80-90-х гг.).

Неомарксизм как «новый марксизм» обретает свой смысл лишь на фоне своей оппозиции «старому марксизму».

Наиболее навязчивое его устремление – это деканонизация: сперва ортодоксального марксизма эпохи II Интернационала, затем – произведений Энгельса, а в конечном счете – теоретического наследия самого Маркса, которое неомарксизм вписал в проблемный контекст философии и науки XX в. Неомарксистский бунт против канона марксизма вполне отвечал принципиальной установке самого Маркса, который крайне скептически относился к попыткам извлечения из своих исследований некоей сверхнауки, универсальной «схемы», под которую можно было бы «подогнать» и мироздание, и историю, и свободную мыслительную деятельность: «Я знаю только,– согласно одному апокрифу заявлял Маркс П.Лафаргу, – что я не марксист» [6, c.112].

Вопреки этому его ученики и последователи под водительством Энгельса и при его литературном участии создали марксистский канон, генезис которого был связан с принятием в Германии в 1878 антисоциалистических законов и вынужденным перемещением руководящего ядра СДПГ, ее литераторов и теоретиков в Цюрих (Швейцария), ставший своего рода сборным пунктом левой интеллигенции всего мира: «Именно тогда и возник марксизм. Он возник на страницах руководимых Каутским и Бернштейном партийных журналов, в ходе обмена письмами между Бебелем и Энгельсом, в ходе все большего знакомства с переводами работ Маркса и полемики с др. социалистическими «школами», будь то народничество или государственный социализм» [17, c. 111-122].

Именно под влиянием Энгельса и названной плеяды марксистов, вразрез с позицией самого Маркса канонический марксизм все больше приобретал характер метафизической доктрины. «Диалектика природы» Энгельса, опубликованная в 1920-х гг., – марксистский аналог натурфилософии Шеллинга и Гегеля – сыграла поистине фатальную роль в натурализации диалектики и тем самым – в извращении диалектического метода Маркса.

Присущий теоретическому мышлению Маркса разрыв не только с традиционной философией, но и с классической наукой (главный его труд «Капитал» отнюдь не случайно имеет подзаголовок «Критика политической экономии»), постклассический в этом смысле характер его методологических воззрений гораздо более отчетливо, чем представителями марксистского канона, были осознаны на рубеже XIX–XX вв. некоторыми европейскими мыслителями, не принадлежавшими к числу ортодоксальных марксистов [17, c. 111-122].

В это время в Европе и Северной Америке наблюдалась поразительная вспышка интереса к Марксу: лекции о марксизме и социал –демократии читают Торстен Веблен – в Чикаго, Б.Рассел – в Лондонской школе экономики и политических наук, Адольф Вагнер – в Берлине, Э.Дюркгейм – в Париже. В Италии книги о марксизме пишут Б.Кроче и Дж.Джентиле. Вилфредо Парето издает выборку фрагментов «Капитала» Маркса, Ф.Теннис публикует работу о Марксе и вступает в переписку с Энгельсом. Р.Штаммлер выпускает монографию «Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории». В России в 90-е гг. 19 в. одним из ведущих течений общественной мысли становится легальный марксизм: П.Б.Струве, С.Н.Булгаков, Н.А.Бердяев, С.Л.Франк, М.И. Туган-Барановкий и др. В Австро-Венгрии возникла школа австромарксизма, представленная А.Адлером и Ф.Адлером, О.Бауэром, Р.Гильфердингом,

К. Реннером, позже – Р.Роздольским. В Кембридже (Англия) в начале XX в. действовал элитарный тайный клуб «Апостолы» (Г.Сиджвик, Б.Рассел, Дж.И.Мур, Литтон Стречи, И.М.Форстер,  Дж.М.Кейнс и др.), на заседаниях которого рассматривались произведения Маркса. В нач. 90-х гг. марксистом стал крупнейший испанский писатель М.де Унамуно. Немецкий историк и социолог М.Вебер внес огромный вклад в прояснение специфики Марксова метода и публиковал в своем «Архиве» статьи о марксизме и самих марксистов. Иными словами, интеллектуальная Европа периода fin de siècle была охвачена неомарксистским поветрием [1, c.177-223].

Интерес философов к Марксу необыкновенно велик. Хайдеггер в эти годы характеризует воззрения Маркса как «самую глубокую философию нашего времени». Сартр пишет о философии Маркса как о «непревзойденной философии нашего века». При этом неомарксизм, выступая как леворадикальное направление, не приемлет социал-демократическую трактовку марксизма, а саму социал-демократию рассматривает как интегрировавшуюся в столь ненавистный им мир капиталистического общества. Наряду с этим четко прослеживается и неприятие советского варианта марксизма, системы диалектического и исторического материализма, получившего широкое распространение во всем коммунистическом движении. Этим определяется и трактовка истории марксизма, интерес в ней к таким фигурам, которые противостояли в философском плане социал-демократическим установкам и советскому марксизму. Именно в рамках неомарксизма проявляется интерес к работам молодого Лукача, к книге Корша, к изучению философских взглядов Грамши [9].

Все они не без основания рассматриваются как основоположники «философии практики». В 20-е гг. «История и классовое сознание» Лукача, «Марксизм и философия» К.Корша не были широко известными работами. А «Философские тетради» Грамши вообще еще не увидели свет. Все эти работы были изданы и переизданы в 60-е годы, вызвали большой интерес, тем более, что в них отразилось в своеобразной форме разочарование определенной части интеллигенции Западной Европы, вызванное поражением революции в этих странах в 20-е годы. Неомарксизму в этих работах импонирует упор на трактовке практики в марксизме, проповедь активности, отказ от компромиссов, интерес к категории «тотальность» как основной в изучении общества. В противовес советскому варианту марксизма в этих работах усматривается аутентичная трактовка философии Маркса. Неомарксизм отражал поиск «третьего пути», свободного от буржуазности, отчуждения, манипуляций общественным сознанием и от тоталитаризма советского образца с его засильем бюрократии и государственной идеологии. Не находя реальных путей к установлению свободного общества, многие представители неомарксизма придерживались анархо-утопических воззрений.

Неомарксизм не представлял собой однородного философского направления. Некоторые его представители откровенно причисляли себя к марксистам, как, например, Лукач шестидесятых годов, некоторые выступали с идеями пересмотра марксизма, ряда его основополагающих положений. Но наибольшим влиянием в философских кругах пользовались увлекавшиеся марксизмом экзистенциалисты и представители Франкфуртской школы. К ним можно отнести философов, исходивших из того, что капиталистическое общество полностью исчерпало себя, все свои возможности. Для них марксизм - это, прежде всего критическая теория. В своей критике гегелевской диалектики и Адорно, и Маркузе ссылаются на марксову критику Гегеля в  «Рукописях 1844 г.». Давая критику отчуждения, Адорно излагает взгляды Маркса на товарный фетишизм, ссылается на трактовку Марксом понятия практики. У Маркузе тема Гегель-Маркс проходит через все его творчество. Маркс, считает он, хотел по-новому определить разум, а его эсхатологические идеи отвечают новым тенденциям – «идее отмены труда» [6, c. 154].

Франкфуртская школа в лице Хоркхаймера выступила против экономического редукционизма марксистских теоретиков, приверженных первому или второму марксистскому канону: задача исследователя состоит не в сведении надстроечных явлений к экономической структуре общества, а в выведении их из этой всеохватывающей и всеопределяющей (при господстве товарно-меновых отношений) структуры (Хоркхаймер ссылается на работу X.Гроссманна «Общественные основы механистической философии и мануфактура», 1935). Этот франкфуртский концепт был подхвачен в 60-е гг. А.Зон-Ретелем, который в своей книге «Умственный и физический труд» заявил, что «анализ товарной формы содержит в себе ключ не только к критике политической экономии, но и к исторической критике абстрактного понятийного мышления». Он весьма изощренно аргументировал тезис о том, что категориальная структура классического галилеевско-ньютоновского естествознания не только была преформирована товарно-меновыми отношениями, но и действовала в рамках товарного обмена между агентами рынка, не будучи ими осознанной. Среди других новаций Франкфуртской школы, наложивших отпечаток на ее деятельность в 1930–60-х гг., следует отметить сближение Марксовой антропологии и концепции идеологии с психоанализом и массовой психологией З.Фрейда. Наиболее значительные работы в этой области были созданы Э.Фроммом, Г.Маркузе, Т.Адорно («Авторитарная личность») и примкнувшим к франкфуртцам уже в США В.Райхом. Представители Франкфуртской школы создали замечательные работы по истории философии (Маркузе, Хоркхаймер, Ю.Хабермас, А. Шмидт), социальной психологии, этике (Адорно, Хабермас), теории коммуникации (Хабермас), философии языка (В.Беньямин), теории новой музыки и музыки для кино (Адорно, Г.Эйслер). Но истинной областью их философских изысканий стали философия искусства, эстетика и культурология [6, c.160].

В рамках неомарксизма раздавалась и весьма резкая критика тех или иных положений Маркса. Все эти философы не являлись марксистами, но проявляли большой интерес к его творчеству, особенно к его критике положения человека в капиталистическом обществе [18, c.123].

В 70-е годы на смену левому радикализму с его увлечением Марксом пришел неоконсерватизм, пытавшийся в условиях экономического кризиса тех лет удержать прежние ценности. Разочарование в идеях прогресса, гуманизма приводит к отказу от увлечения идеями Маркса, да и не только Маркса, но и всей классической философии. Развивавшаяся в рамках марксизма теория переставала давать ответы на вопросы, выдвинутые приходом постиндустриального общества. Потребовалась смена координат, многие прежние представления о ходе развития общественного процесса утрачивали смысл. Новые исторические реалии, особенно связанные с формированием единой цивилизации, требовали нового осмысления. Это не значит, что у Маркса нельзя ничего найти в этой связи. Но Маркс перестал быть вдохновителем душ, и неомарксизму как философскому направлению, стремившемуся при помощи Маркса осознать общественную ситуацию, пришел конец.

Сам по себе этот факт не означает того, что учение Маркса вообще перестало представлять интерес. Оно вошло в сокровищницу мировой культуры, стало ее неотъемлемой частью, а многие аспекты его воззрений еще ждут своего истолкования.

2       Учение о гегемонии А. Грамши

Антонио Грамши, основатель и теоретик Итальянской коммунистической партии, депутат парламента, был арестован фашистами в 1926 г., заключен в тюрьму, освобожден совершенно больным по амнистии 1934 г. и умер в 1937 г. В начале 1929 г. ему разрешили в тюрьме писать, и он начал свой огромный труд «Тюремные тетради». Опубликован он был впервые в Италии в 1948-1951 гг., в 1975 г. вышло четырехтомное научно-критическое издание с комментариями. С тех пор переиздания на всех языках, кроме русского, следуют одно за другим, а исследовательская литература, посвященная этому труду, необозрима - тысячи книг и статей. На русском языке вышла примерно четверть «Тюремных тетрадей», а с начала 70-х годов, когда на всех парах пошла скрытая подготовка к перестройке, на имя Грамши идеологи КПСС наложили полный запрет (хотя судя по косвенным признакам можно сказать, что самими идеологами перестройки работы Грамши усиленно изучались) [5].

Поводом (совершенно надуманным) для изъятия Грамши из оборота служили его якобы глубокие расхождения с Лениным. На деле причина, видимо, в том, что учение Грамши было положено в основу всей грандиозной кампании по манипуляции сознанием населения СССР для проведения «революции сверху» [11].

«Тюремные тетради» были написаны Грамши не для печати, а для себя, к тому же под надзором тюремной цензуры. Читать их непросто, но усилиями большого числа «грамшеведов» восстановлен смысл почти всех материалов, и расхождения в толковании невелики. В целом речь идет о важном вкладе почти во все разделы гуманитарного знания - философию и политологию, антропологию (учение о человеке), культурологию и педагогику. Этот вклад Грамши сделал, развивая марксизм и осмысляя опыт протестантской Реформации, Французской революции, русской революции 1917 г. - и одновременно опыт фашизма. Он создавал таким образом, новую теорию государства и революции - для современного общества (в развитие и, пожалуй, преодоление, ленинской теории, созданной для условий крестьянской России). Однако оказалось, что, работая ради победы коммунизма, Грамши сделал множество открытий общенаучного значения [4].

Как известно, «знание - сила», и этой силой может воспользоваться любой, кто знание освоит и получит возможность применить. Огонь помог человеку выйти из первобытного состояния, хотя человек, отправленный на костер Инквизиции, может и помянуть недобрым словом Прометея, укравшего у богов огонь для людей. Теорией, созданной коммунистом, эффективно воспользовались враги коммунизма (а наши коммунисты ее и знать не желают). Грамши в этом не виноват.