Особенности национального характера как научная проблема

Социальные  психологи Уоллес Э. Ламберт и Отто Клайнберг провели большое межнациональное исследование об отношении детей 11 разных народов к иностранцам. Оказалось, что 6-летние дети десяти из этих народов склонны представлять себе иностранцев прежде всего по их отличиям (действительным , или мнимым) от собственной этнической группы. Напротив, 10-ти и 14-летние дети улавливают у иностранцев не только различия, но и сходства с собой. Отчасти это связано с системой существующих в любом данном обществе стереотипов. Постулирование различий между «мы» и «они» является для ребенка необходимым средством этнической идентификации. Отчасти же эта тенденция соответствует общей закономерности интеллектуального развития ребенка. Ламберт и Клайнберг ссылаются в этой связи на выдающегося советского психолога Л. С. Выготского, который считал, что осознание сходства требует более развитой способности обобщения и концептуализации, чем осознание различия; осознание сходства предполагает обобщение или понятие, охватывающее ряд сходных объектов, тогда как осознание различий возможно и на чувственном уровне.

Трудность состоит  не в том, чтобы оценить отдельный  элемент чужой культуры или отдельную  характерологическую черту, а в  том, чтобы понять их символическое  значение в рамках определенного  социального целого. Именно здесь  возникает больше всего недоразумений.

Шведский путешественник Эрик Лундквист рассказывает, как  однажды на Новой Гвинее после  удачной охоты он, обгрызая косточки дичи до половины, бросал их затем старому  туземному вождю, который обгладывал их начисто, а затем разгрызал  и сами кости. Присутствовавший при этом друг Лундквиста - европеец - возмутился: «Ты обращаешься с ним, как с собакой! Швырять ему кости! Это же унизительно для него! А еще сам постоянно проповедуешь, что мы должны обращаться с туземцами по-человечески, так, словно они белые». Однако у папуасов не такие обычаи, как у европейцев. Поделиться своей едой считается у них высшим проявлением дружеских чувств; поэтому в том, что ему давали, как мы бы выразились, объедки, старый вождь усматривал не обиду, а знак дружеского расположения.

Европейца, впервые  попавшего в Японию, поражает и  даже шокирует, что японец улыбается  не только тогда, когда ему весело, но и когда ему делают выговор  или когда он сам сообщает вам  печальную весть, например известие о смерти ребенка. Неопытный человек расценивает это как проявление наглости, цинизма или бездушия. На самом же деле улыбка просто имеет здесь иное символическое значение: она призвана смягчить тяжелую ситуацию, подчеркнуть готовность справиться с ней и т. д. Понять это многообразие символов, жестов, реакций не так-то легко.

Иногда разные этнические группы приписывают друг другу один и тот же обычай. Например, в нашей стране и во Франции, когда  человек уходит из гостей не прощаясь, это называется «уходить по-английски». В Соединенных Штатах и Англии тот же самый обычай называется «to take French leave», т. е. «уйти по-французски».

Этнические  стереотипы, воплощающие присущие обыденному сознанию представления о своем  собственном и чужих народах, не просто суммируют определенные сведения, но и выражают эмоциональное отношение к объекту. В них своеобразно сконденсирована вся история межнациональных отношений. Уже простое описание тех или иных черт содержит в себе определенный оценочный элемент. То, что применительно к собственному народу называется разумной экономией, применительно к другим может именоваться скупостью. То, что «у себя» характеризуется как настойчивость, твердость характера, у «чужака» называется упрямством. Один и тот же психологический комплекс, в зависимости от отношения к его носителю, может называться и непосредственностью, и беззаботностью, и безответственностью. Здесь сказывается все, вплоть до текущей политической конъюнктуры.) Вот характерный пример. В ФРГ дважды, в 1963 и 1965 гг., исследовалось отношение к Франции и французам, причем результаты заметно отличались друг от друга. Мнения о легкомыслии французов и их склонности к наслаждениям высказали в 1965 г. 28% опрошенных, по сравнению с 14% в 1963 г., «национализм» признали типичным 19% (в 1963 г.- только 4%), положительные же качества, даже самые традиционные, например шарм, любезность и т. п., наоборот, «уменьшились». Откуда такая перемена? Просто ухудшились франко-германские отношения, началась антифранцузская кампания в прессе ФРГ - «и вот вам результат!»

Наука о национальном характере (этнопсихология) никак не может основываться на подобных образах. Напротив, одной из главных ее задач является критический анализ представлений обыденного сознания. Характерна та осторожность, с которой всегда относился к этой проблеме В. И. Ленин. Когда на III конгрессе Коммунистического Интернационала итальянский социалист Лаццари заявил: «Мы знаем психологию итальянского народа», - Ленин заметил: «Я не решился бы этого утверждать о русском народе...».

2. Проблема определения национального характера

Изучением национального  характера и в частности, особенностей национального восприятия окружающего мира занимается этнопсихология - раздел социальной психологии.

Осмысление исторического  опыта уходящего столетия, анализ причин этнических конфликтов, переоценка внешнеполитических реалий современного мира возродили интерес к проблеме национального характера и национального менталитета.

В повседневной жизни принято  считать, что каждая нация имеет  свой характер, и что определенные черты характера закреплены за той или иной нацией. Так, американцев связывают с деловитостью, немцев - с пунктуальностью, французов - с остроумием и галантностью, русских - с открытостью, бесхитростностью, с мастерством.

Следует отметить, что вышеназванная проблема волнует как зарубежных, так и отечественных исследователей, опирающихся в дискуссиях по этому поводу на философское наследие прошлого. «Отец истории» Геродот писал, что если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные обычаи.

Геродот подчеркивал, что  каждый народ убежден в том, что  его собственные обычаи и образ  жизни некоторым образом наилучшие. Мысль, высказанная 25 веков назад, не устарела и сегодня. В ней содержится идея, что образ жизни каждого народа управляется господствующими у него обычаями, определяемыми многими обстоятельствами, в том числе и элементами характера.

Английский философ Дэвид  Юм в «Трактате о человеческой природе» писал: «Там, где некоторое количество людей объединяются в политическую структуру, обстоятельства заставляют их часто вступать в контакты друг с другом - по вопросам обороны, торговли, управления, что, при наличии общего языка, должно привести к появлению сходства в манерах, а также общего, или рационального характера в сочетании с индивидуальным. Хотя природа порождает все виды характера и понимания в изобилии, это не означает, что они присутствуют в одинаковых пропорциях и что в каждом обществе элементы работоспособности и лени, доблести и коварства, ума и глупости смешаны единым образом. Если на заре развития общества можно найти преобладание одного из элементов, то это естественно приведет к преобладанию его в дальнейшей композиции и придаст оттенок национальному характеру».

Д. Юм указывал на причины, формирующие  национальный характер, в числе этих причин он называл социальные (иначе «моральные») и «физические», под последними он понимал «те качества воздуха и климата, которые бессознательно влияют на нрав, изменяя тон и привычки тела и создавая особый вид, который путем рефлексии и осмысления может победить прежний и преобладать у большинства человечества и влиять на его манеры».

И. Кант в статье «О национальных характерах, поскольку они основываются на различии чувств возвышенного и прекрасного» выделил некоторые черты национального характера итальянцев, французов, англичан, испанцев.

О немцах И. Кант писал: «Он более любезен в обращении, чем первый и, хотя и не носит в общество столь же приятной живости и остроумия, как француз, однако проявляет больше скромности и рассудительности. Как во всякого рода чувствах, так и в любви, он довольно методичен. Поэтому для него имеют большое значение семья, титул и ранг, как в гражданских делах, так и в любви».

Научно-аналитический обзор проблемы национального характера был проведен Аскоченским Д. М. по общеакадемической программе «Человек, наука, общество: комплексные исследования». Он отмечает, что исследователями теорий национального характера являются голландские ученые Х. Дюйкер и Н. 
Фрийд, американские исследователи Лернер, Бенедикт, Харди.

 Выделение этнопсихологии  в отдельную научную дисциплину  связано с именами немецких  ученых М. Лацаруса, Х.Штейнталя и В.Вундта, предпринявших во второй половине XIX века первые попытки научного анализа национальной психологии. Считается, что в основе немецкой школы этнопсихологии лежат идеи Гегеля об «объективном духе». Этнопсихология проявляется в характере и темпераменте этноса и его этосе (системе психических и нравственных норм поведения, эстетических представлений, народных преданий, зафиксированных, как правило, в фольклоре). Первым научным произведением по этнопсихологии стала изданная в 1859 году книга немецких ученых, филолога Х.  Штейнталя и философа М. Лацаруса, «Мысли о народной психологии». Народная психология представлялась авторам состоящей из двух частей: абстрактной – отвечающей на вопрос, что такое народный дух, из каких элементов он складывается, каковы присущие ему особенности, и прагматической – изучающей конкретные народы. Наиболее разработанной в немецкой науке конца XIX века была этнопсихологическая концепция В. Вундта, которая возникла из идеи о несводимости общепсихологических процессов к индивидуальной психологии. Душа народа, по мнению Вундта, не простая сумма индивидов, а их связь и взаимодействие, которое определяет специфику и своеобразные закономерности развития данного народа. Народным духом для Вундта являются высшие психические процессы, возникающие при совместной жизни многих индивидов, - общественные представления, чувствования, стремления и то, что Вундт называл «апперцепцией» или коллективной творческой деятельностью. Народный дух Вундт предлагает изучать методом анализа конкретно-исторических продуктов народов: языка, мифов, обычаев, составляющих, по его мнению, основные области народной психологии. По мнению Вундта, «психология народов – самостоятельная наука наряду с индивидуальной психологией, и хотя она пользуется услугами последней, однако и сама оказывает индивидуальной психологии значительную помощь».¹

Планомерный поиск способов изучения национального характера начался в первой половине ХХ века в рамках американской антропологической школы Франца Боаса.

Идеи Франца Боаса (Frenz Boas, 1858 - 1942), послужили толчком к зарождению этнопсихологии. Именно идеи Боаса на десятилетия вперед определили основные теоретические постулаты не только психологической антропологии, но и ряда других магистральных направлений культурной антропологии. Боаса называют архитектором современной этнологии.

Фактически Боас предложил создавать этнологию абсолютно заново как бы на пустом месте, провозгласив, что все прежние этнологические школы имели ложные посылки и приводили к ложным выводам. Его идея состояла в том, чтобы заново накапливать этнографические данные (причем к качеству и доказательности материалов полевых исследований Боас предъявлял требования, значительного превышавшие те, что были приняты до него), а затем заново делать обобщения, постепенно вырабатывая новые методы и новые концепции.

Главным тезисом Боаса в научной полемике стало возражение против применения общих теорий и общих схем при изучении культуры различных племен и народов. «Мы должны понять процесс развития индивидуальных культур, - писал он, - прежде чем сможем попытаться установить законы развития культуры всего человечества».

В связи с  этим, он постоянно, на протяжении всей жизни, настаивал на необходимости  детального и всестороннего изучения этнологией конкретных культур, ограниченных историко-географических областей, хотя соглашался с тем, что «не это есть конечная цель развития нашей науки».

Боас исходил  из той предпосылки, дающий максимальный простор для создания новых теорий и подходов, что каждая культура имеет свой собственный уникальный путь развития, то есть исходил из полного  культурного плюрализма.

«Каждая культура, - писал Боас, - может быть понята только как историческое явление». На этом историзме Боас настаивал во всех своих работах. «В целях исторического анализа мы рассматриваем каждую историческую конкретную проблему, прежде всего как целое и пытаемся проследить пути ее развития в современную форму». Изучаемое явление находится в постоянном движении. «Мнение о стабильности примитивной культуры не соответствует фактам, всюду, откуда мы имеем подобные сведения, мы видим формы предметов и обычаи в постоянном движении». Однако это вовсе не обязательно путь прогресса.

Культура, в  понимании Боаса, это совокупность моделей поведения, которые человек  усваивает в процессе взросления и принятия им своей культурной роли. Боас утверждал, что данные этнологии доказывают, что не только наш язык, но даже и наши эмоции являются результатом нашей общественной жизни и истории народа, к которому мы принадлежим.

Подходу Боаса  был присущ вполне откровенный социокультурный детерминизм (то есть такой взгляд на человеческое общество, когда и поведение, и образ мыслей индивида целиком объясняются причинами социальными или культурными, а личностные особенности человека и его свободная воля игнорируется) при рассмотрении каждой конкретной культуры изнутри, с точки зрения ее носителя, и откровенный агностицизм (утверждение невозможности познать сущность и причины какого-либо явления, в частности, культурного развития) при рассмотрении той же культуры из вне.