Политико – правовые взгляды российских правоведов XIX века. Муромцев С.А

        На могиле Муромцева его товарищ по партии и по тюрьме Ф. Ф. Кокошин произнёс любимое изречение самого Муромцева: «Сторож, близок ли рассвет?» — «Ещё темно, но утро близко». «С. А. скончался скоропостижно, во время сна, 4 октября 1910 г. До нового рассвета он не дожил. Но он завещал нам свои надежды и самого себя, как воспоминание, как символ, как знамя», — писал П. Н. Милюков.

2.2.История создания основного закона.

В условиях первой русской  революции либеральное движение постаралось выработать варианты будущей российской конституции. Один из проектов принадлежал Союзу Освобождения. В его разработке приняли участие крупнейшие петербургские и московские юристы Н.Ф. Анненский, В.М. Гессен, И.В. Гессен, П.И. Новгородцев, Ф.Ф. Кокошкин, С.А. Котляревский. Критики отмечали, однако, что этот проект имел ряд недостатков: он страдал очевидным смешением демократических лозунгов и четких юридических формул, не содержал решения или регламентации ряда важнейших социальных и национальных проблем. Не разработана была и тактическая сторона: дается ли конституция монархом или она является результатом народного волеизъявления и имеет соответственно договорную природу. Все это в результате привело к появлению другого проекта, получившего название конституции Муромцева, который стал теоретической основой последующего конституционного движения в России.

Работа над новым  конституционным проектом велась под  руководством С.А. Муромцева сначала  в Москве, а затем в его доме в Царицыне. Наиболее активным сотрудником  Муромцева стал представитель молодого (и более радикального) поколения русских конституционалистов Ф.Ф. Кокошкин, вышедший из либеральной среды юрист, общественный деятель и крупнейший эксперт в области государственного права. Наряду с ним в работе над проектом принимали участие такие видные деятели земского движения, как Н.Н. Щепкин и Н.Н. Львов. В июле 1905 г. проект Муромцева был принят земским съездом в принципе и стал затем предметом обсуждения и развития в либеральной публицистике.

Содержательный анализ политической концепции С.А. Муромцева показывает, что он исходил главным образом из опыта монархического конституционализма стран Европы, прежде всего Германии, и стремился по мере возможности максимально согласовать его с российской политической традицией. Стремясь обеспечить эволюционный порядок перехода от абсолютизма к конституционной монархии, Муромцев, как и многие другие либералы, считал наиболее целесообразным введение в России конституционного строя путем ряда реформ сверху, последовательно осуществляемых самой монархической властью. Подобная модель политического развития позволяла избежать радикальной революционной ломки государственного строя и осуществить легитимный переход к новой (конституционно-монархической) политической системе в рамках существующего законодательства, его последовательного преобразования и наполнения новым политическим содержанием. В теории государственного права данный тип конституционализма противопоставлялся революционным конституциям и получил характерное название октроированных конституций. В истории стран Европы он представлен был во Франции Конституционной Хартией 1814 г., конституциями отдельных германских государств, принятых в первой трети XIX в., и особенно полно и последовательно в сменявших друг друга конституционных актах Пруссии 1851 г., Северо-Германского союза, наконец, конституции Германской империи 1871 г. Среди важнейших источников конституционных воззрений Муромцева следует указать также Бельгийскую конституцию 1831 г., а в ряде областей болгарский опыт конституционализма, представлявший особый интерес для русских либералов. В качестве исходного пункта работы над конституцией Муромцеву служил уже упомянутый проект Основного государственного закона Российской империи, составленный в октябре 1904 г. Союзом Освобождения и напечатанный П.Б. Струве в марте 1905 г. в парижском журнале Особождение.

Конституционный проект С.А. Муромцева был впервые опубликован 6 июля 1905 г. в газете Русские Ведомости  наряду с составленным им же проектом Избирательного закона под общим  названием К вопросу об организации будущего представительства. Конституция Муромцева декларировала неприкосновенность основных политических прав личности и общества и возможность их ограничений лишь в соответствии с законом и согласно процедуре, установленной законом. Фактически мы имеем здесь полный кодекс норм правового государства, основной принцип которого выражается известными словами Монтескье: свобода для индивида делать то, что позволяют законы, и обязанность воздерживаться от того, что законы запрещают.

Предложенная в проекте модель государственного устройства России представляла собой конституционную монархию, призванную совместить сильную исполнительную власть (сконцентрированную в монархе) и развитое народное представительство. По мнению умеренных конституционалистов, эта модель оказывалась идеальной формой, позволяющей объединить силы либерального общественного движения и передовых элементов бюрократии для осуществления политических и социальных реформ.

Конституционный проект С.А. Муромцева оказал несомненное  влияние на введенные в России в начале 1906 г. Основные законы, хотя, как отмечали современники, более на их внешнюю форму и редакцию, чем на сущность. По справедивому наблюдению Ф.Ф. Кокошкина, это влияние могло бы оказаться гораздо сильнее, если бы конституция была введена еще в 1905 г., одновременно с Манифестом 17 октября или сразу после него. Но акты 20 февраля 1906 г., установившие важнейшие положения действующего государственного права и акт 23 апреля 1906 г., принятый в развитие этих положений, возникли уже в другой политической обстановке, когда правительство в условиях спада революции получило возможность менее считаться с либеральной оппозицией.

2.3.Право и нравственность в мировоззрении С.А. Муромцева.

Проблема соотношения  права и нравственности является одной из традиционных в истории философской и политико-правовой мысли, начиная с Платона и Аристотеля и заканчивая современными теориями и концепциями. Наиболее значимая роль в ее осмыслении принадлежит классикам немецкой философии, особенно И. Канту, И. Фихте и Г. Гегелю, на теоретические выводы которых опирались представители русской философии права¹, внесшие значительный вклад в разработку традиционно важной для русской правовой культуры и национального правосознания темы соотношения права и нравственности. Тема соотношения права и нравственности была особенно актуальной для отечественной либеральной политико-правовой мысли второй половины XIX – начала XX вв. Вопрос об отношении права и нравственности имел в русской философско-правовой мысли этого периода, по образному выражению Б.А. Кистяковского, «не только теоретическое, но и глубоко практическое, жизненное значение. И именно при решении его ученые и мыслители приходят к наиболее противоположным взглядам»². Обсуждая вопрос об отношении права и нравственности, русская философская и юридическая мысль решала проблему истоков национального права и даже шире – национального бытия.

Во второй половине XIX в. либеральное направление отечественной  политико-правовой мысли становится одним из ведущих в многоцветной палитре идейно-теоретических построений этого периода развития российского общества. Государственно-правовая доктрина русского либерализма второй половины XIX в., а также различные аспекты соотношения права и нравственности особенно ярко проявились в научных трудах Б.Н. Чичерина, П.И. Новгородцева, С.А. Муромцева, Г.Ф. Шершеневича, Н.М. Коркунова и других представителей отечественной либеральной политико-правовой мысли этого периода. Во многом именно благодаря российскому либерализму второй половины XIX-начала XX вв. становится возможным формирование отечественного конституционализма с его требованиями господства права в социально-политических отношениях, юридического оформления полномочий и деятельности государственного аппарата, представительного правления, соблюдения законности, предоставления населению гражданских и политических прав и свобод. Постепенно в трудах представителей либерального направления отечественной политико-правовой мысли складывается идеал русского правового государства, где институт монархии сохранялся, но ориентировался на служение не только дворянству, но и буржуазии, а, в конечном счете, всему народу. Российские либеральные государствоведы теоретически обосновывали создание в стране конституционной монархии, необходимость широких правовых реформ, формирование правового государства, юридического закрепления прав личности. Либеральный идеал правового государства, основанный на принципе верховенства права, был несовместим с радикально-революционными действиями. Представители либерального направления отечественной политико-правовой мысли второй половины XIX-начала XX вв. сыграли значительную роль в формировании российского парламентаризма и многопартийности, принимали непосредственное участие в деятельности Государственной Думы и создании либеральных политических партий в дореволюционной России. Значительный вклад в разработку проблем соотношения права и нравственности внес Сергей Андреевич Муромцев, которому принадлежит историческая заслуга в деле обоснования социологического подхода к изучению права в России.

     Весной 1880 г. Муромцев представил в правительство  Записку о политическом состоянии  России, написанную с либеральных  позиций. Ее предполагалось опубликовать  в «Вестнике Европы», однако  публикация была запрещена. Либеральная политическая позиция Муромцева послужила причиной его отставки с должности проректора Московского университета, а в 1874 г. и с должности профессора за «политическую неблагонадежность». В 1890-е гг. Муромцев занимался адвокатской практикой. В начале XX столетия Муромцев снова активно включился в политическую деятельность. Был избран председателем I Государственной думы. С июля 1906 г. возобновил преподавательскую деятельность в должности профессора Московского университета. В юриспруденции Муромцев выступил с концепцией права как живого правопорядка, создаваемого правотворческой деятельностью судей и администраторов, практической жизнью и потребностями самого общества часто в противовес и вопреки «мертвой» норме, выраженной в законе. В своей основной работе «Определение и основное разделение права» Муромцев писал, что юридические нормы подкрепляются авторитетом власти, ее силой. Но сила эта, будучи всегда более или менее значительной, никогда не бывает абсолютной. Она действует рядом и совместно с другими силами, которые также влияют на образование правового порядка и могут расходиться с нею в своем направлении. В данном случае Муромцев констатирует связанность права с другими социальными явлениями, которые не только преобразуются правом, но оказывают на него заметное воздействие³. Ученый полагал, что во все времена, кроме всего прочего, право ограничивается, дополняется и меняется под влиянием нравственных воззрений и чувства справедливости тех лиц, которые право применяют. Таким образом, право Муромцев понимал довольно широко, включая в него не только нормы положительного закона, но и судебную практику. С именем Муромцева связана заметная попытка внести в теорию правоприменения так называемые внезаконные критерии – судебную практику, мнение судьи, общественное правосознание, справедливость и т. д.⁴ Муромцев считает, что судья, кроме толкования, критики и развития положительного права, уполномочен и к творческому преобразованию права на самостоятельной почве. «Только историко-философский анализ закона способен вложить в него содержание. Дух закона есть его историческое отношение к интересам прошедшего, настоящего и будущего; понимать закон – значит понимать его как момент исторического развития; применять его – значит знать историческое соотношение принципов, преобразующих его содержание, и содействовать реализации прогрессивных начал, удерживая излишнее проявление начал отживающих»⁵. «Закон, обычай, наука, общественные воззрения на справедливость и нравственность – все это авторитеты, которые неминуемо руководят судьей, но которым он не подчиняется пассивно. ...И закон, и обычай, и наука регулируют гражданскую жизнь, но регулируют через судью, который один есть непосредственный творец гражданско-правового порядка»⁶. В противоположность господствующим правовым реалиям России Муромцев призывает при разрешении юридических дел опираться не только на закон, обычай, правовую доктрину, но и вообще выходить за пределы юридической сферы. В этой связи он пишет: «Целесообразность решения, подсказываемого творчеством, определяется критерием, который опирается не только на факты права, но в равной степени на факты экономики, нравственности, религии и так далее, чтобы оценить эту целесообразность судья призывает на помощь всю совокупность своих познаний о человеке и обществе, руководствуясь всей житейской практикой. Чем менее юрист приурочивает свое творчество к специально-юридической сфере, тем более оно оригинально и плодотворно»⁷. Новизна социологического подхода Муромцева к правопониманию состояла в том, что в его концепции под правом понималась не совокупность юридических норм, а совокупность юридических отношений (правовой порядок), нормы же представлялись как некий атрибут порядка. Эта новая позиция в российском правоведении способствовала усвоению и распространению взгляда на право, который не отождествлял его с велением носителя верховной власти в государстве, а рассматривал право в тесном взаимодействии с духовно-нравственными ценностями общества, с общественными воззрениями на справедливость. Думается, что при всей неоднозначности воззрений Муромцева на сущность правоприменительного процесса, он внес заметный вклад в развитие отечественной юридической науки самой постановкой ряда актуальных и сегодня проблем, что содействовало более глубокому пониманию специфики права, его сущности и роли в жизни общества. Обобщая опыт философско-правовой интерпретации соотношения права и нравственности в воззрениях Муромцева, важно сказать, что главным в решении этой проблемы являлось признание органической взаимосвязи нравственной и правовой сущности человека и общества. В своих воззрениях на проблемы соотношения права и нравственности Муромцев основывался на признании существования разносторонних взаимосвязей этих важнейших явлений общественной жизни. Причем, рассматривая характер взаимного влияния права и нравственности, Муромцев исходил из приоритета правовых и нравственных факторов реформирования российского общества и государства как основного условия развития государственно-правовых институтов в России по пути построения правового государства. По существу, Муромцев стремился с позиций государственно-правовой теории и нравственных принципов обосновать возможность цивилизованного перехода России к правовой государственности. Вместе с тем, вполне очевидно, что сам российский либерализм представлял собой далекое от народных чаяний интеллектуальное течение, не имеющее прочных корней в различных слоях российского общества. Либералы создали проект переустройства России, который, безусловно, отражал мировые тенденции прогресса, но не всегда учитывал национальную специфику России. Они конструировали свою модель, исходя из желаемого, и, в гораздо меньшей степени, принимали во внимание жесткую реальность, которую намеревались преобразовать по уже апробированным западноевропейским образцам. Думается, что либералы недооценивали особую роль государства и монархической власти в прошлом и настоящем Российской империи, восприятие отечественных государственно-правовых реалий в общественном сознании россиян. Как справедливо отмечает профессор А.С. Туманова: «Духовная история Российской империи являлась в первую очередь историей российской государственности, демонстрацией мощи авторитарной власти. Государственное начало доминировало в российской жизни: государство регулировало социальное и культурное развитие страны, определяло направление экономического роста, превалировало в иерархии ценностей россиян. На протяжении долгого времени олицетворявший государство монарх являлся для российского общества верховным арбитром, единственным источником и гарантом прав и обязанностей»⁸.  Пропасть между желаемым и действительным в Российской империи конца XIX-XX вв. была так велика, что созданные либеральными мыслителями программы переустройства России не могли адекватно восприниматься исторической средой. Идеологи либерализма выступали против разного рода насильственных способов переустройства России, которые оценивались ими в качестве аномальных проявлений, отклонений от нормального пути исторического развития. Русские либералы желали вести страну исключительно по пути мирной трансформации российского самодержавия в правовое государство. Вплоть до 1917 г. цель либералов была одна – получение реформ из рук монарха и их поддержка. Способ достижения данной цели либералы видели в формировании в стране такой духовно-нравственной атмосферы, такого общественного мнения, которое, по их убеждению, смогло бы вынудить правительство встать на путь реформ. Однако в условиях нарастания революционного кризиса в России, роста радикально-революционных настроений в обществе политико-правовая идеология либерализма все более и более теряла свою привлекательность и не пользовалась поддержкой большинства народа. Называя это «самым большим парадоксом в судьбе России» и анализируя духовные основы русской революции, Н.А. Бердяев писал, «что либеральные идеи права, как и идеи социального реформизма, оказались утопичными и наименее соответствующими ситуации сложившейся в России в 1917 году». Развитие государственно-правовых идей русского либерализма было прервано в 1917 г., когда победа Октябрьской революции и последующие события советского периода российской истории на многие десятилетия сделали марксизм господствующей идеологией и вынесли идеи либерализма на периферию отечественной политико-правовой мысли. Вместе с тем, рассмотрение проблем соотношения права и нравственности в трудах Муромцева и других русских либеральных ученых- юристов второй половины XIX-начала XX вв. явилось одной из центральных тем, определивших теоретическую основу русского дореволюционного правоведения, учитывало особенности российской политической культуры и обеспечивало их органичное включение в понятия и язык современной им юридической науки. Русская либеральная политико-правовая мысль второй половины XIX– начала XX вв. оставила значительный след в истории России, внесла большой вклад в разработку проблем соотношения права и нравственности. Либеральная мысль этого периода отличалась глубиной теоретических исследований, стремлением к объективному научному анализу политических и государственно-правовых явлений, высокими культу

3.4. Социологический позитивизм С.А. Муромцева.

Социологическая юриспруденция сложилась в полемике с позитивизмом юридическим. Критикуя принципы формально-догматической  юриспруденции, сторонники социологического направления подчеркивали недостаточность нормативного подхода к праву. Они рассматривали общество как целостный организм, все части которого подчинены единым законам, и призывали изучать право во взаимодействии с другими элементами социальной системы. Последователи социологической теории противопоставили концепциям юридического позитивизма понимание права как "живого", динамичного правопорядка

Социологическая теория, в отличие от правового  этатизма, отказывалась понимать право  как произвольное волеизъявление суверена и старалась доказать его социальную природу. Следует отметить, что хотя социологическая теория права допускает различные философские обоснования, в России она складывалась как, по преимуществу, позитивистская. Как и все позитивисты, сторонники социологического направления отрицали возможность познания умопостигаемой сущности права, полагая, что наука может устанавливать только эмпирические связи между явлениями. Именно с этих позиций "социологи", так же как и "этатисты", отрицали саму идею естественного права как права абсолютного, вечного и неизменного в своей сущности. Но в отличие от юридического позитивизма, исследующего, прежде всего формальную сторону права, в центре внимания социологического правоведения находилось изучение правовой динамики, т.е. условий возникновения и развития правовых отношений, предшествующих нормам государственного права. Само право при этом трактовалось как широкое социальное явление, обусловленное рядом факторов: экономических, социальных, политических, национальных, психологических и т.д. От этих факторов непосредственно зависело и государственное право.

Значительный  вклад в развитие общей теории права в России внес Сергей Андреевич  Муромцев (1850-1910) – профессор юридического факультета Московского университета. Муромцев был сторонником социологического позитивизма, включавшего психологическую теорию права. В 1870-х годах выдвинул концепцию социологического изучения права с применением функционального и историко-сравнительного методов. Был противником формально-догматического подхода к юриспруденции, в своих исследованиях учитывал влияние социального фактора на правовую сферу. Последовательный сторонник суда присяжных, Муромцев выступал за более активную роль судьи в процессе и его влияние на правотворчество (в 1870-80-е годы это было особенно актуально, так как либеральные судьи часто были вынуждены ориентироваться на архаичные правовые нормы). Суд, его правотворческая деятельность представлялись ему основными средствами создания и поддержания правовой основы деятельности государства. Изучал и популяризировал европейский парламентский опыт.

С.А. Муромцеву  принадлежит историческая заслуга  в деле обоснования социологического подхода к изучению права, в истолковании права как действующего правопорядка и в оправдании свободы судейского правотворчества, способного, по его оценке, содействовать эволюции России в сторону более либерального режима властвования. "Нечего опасаться произвола со стороны судей... Высокий уровень образования, правильное движение по службе (т. е. соблюдение при назначении известной, законом установленной последовательности в должностях), избрание кандидатов на судейские должности самою судейской корпорацией, развитый контроль гласности при действительной независимости и несменяемости членов этой корпорации гарантирует и справедливость, и солидарность судей данной страны". Закон, обычай, наука ("право юристов"), общественные воззрения на справедливость и нравственность — все это, отмечал Муромцев, суть авторитеты, которые "неминуемо руководят судьей, но которым он не подчиняется пассивно. Указания Различных авторитетов постоянно расходятся, и судье приходится делать выбор между ними".

Защита правотворческой  функции с приведенной аргументацией  носит характер преимущественно  социально-правовой, социологический. Но существует также аргументация этическая, философская, поскольку суд облечен доверием "постоянно и постепенно проводить в жизнь справедливость". В отличие от социологического и этического обсуждения проблем взаимоотношений между судьей и законом, отмечал Муромцев, формальная догматическая теория права, олицетворяющая типичную профессиональную узкодогматическую и техницистскую позицию, проводит между судом и законом резкую грань и особую иерархическую соподчиненность — "закон творит, суд осуществляет волю законодателя".

Новизна социологического подхода Муромцева к правопониманию состояла в том, что в его концепции "вместо совокупности юридических норм под правом разумеется совокупность юридических отношений (правовой порядок). Нормы же представляются как некоторый атрибут порядка" (Определение и основное разделение права. 1879). Эта новая позиция в российском правоведении способствовала усвоению и распространению взгляда на право, который не отождествлял право с велением носителя верховной власти в государстве (короля, царя, парламента) и тем самым содействовал более глубокому пониманию специфики права, его сущности и роли.

В соответствии с социологической доктриной  Муромцев утверждал необходимость  исследовать право эмпирически  и во взаимодействии с другими  социальными явлениями. Право должно изучаться не как чистая форма, а как одно из выражений всей социальной жизни общества. Таким образом, Муромцев одним из первых сформулировал тезис о взаимосвязи права и общества, показал обусловленность права общественными отношениями.