Немецкий романтизм и его особенности

       Ф. Шлегелю принадлежит и приоритет  в разработке теории романтической иронии, занимающей одно из важнейших мест в кругу вопросов, характеризующих программы иенцев. Роль этой теории в комплексе их философско-эстетических идей определяется двумя основными факторами: ее важнейшим значением для последующего развития романтизма и философско-эстетической мысли вообще и тем, что в ней наиболее ярко выражается романтическая трактовка личности в мироздании. Шлегель подчеркивает, что философские кори иронии прямо и непосредственно связаны с концепцией Фихте.

       Для Фихте, автора «Наукоучения», понятие  свободы, равнозначное тому этическому идеалу, к которому, реализуя себя в  постоянном действии, стремится абсолютное «Я», является основополагающим в его  системе. Как абсолютное «Я» Фихте  стремится к бесконечной реализации себя в этическом идеале свободы  и никогда не приходит к завершению этого процесса, так и личность художника у Ф. Шлегеля, будучи ограниченной в своих возможностях, постоянно  стремится к раскрытию себя в  идеале, «ко всей полноте высказывания», сознавая в то же время невозможность  достижения этой полноты. Сознание этого  неразрешимого противоречия и порождает  так называемый иронический акт, влекущий за собой самопародирование, шутовство и «подлинную трансцендентальную буффонаду» как сознание своего бессилия.

       В то же время иронический акт, противоречивый в своей сущности, демонстрирует  не только понимание художником неразрешимости противоречия, но и силу этого художника, заключающуюся в полном проявлении свободы его личности, поскольку  само осознание неразрешимости противоречия дает ему возможность подняться  «над всем обусловленным», т.е. объективным, реальным миром, включающим в себя и  личность художника, и его творчество, и убожество захолустной филистерской Германии.

       Сама  ирония трактуется Ф. Шлегелем как категория  преимущественно философско-эстетическая, как своего рода игра духа, свободная  от выражения каких-либо общественных, гражданских функций литературы. Раскрывая свое понимание иронии в художественных произведениях, Шлегель  проводит мысль, важную и для этой теории, и для мировоззренческих  позиций иенцев вообще., Это - антитеза между искусством и всем «обусловленным», т.е. конкретным, реальным миром, реальными  общественными отношениями.

       Яркий и оригинальный теоретик, Ф. Шлегель  был мало одарен как художник. Из немногих написанных им художественных произведений заслуживает внимания повесть «Люцинда» (1799). Она является своего рода экспериментальным произведением, написанным по заданным рецептам романтической  эстетики, так, как она представлялась Ф. Шлегелю. В повести утверждается романтический идеал независимой  свободной личности. Причем эта личность выступает в ее основной для романтиков модификации: герои повести Юлий и Люцинда - художники по призванию, а не по своему социальному положению, не по профессии. Идея полной свободы  художника доведена в этих персонажах до максимального выражения. Юлий и  Люцинда живут только для себя, они вполне удовлетворяются только взаимным общением. У них нет никаких  конфликтов с действительностью. Реальные жизнеутверждающие интонации играют важнейшую роль в характеристиках  героев повести, во всей ее философии  бытия. «Мы живем в прекраснейшем  из миров» - эта мысль в различных  вариантах утверждается в «Люцинде». Но обращение к реальной жизни  ограничено в «Люцинде» очень  узкими рамками, ибо изображение  отношений Юлия и Люцинды вне  всякого социального контекста, конечно, является искусственной конструкцией.

       Повесть Ф. Шлегеля явилась своего рода евангелием новой романтической этики. В  «Люцинде» прозвучал бурный романтический  протест против официальных, филистерских, общепринятых норм морали и брака. Свободные отношения Юлия и Люцинды, не освященные ни церковью, ни другими официальными установлениями, противопоставлялись автором безнравственности большинства законных брачных союзов.

       В той же мере, в какой этическая  концепция «Люцинды» противостояла  общепринятым нормам, совершенно новы и необычны были ее художественно-эстетические принципы, являвшиеся демонстративной  противоположностью эстетике классицизма  и Просвещения,- в повести совершенно отвергаются завершенность художественной формы, логическая композиция и другие обычные формальные компоненты прозаического  повествования. 

       I.3. Новалис

       Самым одаренным  в иенском кружке художником, оригинальным и глубоким мыслителем был Новалис (наст, имя Фридрих фон Харденберг) (1772-1801), который явился наиболее характерным и ярким выразителем всей эстетико-философской и мировоззренческой системы иенских романтиков. Разочарование во Французской революции привело его к идеализации институтов отжившего феодального строя, с которыми он связывает свое представление о совершенном общественном устройстве. Эти идеи и развиваются в его публицистических работах - фрагментах «Вера и любовь» (1798) и статье «Христианство и Европа» (1799). В утверждении принципа субъективизма Новалис пошел дальше Шлегеля. Он мечтал о столь полной свободе и столь совершенной силе человеческого духа, когда весь внешний мир будет соответствовать воле человека. Сознательно заменяя фихтевское абсолютное (философское) «Я» на эмпирическое «Я» конкретного индивидуума, Новалис в духе фихтевского субъективизма развивает свою теорию «магического идеализма» как выражение веры в безграничные творческие потенции отдельной личности. При этом он выдвигает понятие «романтизация мира» - совмещение реального с идеальным, трансцендентальных категорий с понятиями жизненной практики, возвышение обыденного до трансцендентального.

       Эстетика  Новалиса находится в полном соответствии с его философскими позициями. Смысл  поэзии он видит в пророчестве, абсолютизирует искусство, выводя его за рамки рационального, за пределы детерминированности  реальной действительностью. Суть романтической  поэтики он усматривает в «искусстве определенным образом достигать  привлекательности таинственностью, делать предмет таинственным и в  то же время знакомым и заманчивым». Новалис допускает возможность  поэзии, лишенной содержания, стихов, состоящих  только из «благозвучных, исполненных  красоты слов, но без всякого смысла и связи». Истинная поэзия, по его  мнению, может быть лишь большой  аллегорией. «Роман не должен иметь  никакой цели, он абсолютен в своей  самоценности». Дух поэзии, по мысли  Новалиса, может быть воплощен лишь в сказочно чудесном. Весь реальный мир он идентифицирует со сказкой.

       Поэт  является центральной фигурой такого мироздания, лишь ему доступны сокровенные  тайны сущего. Поэт - избранная личность, наделенная даром провидения и подлинной  всепроникающей мудрости. «Поэт понимает природу лучше, чем ученый. Только художник может постигнуть смысл  жизни». Поэт и жрец совмещаются  для Новалиса в одном лице. Все  эти идеи содержатся в фрагментах Новалиса «Цветочная пыль».

       Заметное  место в развитии немецкой лирики Новалис занял как автор глубоко  вдохновенного поэтического цикла  «Гимны к ночи» (1800). В нем он разрабатывает  свою монистическую, проникнутую большим  оптимизмом концепцию бытия и  смерти. Философское осмысление проблемы жизни и смерти имеет здесь  определенную религиозно-церковную  окраску и прямо связывается  в пятом гимне с мифом о  Христе. Этот поэтический цикл пронизан томлением по ночи-смерти. Автор  тяготится земным существованием, стремится  к единению со своей возлюбленной за порогом земного бытия. Но антитезу дня и ночи, жизни и смерти, точнее, того, что будет за смертью, следует понимать в «Гимнах» совсем не как отрицание бытия земного, а как стремление утвердить беспредельность существования человека, не ограниченного лишь земной его ипостасью.

       Свои  основные эстетические идеи Новалис  воплотил в романе «Генрих фон  Офтердинген» (1800; из намеченных двух частей вторая была только начата).

       Историческим  прототипом для своего героя Новалис  избрал миннезингера начала ХШ в. Основные идеи и весь замысел романа раскрываются как развернутая эстетическая утопия, смысл которой сконцентрирован  в аллегорической сказке главного героя  Клингсора. Свою эстетическую утопию Новалис  проецирует в феодальное прошлое  Германии. Но было бы совершенно неверно  полагать, что в романе он идеализирует феодальное средневековье и призывает  к его реставрации. Германия начала XIII столетия в романе имеет мало общего с Германией того времени. Новалис ставит своей задачей  в романе не столько показать в  идеализированном свете картину  феодальных отношений, сколько создать  романтическую атмосферу поэтической  полусказочной идиллии, которой  якобы было немецкое средневековье - «вдумчивая романтическая эпоха, таящая величие под скромным одеянием».

       Роман Новалиса далек от сумбурно-фрагментарной  композиции «Люцинды» Ф. Шлегеля. Построение его четко продумано и имеет  стройный логический характер. «Генрих  фон Офтердинген» является явной  и намеренной антитезой к роману Гёте «Вильгельм Мейстер», Просветительскому  пониманию задач искусства Новалис  противопоставляет философско-эстетические принципы иенского романтизма. Однако авторитет Гёте как самого значительного  писателя Германии тех лет остался  непоколебимым в глазах Новалиса. Воссоздавая облик Гёте в образе Клингсора, автор изображает последнего как величайшего поэта. Генрих - его  ученик. Роман Новалиса стал в известном  смысле классическим произведением  романтической литературы, поскольку  в нем особенно четко прозвучала идея стремления к туманному и неопределенному романтическому идеалу, символизирующемуся в образе «голубого цветка». Этот символ, в свою очередь, сливается с идеальной возлюбленной, которую Генрих обретает в Матильде, затем, потеряв ее, находит вновь в ее перевоплощении - в Циане. Но символ «голубого цветка» имеет в романе гораздо более широкий смысл, нежели ассоциация с возлюбленной. Идеал - это не только любовь. Это тот путь познания, через который должен пройти герой Новалиса. Возлюбленная - лишь часть этого идеала, лишь веха на этом грандиозном пути постижения истины и красоты. 

       I.4. Людвиг Тик

       В отличие от большинства  членов иенского содружества, Людвиг Тик (1773-1853) был мало расположен к теоретическим исканиям, но имел яркое творческое дарование, наиболее полно проявившееся именно в годы его «иенской» молодости. Лирика, романы, драмы, новеллы - роды и жанры, разрабатываемые молодым писателем. Как автор замечательных романтических новелл, романа о художнике «Странствования Франца Штернбальда» (1798), Тик и поныне сохранил своего читателя. Лучшим его драматургическим произведением, вошедшим в золотой фонд немецкой национальной драматургии, стала комедия «Кот в сапогах» (1797), в которой автор оригинально и остроумно иронизирует над пошлым рационализмом мещанских театралов Берлина, воспитанных на образцах эпигонско-просветительских пьес. Комедия Тика стала классическим примером воплощения теории романтической иронии. 
 
 
 
 
 

II. Поздний немецкий романтизм

II.1. Характеристика периода

       Те  существенные изменения, которые повлекла за собой для Германии, как и  для всей Европы, бурная эпоха наполеоновских и антинаполеоновских войн, внесли новые черты в характер немецкого  романтизма. Наряду с дальнейшим развитием  романтической традиции, заложенной в деятельности иенских романтиков, важнейшую роль здесь сыграла  антинаполеоновская освободительная  борьба 1806-1813 гг. Теоретические искания, философско-эстетические проблемы, столь  насыщавшие поиски ранних романтиков, отходят теперь на задний план. Поздний  романтизм вступает в этап более  конкретного художественного мышления, отражая при этом общую тенденцию  романтизма к охвату объективных  явлений действительности. Одним  из центральных акцентов становится национальная немецкая традиция, связанная  с патриотическим подъемом национального  самосознания немецкого народа в  борьбе с иноземной оккупацией. Именно поздние романтики обогатили  немецкую национальную культуру, черпая из сокровищницы национальных легенд, сказаний, песен. Опираясь на народную песенную традицию, полное обновление и необычайный расцвет в творчестве Брентано, Мюллера, Эйхендорфа, Гейне, Уланда, Шамиссо переживает немецкая лирика. Блестящее развитие в творчестве получает традиция немецкой новеллистики, восходящая к произведениям раннего  Тика.

       Вместе  с тем национальная ориентация нередко  влекла за собой националистические тенденции, идеализацию феодальных пережитков, идею своеобразной феодально-патриархальной народности.

       Поздние романтики Клеменс Брентано и  Ахим фон Арним составили ядро кружка, получившего название Гейдельбергских романтиков. Близки к ним были братья Якоб и Вильгельм Гримм и Й. Эйхендорф. 

       II.2. Клеменс Брентано

       Яркую страницу в  историю немецкого романтизма вписал своим творчеством Клеменс Брентано (1778-1842). Примечательно, что, будучи страстным приверженцем ранних романтиков и находясь с ними в тесных личных контактах, Брентано, как художник, вышел из лона иенского романтизма, заложив, однако, в дальнейшее развитие этого направления новые качества. Так, в его романе «Годви» (1801) явно ощутимо влияние романтиков иенской школы и вместе с тем здесь уже открывается начало новой модификации немецкого романтического романа, который у гейдельбергских романтиков заметно сближается с объективной действительностью.

       Еще более весомым был вклад Брентано в развитие немецкой лирики. Его  заслуга в этой области заключается  в том, что, подхватив начинания  штюрмеров, он обогатил немецкую поэзию элементами фольклора. Романтическая  реформа немецкого стиха, начало которой положил Брентано, конечно, в значительной мере лишила немецкую лирику широты общественного содержания, направленной философской насыщенности (со временем эти утраты будут восполнены уже в романтической поэзии Гейне). Но взамен этого немецкая поэзия станет проще, демократичнее, доступнее широкому кругу читателей, усилится ее национальная ориентация.

       Во  многих чертах своей лирики Брентано - типично романтический поэт. В  частности, он исключительно субъективен, стихи его носят глубоко личностный характер, что ощущается порой  даже там, где сильное звучание получает объективно-повествовательное народное балладное начало. Не случайно почти  вся ранняя лирика его - лирика любовная. Но как дисгармоничны общественные отношения, так лишена гармонии и  любовь. Вместе с радостью она неизбежно  несет в себе и страдания, ласки  возлюбленной изменчивы и непостоянны. В целом ряде любовных стихотворений  Брентано возникает иррациональная трактовка любви.

       По  мере того как в своем поэтическом  видении мира Брентано все больше отходит от иенцев, он стремится  активнее насыщать свою лирику народными  мотивами, все шире использует приемы национального немецкого фольклора. Среди стихотворений Брентано, написанных в фольклорной традиции, следует  особо отметить «Лорелею» - песню, которую  в конце романа «Годви» поет главная  героиня Виолетта. Не имея прямого  источника в народной поэзии, являясь  полностью плодом фантазии Брентано, песня эта тем не менее породила самостоятельную романтическую  легенду, органически вписывающуюся  в национальную немецкую культуру. Став неким символом романтической  лирики, «Лорелея» Брентано создала  даже определенную поэтическую традицию в немецком романтизме, но основе которой  возник поэтический шедевр европейского романтизма - бессмертная «Лорелея»  Гейне.