Обзор русской литературы XVIII века

В XVIII в., как и  в допетровской Руси, по книге учились  правильно жить и мыслить. Однако в глазах "нового" человека авторитет  Церкви, ручавшейся за верность или  пользу сочинения, потерял свое значение. Понятие авторства, возникшее еще в XVII в., в "изящной словесности" XVIII в. утверждается окончательно. Автор отныне лицо вполне самостоятельное, и пишет он на свой страх и риск. Однако представление о том, что слово должно исходить из чистых, святых уст осталось (потому Тредиаковский, Ломоносов и Сумароков, споря между собой, стараются изобличить не столько литературные, сколько человеческие прегрешения соперника и тем самым лишить его доверия публики). Светский писатель становится на место духовного лица, его деятельность приобретает черты учительства. Чтобы доказать свое право на это, литератор теперь часто представляется в некоем ореоле мученичества. Кантемир пишет "о вреде сатирических сочинений", жалуясь, что автору от них одни неприятности, а Тредиаковский, Ломоносов и Сумароков постоянно, в стихах и в прозе, жалуются на чинимые им подлинные или мнимые притеснения и обиды.

"Авторская"  литература XVIII в. была не просто  занятием частного лица (например, ученого монаха, ответственного  лишь перед Богом и совестью), а делом большой государственной важности, служением "общему благу". Но "служилый" человек, исполнивший долг перед отечеством, имеет право отдохнуть, ему нужен досуг. И вот – одновременно с идей примерного "сына отечества" возникает идея о прелести независимого и свободного существования. Поэты начинают воспевать беззаботное наслаждение радостями бытия или философическое уединение на лоне природы. Первая тема получила название "анакреонтической", вторая – "горацианской". На практике они смешивались, противостоя торжественной и духовной оде. Горацианской лирике в русской поэзии начало положил Тредиаковский в "Строфах похвальных поселянскому житию" (1752). Анакреонтической отдали дань все значительные поэты XVIII в. (Сумароков, Херасков, Державин и др.). Ломоносов в "Разговоре с Анакреоном" прямо столкнул позиции частного человека и гражданина, как будто выразив солидарность с последним: "Хоть нежности сердечной / В любви я не лишен, / Героев славой вечной / Я больше восхищен". Видеть Россию – "возлюбленную Мать" – мирной и процветающей Ломоносову важнее, чем любоваться женской красотой. Однако, сравнивая легкомысленного Анакреона и образцового гражданина Катона, Ломоносов отказался быть судьей между ними: "Умнее кто из вас, другой будь в том судья".

Русский классицизм развивался под влиянием  европейского Просвещения, но его идеи были переосмыслены. К примеру, важнейшая из них – идея "естественного", природного равенства всех людей. Во Франции под этим лозунгом шла борьба за права третьего сословия. А Сумароков и другие русские писатели XVIII в., исходя из той же мысли, поучают дворян быть достойными своего звания и не пятнать "сословную честь", раз уж судьба возвысила их над равными им по природе людьми.

Идея "просвещенного  монарха", который устроит счастливую жизнь подданных на разумных началах, для европейских просветителей была, по сути, лишь прекрасной мечтой. Они искали такого монарха то во Фридрихе II, то в Екатерине II и всякий раз разочаровывались. Для русских людей просвещенная монархия была свершившимся фактом, "золотым веком", имевшим место во дни Петра I. "Петровы лета" (выражение Тредиаковского) – неиссякаемый источник вдохновения для русских литераторов. Первые наши эпические поэмы (незаконченные) – "Петрида" Кантемира и "Петр Великий" Ломоносова. Личность Петра окружается почти религиозным почитанием. Его преемников одописцы славят именно как наследников дела преобразователя, блиставшего "величеством в работе".

В некоторых  трагедиях Сумарокова идея "добродетели  на троне" доказывается от противного. Так, герой его лучшей трагедии "Димитрий Самозванец" (1771) самовольно захватил русский трон, подменил закон произволом и злодейски преследует ненавистный ему народ ("Здесь царствуя, я тем себя увеселяю, / Что россам ссылку, казнь и смерть определяю"). Видя, что власть его свергнута, Димитрий кончает жизнь самоубийством (вопреки исторической истине). Нераскаянная душа тирана отправляется в ад: "Ступай, душа, во ад и буди вечно пленна! / О, если бы со мной погибла вся вселенна!"

Позднейший драматург Яков Борисович Княжнин (1740–1791) увидит источник трагического конфликта в самом принципе самодержавия. В его трагедии "Вадим Новгородский" монарх Рурик и республиканец Вадим одинаково добродетельны и думают только об общем благе, но не могут придти к соглашению. Стакиваются принципы, а не люди. Побежденный, но не переубежденный Вадим закалывается мечем. Трагедия Княжнина могла восприниматься как произведение антимонархическое, а не просто обличающее дурно воспитанного тирана, и долгое время считалась крамольной.

 
Литература екатерининского  времени (1762-1796)

Началу блистательного царствования Екатерины II предшествовали два важных события – основание Московского университета (1755) и Указ о вольности дворянства (1762). Склонные к ученым и литературным занятиям дворяне теперь могли предаваться им, не выкраивая время от служебных обязанностей. Это сразу повлекло умножение числа пишуших людей. А Московский университет, с собственной типографией и библиотекой, почти сразу превратился в центр литературной жизни, прежде вращавшейся исключительно вокруг императорского двора и Академии наук (тоже придворного ведомства).

При Московском университете начинается деятельность Михаила Матвеевича Хераскова (1733–1807) – крупнейшего писателя второй половины XVIII в., автора множества поэм, трагедий, комедий, "слезных драм", романов, од, элегий, философских и нравоучительных стихотворений и др. Вокруг Хераскова, издававшего журнал "Полезное увеселение" (1760–1762), сложился кружок начинающих поэтов, поклонников Сумарокова. В своих стихах они стремились быть "ясными" и убедительными, тяготели к дидактизму и нравоучению, но избегали прямого обличения пороков. "Полезное" нравучение преподавалось ими в "приятной", изящной форме. Самым хитроумным и изобретательным среди них был Алексей Андреевич Ржевский (1736–1804), вскоре оставивший литературу. Другие члены херасковского кружка (их еще называют "сумароковцами") в это время лишь начинали и прославились позднее. Крупнейшие – Василий Иванович Майков (1728–1778), автор ирои-комической поэмы "Елисей, или Раздраженный Вакх" (1771), и Ипполит Федорович Богданович (1743–1803), автор "древней повести в стихах" "Душенька" (1783) на сюжет апулеевской сказки об Амуре и Психее. Сам Херасков увенчает систему жанров русского классицизма эпопеей "Россияда" (1779), в чем и будут видеть главную его заслугу.

В 1760-х гг. в  России возникает то, что принято  называть "общественным мнением", и Екатерина II первой из русских  монархов осознает необходимость считаться  с ним и направлять в нужную для себя сторону и сама постоянно выступает перед публикой в качестве литератора (с комедиями, драмами, сказками, публицистическими и историческими сочинениями и др.; писала она только прозой). В 1769 г. императрица инициировала издание первого еженедельного сатирического журнала "Всякая всячина", у которой сразу появилось множество подражателей и оппонентов. В первую очередь это сатирические еженедельники Николая Ивановича Новикова (1744–1818) "Трутень", "Живописец" и др. Вообще в это время растет спрос на печатную продукцию, умножаются журналы и ширится книготорговля. Тот же Новиков в 1770-е и особенно в 1780-е гг. разовьет прославившую его бурную издательскую деятельность.

В то же время  возникает интерес к допетровской Руси, совсем недавно считавшейся  чем-то раз и навсегда преодоленным. Новиков, например, при высочапйшей поддержке издает"Древнюю Российскую вивлиофику" (1773-1775) – десятитомное собрание исторических документов, в т.ч. фрагментов летписей. Сама императрица сочиняет исторические хроники о первых русских князьях, заказывает список только что обнаруженного "Слова о полку Игореве" и т.д.

В 1770-1780-х годах  выходит целый ряд собраний народных песен. Самое известное –"Собрание разных песен" в четырех частях, изданное М.Д.Чулковым и М.И.Поповым  (Сюда вошли как собственно фольклорные, так и авторские тексты). Вообще в это время оживляется интерес к "народности" и "старине". Тот же Михаил Иванович Попов (1742–1790) выпускает"Описание древнего славянского языческого баснословия" (1768), где по образцу античной мифологии измышляет славянскую (именно отсюда у стихотворцев Лель, Лада и др.). Как писал он сам, "сие сочинение сделано больше для увеселения читателей, нежели для важных исторических справок, и больше для стихотворцев, нежели для историков".

Михаилу Попову принадлежит и честь создания первой русской комической оперы "Анюта" (1772). В ней впервые на сцену выходит крестьянин со своим "приземленным" мировоззрением (теснимый нуждой, он думает лишь о материальном достатке) и особенным складом речи. Комическая опера из крестьянской жизни с обязательным счастливым концом, где разговоры чередуются с песнями и танцами, в последней трети XVIII в была весьма популярна. Самая известная из них – опера Александра Онисимовича Аблесимова (1742-1783) "Мельник – колдун, обманщик и сват" (1779).

Первые русские  литераторы мало заботились о реальном читателе.. Они писали в расчете  на читателя "просвещенного", которого еще предстояло создать. Т.е. книга  должна была дойти до не нуждающегося в ней читателя и "переделать" его. Сумароков, например, осаждал Академию наук просьбами о новых переизданиях его сочинений, не смущаясь тем, что прежние лежат нераспроданными. А в эпоху Екатерины II издатели и некоторые писатели уже приспосабливаются к читательскому спросу. Низкие жанры теснят высокие, проза – поэзию. Прозаики екатеринского времени Михаил Дмитриевич Чулков (ок.1743–1793), Федор Александрович Эмин (ок.1735–1770), Василий Алексеевич Левшин (1746–1826), Матвей Комаров (ок.1730–1812?) и др. – это сочинители романов и "замысловатых повестей" для народа, стремившиеся не столько поучать, сколько развлекать читателя и не скрывавшие своих коммерческих целей. В кругу образованных людей чтение романов считалось занятием несерьезным и даже предосудительным, но читали их от этого не меньше. В основном романы были переводные. Оригинальные строились на сюжетах, заимствованных из европейской литературы, из русских сказок, из рукописных повестей. При всей несамостоятельности первых русских романов, в них замечательны внимание к быту и обстановке, к "мелочам жизни" и судьбе отдельного человека.

Внимание к  бытовым мелочам сказывается  и в классических жанрах, прежде всего в комедии. У Сумарокова,  заботившегося о житейском правдоподобии, даже имена персонажей звучали непривычно для русского уха – Оронт, Клариса, Гидима и т.п. А младший его современник Владимир Игнатьевич Лукин (1737–1794) уже "склоняет" европейские пьесы "на наши нравы", дабы зрители не думали, что у него "иностранцы осмеиваются". Комедии Лукина – это "серьезные комедии", иначе "мещанские", или "слезные" драмы, в которых допускалась смесь забавного и трогательного, а порочный персонаж мог исправиться (в Европе моду на такие пьесы ввели Дидро и Бомарше). Сумароков негодовал (скоро, говорил он, "щи будут с сахаром кушать... чай пить с солью, кофе с чесноком"), однако общая тенденция уводила от чистого классицизма. Вскоре явились и настоящие комедии "в наших нравах" – "Бригадир" и "Недоросль" Дениса Ивановича Фонвизина (1745–1792), вершина комедийного жанра в литературе XVIII в.

Возросшая роль комедии – свидетельство критического духа литературы екатерининского времени. Гавриил Романович Державин (1743–1816), крупнейший поэт своей эпохи и вообще XVIII века, умел ввести элементы сатиры даже в оду. Такова, например, его ода"Фелица" (1782), прославляющая  императрицу и высмеивающая ее вельмож. 
При Екатерине II военное и политическое могущество России достигло небывалых размеров. Казалось, большего и желать нельзя. Ломоносовские оды были устремлены в будущее. Одописцы екатеринского времени – Державин и Василий Петрович Петров (1736–1799) – видели себя на достигнутой вершине, откуда путь только один – вниз. Современникам пугачевщины и Французской революции будущее рисовалось в мрачных тонах, и тема величия России зазвучала у них трагически. Так, ода Державина "Водопад" (1794), написанная на смерть светлейшего князя Потемкина, полна зловещими картинами, а сам водопад символизрует шаткость и непрочность земного величия. Поэт конца века Семен Сергеевич Бобров (1763–1810) и вовсе будет созерцать мощь российского государства на фоне ночных ужасов и грядущей кончины мира.

Литература  рубежа XVIII-XIX веков

В 1790-х годах  в литературе "час настал великих  перемен" (по выражению В.Л.Пушкина). Под пером Николая Михайловича Карамзина (1766–1826) меняется самое представление о целях и задачах литературы, которые прежде виделись неразрывными с делами государства. В одном из его стихотворений есть эпатирующие строки: "Россия! торжествуй, – сказал я, – без меня!" Молодой Карамзин отстаивает за писателем право быть частным лицом, занимающимся литературой ради познания жизни и собственного удовольствия. Сборник  его стихов носит заглавие "Мои безделки" ("И мои безделки" – назовет сборник своих стихов крупнейший из его последователей Иван Иванович Дмитриев, 1760–1837). Однако за внешней непритязательностью скрывалась целая программа новой, независимой манеры поведения, нового образа мыслей и чувств.