Русские князья (Ольга, Игорь, Святослав и Владимир) в русской культуре

Дальше упоминаются  захватнические походы Владимира и подавление восстаний.

Следующий интересный для  нас год – 983. Хоть он и не раскрывает в полной мере личность Владимира, но зато он который раз указывает  на ужас языческой веры (вернее, то, что видели в ней священники). Это сюжет о двух варягах, принявших мученическую смерть от разъяренных язычников. Тут освящается важный для времени обращения в христианство спор меж язычниками и православными. Выделены основные «заблуждения» язычников: то, что боги их – дерево, что приношение жертв есть отправление приносимых в ад («не дамъ сн҃а своєго бѣсо») и что «бѧху бо чл҃вци тогда невегласи погани». В этом же отрывке фигурирует Дьявол, который в последний раз торжествует на Русской земле: «и дьӕволъ радовашесѧ сему, нє вѣды ӕко близъ погибєль хотѧше быти єму».

Причем по летописи не понятно, откуда Владимир вообще взялся, откуда он пришёл. «Придє Володимиръ с Вѧрѧгы къ Новугороду» – вот первое упоминание о Владимире в летописи. Откуда он «Приде» и откуда мы должны знать, что это брат Ярополка (хоть и от ключницы, но сын отца Ярополка) – непонятно. В действительности же Владимир бежал в Швецию после гибели Олега – древлянского князя, которого убил Ярополк, объединяя под своей властью русские земли. Может быть, на момент написания данного отрывка, Владимира ещё не считали важным историческим деятелем, и летописцу позволили не вдаваться в подробности происхождения этого впоследствии великого князя. Или же сам он при очередной переписи хроник приказал убрать из них свое прошлое, скрыв таким образом и его бегство, и его происхождение (о котором, однако, упоминается позже). Возможно, он (или какой-нибудь из его сыновей, или же летописец) не желал представлять Владимира пришельцем, завязавшим эту братоубийственную войну, являясь приверженцем «злых сил» балтийских богов, мощь которых воплощалась в варягах. Потому проще было просто вырезать этот отрывок.

И вот с 986 года Князь  превращается из Владимира-язычкика во Владимира-слушающего (Владимира – ученика). Основная деятельность Владимира в этом отрывке (с 986 по 988 гг.) – изучение различных религий. В этот период он как бы полностью абстрагируется от какой либо внешней политики (да и вообще от дел политических) и углубляется в изучение религий и в разговоры с разными представителями оных. Естественно, что все религии и вероисповедания (кроме греческой религии), о каких сказано в летописи, показаны в неприятном свете, осуждаются за всякие неправильные обряды или обычаи. Так, Владимиру понравилось магометанство во многом потому, что он любил всякий блуд. Я думаю, этот отрывок носит несколько символичный характер. Согласитесь, выбирая веру, отвергать что-либо, под предлогом того, что это не похоже на отцовскую веру, несколько странно. Наверное, в этом отрывке указывается не на минусы предлагаемой веры, а на консервативность Владимира и его любовь к традициям – свойства, которые до недавнего времени высоко ценились на Русской земле, тем более во времена средневековья. В этой речи слишком противопоставлены вероисповедания – одна – свет, другая – ложь. Конечно, это могло задеть Владимира.

Приход же греков интересен  особо. Мало того, что они раскрывают скрытые аспекты магометанской  веры, которые не могли понравиться  князю («вьсѧ творѧщаӕ безаконьє. и сквѣрны дѣющаӕ. си бо ѡмывають ѡходы своӕ. поливавшесѧ водою и въ ротъ влнвають. и по брадѣ мажютсѧ. наричюще Бохмита. тако же и жены ихь творѧт. ту же сквѣрну. и ино же пуще. ѿ совокуплениӕ мужьска вкушають»), так еще присылают они, заметьте, не монаха или высокопоставленное религиозное лицо, а философа. Философы всегда являлись не только экспертами в вопросах мироздания (а в данном случае, и богословия), но и отличались искусством диалога – то есть шансы на склонение Владимира к вере греческой явно увеличивались. Возможно, потому и речь философа превращается в небольшой диалог с Владимиром. Он расспрашивает о тех, кто приходил до греческого философа, и тот разъясняет различия меж «немецкой» верой и верой греческой, а потом пускается в длинный пересказ Ветхого Завета и Нового Завета, заканчивая (как бы случайно подводя итог именно таким эпизодом) сценой Страшного Суда. Но несмотря на то, что Владимиру это «запало в сердце», он не торопится и решает ещё разузнать о разных верах.

И Владимир созвал вече, дабы решить, как же выбрать веру. Бояре дают ему совет послать  нескольких послов, чтобы они разузнали, какая у кого служба, кто как служит Богу. В итоге греки, предварительно приготовившись, больше всего впечатлили русских посланцев. После их возвращения и описания различных служб (в котором они вполне четко и экспрессивно отдали предпочтение грекам), бояре тоже склонились на сторону греков («аще лихъ бы законъ Грѣчкыи. то не бы баба твоӕ. Ѡлга приӕла крщениӕ ӕже бѣ мудрѣиши всих̑ чл҃вкъ»).

В 988 году, когда, собственно, и была крещена Русь, Владимир пошёл на Корсунь. Этот отрывок очень важен, ибо в нём много символизма и он, несомненно, приближает нас к теме Владимира и крещения. Во время его пребывания близ Корсуни случается три чуда (в связи с чем он трижды даёт обещание креститься), которые доказывают ему, что христианство – это действительно правильная вера. Первое чудо – это помощь предателя-Анастаса, который посоветовал Владимиру перекрыть секретные трубы, снабжающие водой Корсунь. Уже тогда Владимир дал себе (скорее всего, на глазах дружины) слово креститься, если это правда: «Володимеру же се слыша. възрѣвъ на н҃бо и реч̑ аще сѧ сбудеть се имамъ крс̑титисѧ». Второй раз Владимир дал обещание креститься уже в письменном виде, когда договаривался с греческими царями о своей женитьбе на царевне Анне. По её прибытии в Корсунь у Владимира разболелись глаза «по Бж҃ью же строєнью», и только после крещения он излечивается, что является как бы доказательством правильности христианской веры. При этом «си же оувидивше дружа». Но раз уж мы заговорили о крещении не только Владимира, но и его дружины, то стоит сказать и о крещении всей Руси. Не стоит комментировать, что, несмотря на всю идеальность картины, она, конечно же, в значительной степени приукрашена. Вопрос крещения Руси – это один из самых спорных вопросов в истории.

Как мы видели ранее, Владимир очень тщательно выбирал веру, в которую впоследствии стремился обратить весь свой народ. Но зачем он это делал? Смена религии – важный политический ход, дающий свои привилегии в одних странах и определенную окраску с точки зрения внешней политики – в других. Это изменение не только религиозной, но и вообще культурной структуры, а во многом – и изменение вообще мышления народа. Какие бы ни были тут соображения с точки зрения власти, на подобную реформу, естественно, будет реагировать и сам обращаемый в новую веру народ. Следовательно, сильно верующий в какую-то единую религиозную систему народ очень сложно было бы заставить поверить в другую религиозную систему.

Гумилёв пишет, что уже ко времени изгнания варягов (эпизод, насколько мы помним, 980-го года) многие киевляне крестились. На тот момент культ Перуна был непопулярен на юге Руси. (Кардинально отличалась ситуация в Новгороде). По сути, во многом война Владимира против Ярослава была и противостоянием двух религий – Ярослав, находясь в Киеве, боролся с культом по сути, не совсем-то и русского бога Перуна, которому приносили человеческие жертвы (русскими можно считать Мокошь, Волоса – скотьего бога, Хорса – солнце, Даждьбога – бога небес). Культ Перуна был скорее варяжским, который в некоторых регионах страны просто не прижился, во многих – деформировался и принял свои очертания, а в некоторых, как, например, в Новгородском регионе, почти не изменился. Собственно, из-за такой неустойчивости попытка Владимира в 980 году упорядочить пантеон богов в Киеве, сделав главным богом Перуна, и потерпела крах – мало кто из язычников относился в Киеве к Перуну как к главному богу.

Видя такую неустойчивость в религиозном плане, Владимир, естественно, захотел укрепить страну единой верой – тем более, что многие страны косились на Русь как на варварскую страну, где в жертву приносят людей и где обитает диавол.

Подведем итог: что  получает Владимир, учреждая одну религию? Первое: единство вероисповедания, следовательно, духовное единство народа; второе: почитание и уважение Византии, а, следовательно – приобретение сильного союзника, с помощью самого лучшего способа сближения – не договора о взаимовыручке или мирного договора, а на основе единой религии, третье: уничтожение точки зрения, что Русь – варварская страна нехристей и невежд.

В силу рассмотренных  фактов, мы можем теперь понимать цель Владимира, но едва ли можем оправдать  его средства, которые он использовал  для крещения своего народа. Однако столь серьезные меры предпринимались, конечно, не в каждом городе, а лишь в крупных центрах Руси: например, в Плёсе вплоть до 14–16 веков можно найти настолько яркие примеры языческой символики в оберегах, на нательных иконках и на крестиках, что их с трудом относишь к двоеверию. Более того, сам символ креста имеет там более языческий смысл, чем христианский.

С 989 до 1015 года мы рассматриваем Владимира как христианина.

Вообще с этого момента  начинается как бы описание жизни  совершенно другого человека – да и дела его всё больше претендуют на названия «деяний». Он как будто полностью очищается от своей склонности к блуду, в которой его осуждали летописцы, вдруг резко становится честным воином, вдохновлённым «воздвигателем церквей» и слугой Бога.

Для примера возьмем яркий отрывок 996 года – в нём повествуется о битве Владимира с печенегами. Если пересказывать объективно, то вот что мы можем заключить из текста – Владимир вышел против печенегов с малой армией и, не выдержав напора большей вражеской армии, побежал и удачно укрылся. Никакого героизма здесь нет, однако возможно, летописец акцентирует внимание на великой преданности Владимира христианству и Богу и на благодарности князя.

Это, конечно, исключительно  моё мнение, но мне кажется, что в этом эпизоде перед нами не просто богопослушный, но какой-то блаженный князь. Также ярок и эпизод с разбойниками – когда развелось много разбойников на дорогах и епископы начали упрекать Владимира в том, что он не казнит и не ловит их. Далее епископы ему разъясняют, что, мол, тебе власть от бога для того и дана, чтобы ты казнил их и взимал виры. Этот эпизод я расцениваю как демонстрацию того, что Владимир был очень зависим от священнослужителей. Возможно, были моменты, когда он становился просто их безвольной куклой (впрочем, это лишь моя гипотеза).

В тексте летописи умалчивается, куда подевалась большая армия печенегов, от которой Владимир так удачно укрылся? Летописец явно утаивает от нас эту информацию. Если бы был какой-то второй бой, где Владимир победил бы, то наверняка летописец бы расписал эту битву во всех красках героизма Владимира. Такого эпизода нет. Правда, это происходит на следующий год, но ведь здесь присутствует сам факт упоминания о «беспрерывной войне» с печенегами. Я бы не сказала, что дальнейшие немногие дела позитивно обрисовывают нам Владимира – когда он ушёл за помощью в Новгород за дружиной, оставив Белгород без защиты, осаждённые спаслись только исключительно благодаря мудрости и находчивости старца (что опять же показывает, сколь важно в нашей культуре почитание старших и предков). «Память о нём чтут русские люди, вспоминая святое крещение, и прославляют Бога молитвами, песнями и псалмами, воспевая их Господу, новые люди, просвещенные Святым Духом, ожидая надежды нашей, великого Бога и Спаса нашего Иисуса Христа; он придет воздать каждому по трудам его неизреченную радость, которую предстоит получить всем xристианам».

Мне показалось интересным, что последние несколько лет  правления Владимира описаны с крайней лаконичностью:

«…В год 6508 (1000). Преставилась Малфрида. В то же лето преставилась и Рогнеда, мать Ярослава.

В год 6509 (1001). Преставился Изяслав, отец Брячислава, сын Владимира.

В год 6511 (1003). Преставился  Всеслав, сын Изяслава, внук Владимира.

В год 6515 (1007). Перенесены святые в церковь святой Богородицы.

В год 6519 (1011). Преставилась Владимирова царица Анна».

Это – те годы, в которые, судя по летописи, ничего не произошло, от 998 вплоть до 1013 включительно. Возможно, этому есть объяснение: может, Владимира «не за что было хвалить» летописцу? Известно, что в эти годы Владимир женил своего сына Святополка на дочери Болеслава Храброго – польского короля. Также известно, что позднее Святополк был заподозрен в заговоре против отца и заключен в тюрьму, из-за чего отношения с Польшей ухудшились. Если учесть, что естественно, мы имеем дело с несколько раз переписанной и редактированной летописью, следовательно, если о женитьбе и рассказывалось, то, наверное, позже этот эпизод был удален, так как, возможно, он показывал Владимира с отрицательной стороны.

Так описан князь Владимир I Святославич, прозванный Красно Солнышко и занесенный в список христианских святых, а также деяния его по нескольким летописям, ныне разобранным и переведённым.

В былинах Князь известен под именем Владимира Красно Солнышко, «ласкового князя Владимира». Ко времени его правления относятся подвиги трёх богатырей. Типичный образ князя Владимира в былинах — собирательный: в нём объединены черты некоторых более поздних правителей, а историческая достоверность, возможно, искажена.

Для начала анализа Владимира  как героя фольклора, возьмем  былину «Бунт Ильи против Владимира». Однако былина эта – одна из самых неустойчивых в русском эпосе – отчасти потому, что была широко распространена и так часто подвергалась изменениям, что сейчас вряд ли можно с точностью заявить, как выглядел первичный вариант. Тексты различаются не только по размеру и по качеству, но и по содержанию. На первый взгляд, эта былина совершенно не гармонирует с остальными, такое впечатление, будто бы она нарушает общую концепцию былинного мира. Все мы хорошо знаем, что путь былинных героев всегда направлен с окраины страны – из родного края – в Киев – в князю Владимиру, на службу, чтобы служить родине и Киеву. Эти былины свидетельствуют о желании и потребности централизации страны. По пути они плюс ко всему «очищают» местность, по которой проезжают – Илья Муромец, например, привозит в Киев пленённого Соловья-Разбойника (по некоторым былинам – его труп), перебив перед этим в Крякове ворогов, да ещё по дороге раскидав своей палицей банду разбойников. Вроде бы какое-то вознаграждение должно ожидать богатырей в Киеве. Однако вместо объединения сил богатырских вокруг Владимира происходит, наоборот, разлад, который в вышеупомянутой былине принимает форму бунта. Причём в песнях не наблюдается единой причины – причин этих много. Но все они поверхностны и недостаточны – значит, есть причина одна глубинная, которая лежит где-то дальше, которая требует определения и разъяснения.