Творчество Цветаевой

Введение

 

Русская литература «серебряного века» - это огромный пласт как  в русской, так и в мировой культуре. Анализировать произведения той эпохи можно бесконечно, так же как и рассматривать поэтов и писателей, ведь каждый из них оставил свой неизгладимый след в нашей истории, часть своей души.

Одной из наиболее выдающихся личностей  стала Марина Цветаева. Трагичность ее судьбы, глубина ее стихов заставляют вновь и вновь возвращаться к ее творчеству. Это и стало одним из основных критериев выбора темы для моей курсовой работы «Поэты и поэзия в творчестве М.И. Цветаевой».

В рабочей тетради Цветаевой за 1940–1941 годы есть перевод стихотворения Герша Вебера, строки которого удивительно созвучны ее личной и поэтической судьбе.

На трудных тропах бытия 

Мой спутник - молодость моя.

Бегут как дети по бокам,

Ум с глупостью, в середке - сам.

 

А впереди - крылатый взмах: 

Любовь на золотых крылах.

А этот шелест за спиной - 

То поступь Вечности за мной.

 

«Поступь Вечности» действительно  все слышнее становится для нас в творчестве Цветаевой. Видимо, с годами эта поступь будет звучать все отчетливее.

Как часто имя великого писателя окружено легендой. Существует легенда и о Марине Цветаевой как поэтессе сугубо камерной, интимной, далекой от глобальных проблем своего времени. До самых последних лет произведения Марины Ивановны, так или иначе связанные с важнейшими событиями века, практически не были известны российскому читателю. К концу 80-х годов уже довольно многочисленные «Сочинения» и «Избранные» давали неполную, а потому неизбежно искаженную картину ее творчества. Цветаева принадлежит к тем художникам, чей вклад в мировую литературу еще предстоит оценить во всей полноте не только читателям, но и исследователям.

Именно поэтому актуальность выбранной  тему курсовой работы является вполне очевидной.

Проанализировать и сравнить ранее  проведенные исследования творчества Марины Цветаевой, выявить неточности и разночтения является одной из основных задач при выполнении работы.

Рассмотреть тему поэта в трех ракурсах: общие постулаты о поэте, выводимые поэтессой, отношение к поэтам-современникам и отклик на их вклад в литературу и, наконец, самоанализ Марины  Цветаевой, оценка себя как поэта своего века, оценка собственного творчества.

Слова, когда-то сказанные  Цветаевой о Владимире Маяковском, можно с полным основанием отнести к ней самой: «...своими быстрыми ногами Маяковский ушагал далеко за нашу современность и где-то, за каким-то поворотом, долго еще нас будет ждать» (статья «Эпос и лирика современной России». 1932).

Мощь творчества Марины Цветаевой, масштабность ее дарования, вернее сказать, гениальности только начинают осознаваться по-настоящему. Ныне открываются  широкие возможности для знакомства со всем ее творческим наследием. Нельзя упускать времени необходимо исследовать творчество этого великого человека, когда выходят в свет все новые издания ее стихотворений и поэм, появляются многочисленные публикации ее писем, дневниковых записей, воспоминаний о ней.

 

 

 

 

 

 

Жизнь и творчество М.И. Цветаевой

 

Марина Цветаева родилась 26 сентября 1892 года в семье Ивана Владимировича Цветаева и Марии Александровны Мейн.

Это были высококультурные люди, преданные интересам науки  и искусства. Отец – Иван Владимирович, профессор МГУ, известный филолог и искусствовед, стал в дальнейшем директором Румянцевского музея и основателем знаменитого Музея изящных искусств (ныне – Государственный музей изобразительных искусств им. А.С. Пушкина – один из лучших музеев Москвы). У входа в это здание и сейчас висит мемориальная доска в его честь, как основателя, собирателя и долголетнего хранителя  имеющихся в музейных стенах ценностей.

Мать происходила из обрусевшей польско-немецкой семьи, была натурой художественно одаренной, талантливой пианисткой.

Эти сведения о родителях  Цветаевой объясняют и блестящее образование, которое она получила, и ее талант, но ничего не говорят о происхождении драматических коллизий в ее творчестве.

Очень важно понять, что  Цветаева родилась в семье не очень  счастливой. И отец, и мать ее были каждый по-своему глубоко несчастными людьми, и это чувствовали дети.

Отец, будучи уже немолодым  человеком, похоронил горячо любимую  жену, от которой остались дочь и  сын и женился вторично, продолжая  любить ушедшую. М.А. Мейн, будучи в два раза моложе И.В.Цветаева, вышла замуж за последнего «с прямой целью заменить мать его осиротевшим детям – Валерии восьми лет и Андрею – одного года...». «Мама и папа были люди совершенно непохожие, – писала М.Цветаева. – У каждого своя рана в сердце. У мамы – музыка, стихи, тоска, у папы – наука.  Жизни шли рядом, не сливаясь». Общее ощущение неустроенности, витавшее в доме Цветаевых, надо думать, оказало гнетущее влияние на психику детей.

О матери сама Цветаева писала: «Мама была единственной дочерью. Мать ее... умерла 26-ти лет. Дедушка всю свою жизнь посвятил маме, оставшейся после матери крошечным ребенком.  Мамина жизнь шла между дедушкой и швейцаркой-гувернанткой, – замкнутая, фантастическая, болезненная, недетская, книжная жизнь...

Гордость, часто принимаемая  за сухость, стыдливость, сдержанность, неласковость (внешняя), безумие в музыке, тоска.

Мама умерла тридцати семи лет, неудовлетворенная, не примиренная, не позвав священника, хотя явно ничего не отрицала и даже любила обряды.

Ее измученная душа живет  в нас, – только мы открываем то, что она скрывала. Ее мятеж, ее безумие, ее жажда дошли в нас до крика».

Благополучие  окончательно покинуло семью Цветаевых, когда Марине исполнилось 10 лет. Мать Цветаевой заболела чахоткой; ее здоровье требовало теплого, мягкого климата и с осени 1902 года Мария Александровна с дочерьми уехала за границу. Она лечилась в Италии, Швейцарии, Германии; Марина и Ася жили и учились в тамошних частных пансионах, редко видя мать. Отец разрывался между Москвой и заграницей. По сути, Марина и Ася росли без родителей, так как. дети съезжались с родителями только во время каникул.

В 1906 году, летом, мать умерла. Осенью того же года Марина по собственной воле уходит из дома и живет в интернате при Московской частной гимназии. Она не может жить в стенах осиротевшего родительского дома, где появлялась лишь в конце недели.

В это время Марина беспорядочно читает книги и живет  жизнью их героев. Особой любовью Марины пользовался Наполеон.

Из-за Наполеона произошло  столкновение Цветаевой с отцом. Иван Владимирович, войдя однажды в комнату дочери, увидел, что у нее в киоте вместо иконы – портрет Наполеона. Отец потребовал прекратить бесчинство и повесить икону на причитающееся для нее место, а дочь, не умея иначе защитить своего кумира, схватила тяжелый подсвечник, показывая тем самым, что свои убеждения готова защищать любой ценой. В связи с этим случаем и с тем, что мы знаем о трагическом конце Цветаевой, вспоминается рассказ ее старшей сестры Валерии, как к ней, уже не жившей в родном доме, приехал отец, привезя с собой икону, молоток и гвозди. Она запротестовала: «Не надо! Пожалуйста, не надо!» Иван Владимирович ответил: «Делай как хочешь. Только помни, что те, кто ни во что не верят, в тяжелую минуту кончают самоубийством».

Марина Ивановна Цветаева  заявила о себе в литературе в 1910 г., когда, еще будучи гимназисткой, издала на собственные средства небольшим тиражом книжку стихов «Вечерний альбом». А. Блок считал 1910 г., год смерти В. Комиссаржевской и Л. Толстого, знаменательным для русской литературы. Действительно, в последующий период в ее среде стали заметны новые явления: кризис и попытки его преодоления в движении символистов, антисимволистские эскапады жаждавших самоопределения акмеистов, впервые дали о себе знать забияки-футуристы; часто вздорные, но, тем не менее, претенциозные попытки занять место под литературным солнцем имажинистов, футуристов, биокосмистов и просто ничевоков. Борьбой этих групп и группочек отмечено литературное десятилетие России после 1910 г. Тем примечательнее, что строгая девушка в очках, начинающий поэт М. Цветаева, с самых первых шагов на поэтическом поприще отстранилась от всяких литературных баталий и не связала себя никакими групповыми обязательствами и принципами; ее интересовала только поэзия. Не смущаясь, она отправила свою книгу на рецензию М. Волошину, В. Брюсову и Н. Гумилеву, и отзыв мэтров был в целом благожелательным.

Ее талант был замечен  и признан, что подтвердилось  год спустя, когда ее стихи были включены в «Антологию» «Мусагета» (1911) в очень почетной компании –  В. Соловьев, А. Блок, Андрей Белый, М. Волошин, С. Городецкий, Н. Гумилев, В. Иванов, М. Кузмин, В. Пяст, Б. Садовской, В. Ходасевич, Эллис. Видимо, это воодушевило молодого автора, Вслед за “Вечерним альбомом” появилось еще два стихотворных сборника М. Цветаевой: “Волшебный фонарь” (1912) и “Из двух книг” (1913). В это время Цветаева — “великолепная и победоносная” — жила уже очень напряженной душевной жизнью. Она уже хорошо знала цену себе как поэту (“В своих стихах я уверена непоколебимо”).

Но к этим сборникам требования критики были более строги, чем к юношескому дебюту: Н. Гумилев в журнале «Аполлон» назвал «Фонарь» подделкой, тогда как «Вечерний альбом», по мысли критика, воплощал «неподдельную детскость»; В. Брюсов в «Русской мысли» (1912. № 7) заявил, что пять-шесть хороших стихотворений тонут «в волнах чисто «альбомных» стишков». И тут проявилось важное качество Цветаевой-поэта – ее умение постоять за себя; бесстрашно она вступает в полемику с Брюсовым, защищая свои создания. Но судя по всему, суровая критика старших собратьев по перу не прошла для Цветаевой бесследно – в последующие годы она пишет много, а публикует мало, главным образом небольшие подборки в три–четыре стихотворения в журнале «Северные записки». Часто цитируют «провидческие» стихи молодой Цветаевой:

Разбросанным в пыли по магазинам

(Где их никто не брал и  не берет!),

Моим стихам, как драгоценным  винам,

Настанет свой черед.

 

Сама Цветаева эту строфу позже, уже в 30–е годы, назвала формулой наперед своей писательской и человеческой судьбы. Справедливости ради, однако, нужно отметить, что тем «стихам, написанным так рано», черед не наступил, большая часть их в позднейших собраниях стихотворений Цветаевой не воспроизводилась. Зато уже с середины 1910-х годов появляются стихи, в которых слышится поэтический голос автора – его невозможно спутать ни с чьим другим: «Я с вызовом ношу его кольцо...», «Мне нравится, что вы больны не мной...», «Уж сколько их упало в эту бездну...», «Никто ничего не отнял...» и др. Наиболее крупным явлением поэзии Цветаевой этих лет стали стихотворные циклы – «Стихи о Москве», «Стихи к Блоку» и «Ахматовой».

Цикл  «Стихи о Москве» – широко и мощно вводит в цветаевское творчество одну из важнейших тем – русскую.

Героиня «московских стихов» Цветаевой  как бы примеряет разные личины обитательниц города, и древнего и современного: то она – богомолка, то – посадская жительница, то даже – «боярыня», прозревающая свою смерть, и всегда – хозяйка города, радостно и щедро одаривающая им каждого, для кого открыто ее сердце, как в обращенном к Мандельштаму полном пронзительного лиризма стихотворении «Из рук моих – нерукотворный град / Прими, мой странный, мой прекрасный брат...» Обращает на себя внимание в последнем примере удивительный образ – «нерукотворный град». Потому для Цветаевой и «неоспоримо первенство Москвы», что это не только некое исконно Русское географическое место, это прежде всего город, не человеком, но Богом созданный, и ее «сорок сороков» – это средоточие духовности и нравственности всей земли русской.

Илья Эренбург, хорошо знавший ее в молодости, вспоминал: “Марина Цветаева совмещала в себе старомодную учтивость и бунтарство, пиетет перед гармонией и любовью к душевному косноязычию, предельную гордость и предельную простоту. Ее жизнь была клубком прозрений и ошибок”.

Однажды М. Цветаева случайно обмолвилась по чисто литературному  поводу: “Это дело специалистов поэзии. Моя же специальность — Жизнь”. Эти слова можно сделать эпиграфом к ее творчеству. Жила она сложно и трудно, не знала и не искала ни покоя, ни благоденствия, всегда была в полной неустроенности, искренно утверждала, что “чувство собственности” у нее “ограничивается детьми и тетрадями”. Жизнью Марины правило воображение:

Красною кистью

Рябина зажглась.

Падали листья.

Я родилась.

Спорили сотни 

Колоколов.

День был субботний 

Иоанн Богослов.

 

Позднее в поэзии М. Цветаевой  появится герой, который пройдет  сквозь годы ее творчества, изменяясь  во второстепенном и оставаясь неизменным в главном: в своей слабости, нежности, зыбкости в чувствах. Лирическая героиня наделяется чертами кроткой богомольной женщины:

Пойду и встану в церкви

И помолюсь угодникам 

О лебеде молоденьком.

 

В первые дни 1917 года в тетради Марины Цветаевой  появляются не самые лучшие стихи, в них слышатся перепевы старых мотивов, говорится о последнем часе нераскаявшейся, истомленной страстями лирической героини.

Вскоре свершилась Октябрьская революция, которую  Цветаева “не приняла и не поняла”. В мае 1922 года Цветаева со своей дочерью уезжает за границу к мужу, который был белым офицером. Жизнь была эмигрантская, трудная, нищая. Поначалу белая эмиграция приняла М. Цветаеву как свою, ее охотно печатали и хвалили. Но вскоре картина существенно изменилась, прежде всего, для М. Цветаевой наступило жестокое отрезвление. Белоэмигрантская среда, с мышиной возней и яростной грызней всевозможных “фракций” и “партий”, сразу же раскрылась перед поэтессой во всей своей жалкой и отвратительной наготе. Постепенно ее связи с белой эмиграцией рвутся. Ее печатают все меньше и меньше, некоторые стихи годами не попадают в печать.

Решительно отказавшись  от своих былых иллюзий, она ничего уже не оплакивала и не предавалась  никаким умилительным воспоминаниям  о том, что ушло в прошлое. В  ее стихах зазвучали совсем иные ноты:

Берегитесь могил:

Голодней блудниц!