Виды коммуникативной деятельности, модели коммуникации

2

является ввод элементов избыточности, снимающий энтропию и повышающий предсказуемость. Языковой код обладает высокой степенью избыточности. В  любом языке существует две тенденции: к избыточности, повышающей предсказуемость и уменьшающей энтропию коммуникации, и к экономии, также повышающей предсказуемость, ибо снятие несуществующих компонентов может повысить скорость обработки информации.

Еще одна рассматриваемая нами модель принадлежит И.П. Сусову, творчески развившему идеи Ч. Пирса и Ч. Морриса. Ученый представил замкнутую многореляционную модель, введя в нее два сигнификата - содержания: порождаемого адресантом и воспринимаемого адресатом, - а также две прагматемы: намерение (интенцию) и интерпретанту. Важным в модели И.П. Сусова является разграничение одного высказывания (форма знака) и двух смыслов, исходящее из прагматической знаковой концепции Ч. Пирса. В основе данной модели, которую можно назвать прагматической, - треугольник, включающий два антропоцентра-коммуниканта и референтную ситуацию как контекст высказывания. Все составляющие метасхемы взаимно соотнесены и обусловлены (см. схему 3). Критически пересмотрев знаковую модель Ч. Морриса, И.П. Су сов подчеркивает, что она «не учитывает того, что знаки (как простые, так и сложные) являются посредниками не столько между интерпретатором, с одной стороны, и интерпретантой и десигнатом, с другой, сколько они опосредуют коммуникацию между участниками общения» (1990, с.

130-131).

Модель И. П. Сусова содержит лишь одну референтную ситуацию, что возможно обычно в устной спонтанной речи при ее практически одновременном порождении и восприятии. В письменно-печатной коммуникации в соответствии с концепцией текстового времени

X. Рейхенбаха не менее двух режимов: режим порождения, режим интерпретации и режим событий, описываемых в тексте. А значит сведение текста к корреляции с одной референтной ситуацией возможно далеко не всегда. В данной модели отсутствует и компонент семиосферы, культурного кода этноса, не выражены структуры сознания коммуникантов в единстве их интенции, сигнификатов, интерпретанты, коррелирующих, но как бы оторванных от адресанта и адресата. Попытка фиксации фрагмента такого единства представлена в модели И.С. Шевченко (см. схему 4), где дискурс осуществляется в проекции на лингвокультурный уровень коммуниканта, вариативную картину мира отдельной личности, базирующуюся на общей для эпохи базовой инвариантной картине действительности, «через прагматический уровень  языковой личности - специфику мотивов и целей ее поведения, управляющей текстопроизводством, иерархию смыслов и ценностей - в ее языковой модели мира» (Шевченко, с. 153).

Схема 3

Коммуникант 1 (адресант-говорящий)

Высказывание

Интенция Намерение^. (прагматема 1^ „

Сигнификат 1

Коммуникант 2 у(адресат-интерпретатор)

^ Интерпретанта  (прагматема 2)

Сигнификат 2

Референтная ситуация

4

                                                                                                           Схема 5

На последней схеме (схема 5)  представлена модель, предложенная Е.А.Селивановой, которую автор назвала "диалогической моделью коммуникативной ситуации" (с. 144 – 145). Предлагаемая модель включает пять модулей - самостоятельных функциональных узлов, диалогическое соотношение которых обеспечивает осуществление коммуникативного процесса: модулей адресанта (автора), адресата (читателя), текста как знаковой формы организации дискурса, интериоризованного бытия лингвокультурной общности и модуля кода культуры, науки и других семиосфер, т.е. семиотического универсума.

Модуль адресанта включает сферу его сознания, в сопряженности с коллективным бессознательным опосредующую порождение высказывания, текста. В сфере сознания адресанта как ментально-психонетическом континууме, включающем пять психических функций: мышление (вербальное, невербальное), ощущения, чувствования, интуицию и трансценденцию, - происходит лингвопсихоментальный процесс порождения текста исходя из замысла и интенции, базирующихся на мотиве и прогнозирующей установке. Процессы внутреннего программирования и затем вербализации осуществляются путем высвечивания (селекции) фрагментов как пропозиционального компонента, так и ассоциативно-терминальной сферы нетривиальной, неистинной информации. Коннекции данных сфер с образами и другими психическими функциями обусловливают в соответствии с замыслом и интенцией словесно-изобразительный код текста (язык 2) и реализуют его во внешней речи, в вербальной форме.

Знаковая природа текста опирается  на ментальный лексикон - знания о языке и в языке. Знания в языке - это существующая в языковой форме информация: любые описания мира - научные, художественные, фольклорные, отразившиеся на нашей концептуальной модели, но прошедшие перед этим вербальную обработку другими говорящими и потому приходящие к нам тоже в языковой форме. К знаниям в языке относятся сведения о речевой системе, речевых жанрах, стилях. Знания о языке это информация о языковой системе как уровнево-категориальной иерархии, о семантике, синтактике и прагматике языковых знаков.

Модуль адресата также представляет собой сферу сознания реципиента текста, обеспечивающую восприятие, а на основе интерпретанты - понимание и интерпретацию. Интерпретанта рассматривается нами как предрасположенность понимания текста интерпретатором, исходящая из непосредственного восприятия (опознания) сообщения и сферы сознания, коррелирующей с семиотическим универсумом и интериоризованным бытием. Сложность корреляции модуля адресата с другими модулями коммуникативной ситуации нашла отражение в принципах рецептивной эстетики, согласно которым понимание смысла художественного произведения требует анализа истории его вхождения в культуру и бытие и истории опыта культурного становления реципиента. Последнее как раз и формирует интерпретанту модуля адресата.

Модуль текста (высказывания) является семиотическим пространством, репрезентирующим авторский концепт и интерактивные стратегии как встроенную в знаковую форму программу, отражающую стиль и манеру общения в зависимости от коммуникативной компетенции, цели адресанта по отношению к адресату(ам).

Модуль интериоризованного бытия, в которое погружены все компоненты модулей коммуникантов и текста, есть осознанная лингвокультурной общностью действительность либо на этапе порождения, либо в режиме интерпретации, либо в аспекте знаковой репрезентации событий действительности в тексте, создающей превращенный, имитированный мир - коррелят не бытия, а его интериоризации коммуникантами. Осознанная действительность многопланова и включает интериоризацию социума, природы, мира вещей, отношений и т.д. Погруженность коммуникантов в интериоризованную референтную ситуацию может иметь и конкретный характер ситуации осуществления непосредственной спонтанной коммуникации в режиме «сейчас здесь».

Модуль семиотического уииверсума, развивающийся в диалогическом соотношении с предыдущим модулем во времени и пространстве, представлен семиосферами научных текстов, художественной литературы, искусства, культуры и т.д.

Ситуативная сопряженность всех модулей  в коммуникации сопровождается процессором коммуникативного шума, возникающего либо в сфере бытия, либо по причине

семиотической аномальности текста в  универсуме, либо в сфере сознаний коммуникантов из-за расхождения  ментальных лексиконов, тезаурусов, либо из-за недостаточной или неправильной текстовой программы интерпретации и т.д.

Диалогическое взаимодействие всех модулей  обеспечивает осуществление дискурса. Диалогический механизм дискурса является всеобъемлющим и разноаспектным, имея в каждом звене специфическое  проявление.

Как справедливо отмечает Ю.Е. Прохоров, принадлежность к определенной культуре определяется наличием базового стереотипного  ядра знаний, повторяющегося в процессе социализации индивидума в данном обществе, и достаточно стереотипного (на уровне этнической культуры, а не личности) выбора элементов периферии. Последняя, в силу своей стереотипности, также определяет, как дополнительный критерий, принадлежность личности к определенной национальной культуре. Эти две составляющие дополняются личностным выбором, вариативность которого может быть связана с конкретными условиями воспитания, образования, профессиональных интересов и психологических особенностей менталитета данной личности. В целом этот процесс реализуется в теории А.Н.Леонтьева о формировании личности и ее мышления в процессе присвоения культуры общества: национальная роль формируется на первых этапах социализации, является общей для всех носителей данного языка/данной культуры, а культурные знания, усвоенные в рамках вхождения в эту роль, присвоения данной роли и определяют национальную специфику личности. Таким образом, в межкультурном общении будут проявляться три различных культурных слоя конкретной личности. Первые две составляющие можно рассматривать как "культурный фонд" носителя некоторой культуры, под которым можно понимать  комплекс знаний, характеризуемый уровнем и направлением сциентизации данного социума, некоторый кругозор в области национальной и мировой духовной и материальной культуры, сведения о прошлом своего народа и человеческой цивилизации и т.п., которыми обладает "средний" (типичный) носитель той или иной лингвокультурной общности. Представитель иной этнической общности опознает в новой знакомые ему "свои" элементы, исходя из имеющихся у него своих стереотипов, однако в новой общности эти элементы организованы по иным стереотипам их комбинаций, в связи с чем и происходит выделение "чужого", хотя его составляющие могут быть "своими".Именно иная комбинация известных элементов, а не собственно новые элементы, и является, с одной стороны, причиной проблем межэтнического общения, а с другой -причиной закрепления в сознании носителей определенной культуры стереотипов восприятия чужой культуры: иная комбинация знакомых элементов вызывает гипертрофированное преувеличение тех из них, которые с позиции носителя иной культуры занимают наиболее отличное от их положения в родной культуре место. Одним из подтверждений этого положения является и тот факт, что чем меньше этническая дистанция (например, русские и украинцы), тем более существенны различия между сопоставляемыми однопорядковыми явлениями, и,  наоборот, чем больше этническая дистанция (например, поляки и японцы), тем более значимыми оказываются совпадения. В первом случае при совпадении места основных элементов несовпадающие начинают выражать "специфику чужого"; во втором - при несовпадении места большинства элементов "спецификой чужого" является как раз наличие "своего" на совершенно непривычном месте.  

В культурологии выделяются два  основных способа общения с целью  передачи культурного наследия - трансляция и трансмутация: под первым понимается "общение, направленное на социализацию входящих в жизнь поколений, на их уподобление старшим средствами соответствующих институтов и механизмов"; под вторым - "все разновидности общения, в результате которого в социокоде, в одном из фрагментов и в соответствующем канале трансляции появляются новые элементы знания, или модифицируются наличные, или одновременно происходит и то, и другое" (Петров,с.41-42,44). Из этих определений отчетливо видно, что проблема трансляции может быть в первую очередь соотнесена с социализацией индивида в одной этнической культуре, а трансмутация - явление, соотносимое с общением прежде всего представителей разных этнических культур.  Соответственно, в структуре процесса трасмутации изменения будут происходить в социокоде и канале его трансляции у представителя каждой из культур. Ю.М. Лотман выделяет два типа коммуникации "Я – ОН" и "Я – Я". В первом случае наперед заданная информация передается от одного человека к другому константным в пределах всей коммуникации кодом. В другом – речь идет о возрастании информации, ее трансформации, переформулировке в других категориях, причем вводятся не новые сообщения, а новые коды. Оба эти принципа реализуются при общении двух культур:

• тип "Я-Я' - ОН": представитель первой культуры, желающий передать свое сообщение представителю иной культуры. осуществляет его трансмутацию таким образом, чтобы оно могло быть принято кодом второй культуры;
• тип "Я - ОН' -ОН": представитель второй культуры, желая принять сообщение, направляемое в коде первой культуры. должен сначала принять его в коде этой культуры, а затем осуществить трансмутацию в код собственной культуры;
• тип "Я-Я' - ОН' -ОН": представители двух культур взаимно используют коды каждой из них для трансмутации информации в канале сообщения и поддержания межкультурного общения.

Следует признать, что .в процессе межкультурного общения часто реализуется  и такой тип приема информации, как "Я -ОН", когда передача информации происходит в коде первой культуры, а ее прием - в коде второй. При этом нельзя отрицать самого факта общения, так как определеннное количество информации поступает, однако специфика ее получения по принципам организации собственного кода может существенно изменить как количество, так и качество этой информации.

Равным образом в процессах  порождения речи для коммуникативного анализа важны типовые схемы  аргументации. Такие схемы обладают этноязыковой специфичностью. Из пионерских работ А.Р.Лурия известно, например, что представители традиционалистских сообществ нечувствительны к законам формальной логики (что, вообще говоря, не тождественно положению о пралогическом мышлении "дикаря", см. об этом: Касевич 1996); они не могут завершить обычный силлогизм типа На Крайнем Севере, где всегда снег, медведи - белые. Новая Земля расположена на Крайнем Севере. Какого цвета там медведи?, обычный ответ сводится к кому, что респондент никогда не бывал на Новой Земле, а потому не может сказать, какие там водятся медведи. Следовательно, для текстов, рассчитанных на восприятие членов традиционалистских сообществ, аргументация с использованием формально-логических схем не будет эффективной, здесь необходимы ссылки на прецеденты, авторитетные тексты и авторитетных личностей, использование тропов и т.п. Собственно языковые структуры, передающие те или иные логические конструкции, также могут иметь идиоэтническую специфику. Например, в ряде языков (преимущественно с порядком слов SOV) при выражении причинно-следственных связей следствие чаще всего предшествует причине, и общая схема соответствующей синтаксичской конструкции выглядит так: 'S есть (не есть) P. Если спросить, почему, то потому что Q'. Это не значит, что иначе данную семантику выразить невозможно, но риторически действеннее именно приведенная схема.

Особую роль в межкультурной  коммуникации играет перевод (см. схему 6):

Схема 6.

В последнее время приложением  теории коммуникации обычно считают  так наз. PR - public relations, связи с общественностью (ср. Почепцов 1999). В различных вузах уже готовят специалистов в области "связей с общественностью", во многом строя их учебные программы на изучении коммуникативных технологий. Нельзя не отметить, что за сравнительно непродолжительное время понятие PR (Пи-Ар, ПР) претерпело заметные изменения. Первоначально в англоязычных странах, где оно и зародилось, имелись в виду следующего рода ситуации. Например, когда воинская часть расквартировывалась в некотором населенном пункте или поблизости от него, при командовании части вводилась должность Public Relations Officer, в задачи которого входили контакты с местными властями и представителями населения, разъяснения по поводу необходимости пребывания части в данной местности, разбирательство жалоб по поводу неудобств или ущерба в связи с теми или иными действиями военнослужащих и т.п. Аналогичные службы вводились также при фирмах, магазинах, предприятиях и иных структурах. Как можно видеть, ПР здесь, конечно, направлен на создание положительного "имиджа" военных, служащих фирмы и т.п., но это еще очень далеко от того, фактически, "агитпроповского" облика, который обрел ПР наших дней. В современном ПР уже выделяется особо его "черная" разновидность, нацеленная на информационное уничтожение политического или экономического противника, появляются, соответственно, информационные киллеры, они же ПР-киллеры, и т.п. Несколько ближе к традиционному пониманию ПР профессия так наз. спиндоктора, который призван выправлять, "лечить" неблагоприятную информационную ситуацию - например, соответствующим набором информационных мер ликвидировать нежелательные последствия неосторожных высказываний того или иного политика. Во всех этих разновидностях ПР (на самом деле их, конечно, гораздо больше) безусловно присутствует языковая составляющая, но исследование соответствующих текстов относится к лингвистике не более, чем литературоведческий анализ художественных произведений. Из сказанного, разумеется, не следует, что ПР-тексты сродни художественным произведениям, хотя определенная близость действительно есть. ПР-тексты подчеркнуто служебны, утилитарны, в то время как художественное произведение - это, по словам Ф.А.Степуна (Степун 1999:257), автономный "эстетический космос". Автономность сказывается и в том, что для художественных произведений мало типичны переходящие, сквозные персонажи (исключение - детективы), в то время как ПР-сериалы с повторяющимися персонажами, героями и антигероями, это, скорее, норма. Сходство же может усматриваться в риторике - в использовании сходных стилистических средств. Разновидностью ПР-текстов являются и рекламные, и в рекламном деле объектоцентричность выражена особенно выпукло. Особая тема - так наз. e-PR, т.е. ПР в компьютерных средах, прежде всего в Интернете.