Волошин М.А. – литературный критик.Задачи критики в понимании Волошина.Новое искусство и текущая литература в его интерпретации

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

ГОУ

Иркутского  Государственного Университета

Факультет филологии и журналистики

Кафедра теории и практики журналистики 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Волошин М.А. – литературный критик

Задачи  критики в понимании Волошина

Новое искусство  и текущая литература

в его  интерпретации 
 
 
 
 

Реферат

студентки

4 курса  группы 8431

Федоровой Дарьи Олеговны

Научный руководитель:

Белякова  И.А. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Иркутск 2010

 

     Оглавление 

     1. Введение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 3

     2.  Биография. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .4

     3. Своеобразие публицистики Волошина. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .12

     4. Заключение. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17

     5. Список литературы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .19

 

 

     Введение 

     Максимилиана  Андреевича Волошина можно по праву  назвать Поэтом с большой буквы. Как Сократ показывал афинянам собственным примером, что значит быть настоящим философом, так и Волошин своей жизнью показал нам, что значит быть поэтом в России. Он превратил ее в поэтическое творение, не менее интересное и захватывающее, чем лучшие его стихи. И в этом не было ничего надуманного и неестественно экстравагантного, в отличие от иных литераторов тех лет, стремившихся к "хулиганской" популярности. Волошин просто жил. И творил как мог. Подобно Сократу он был философом, стремящимся постичь глубинную мистическую суть и связь явлений, "в обыденном явлении жизни постигать вечное" (отсюда его увлечения масонством, антропософией и иными «науками», ищущими скрытое «тайное знание»).

     К критике Волошин подходил так  же, как поэт. Его рецензии – это  не просто аннотации к новым книгам, это сами по себе отдельные произведения искусства. Именно поэтому я взялась анализировать творчество этого гения письма.

     В первой главе я расскажу о жизни  Волошина, событиях, которые особенно повлияли на него, духовных учених и философии.

     Во  второй главе я постараюсь проанализировать критические выступления Волошина, разобрав его основные принципы на примере некоторых публикаций. 

  
Биография 

     Максимилиан Александрович Волошин родился  в Киеве в 1877 году в Духов день – 16 мая. Отца поэт не помнил. Отец жил от семьи отдельно и умер, когда мальчику шел пятый год. Воспитывала Волошина мать  Елена Оттобальновна, обрусевшая немка. Ее экстравагантная внешность обращала на себя внимание и в Париже, куда она приезжала к сыну, и в Коктебеле, где она имела клочок земли, ставший в последствии своеобразной Меккой для многих поколений писателей.

     Детство Волошина, по его словам, проходило  в кругу взрослых людей, домашних животных, книг. В пять лет он уже  бегло читал, а еще раньше помнил многое наизусть из русской классики. Учась в гимназии и университете, переводил из Гейне, Ленау, Фрейлиграта. На его развитие влияли и французские писатели, особенно Верлен и Малларме. Позже Волошин назовет Париж своей духовной родиной. С детства он бредит стихами и даже “молится о том, чтобы стать поэтом”. В ранних поэтических чувствах заметно подражание Брюсову.

     Гимназию  он закончил в Феодосии, провинциальном городке, вдали от родительского дома. В нем рано проявилась самостоятельность. Ничему путному, как ему казалось, он в гимназии не научился, равно как и в Московском Университете, куда поступил в 1897 году на юридический факультет.

     На  втором курсе, за участие в студенческих беспорядках, его исключают из университета. С этого времени начались годы странствий. Ссылка – сначала в Феодосию, затем в Ташкент.

     Полгода, проведённые в туркестанской пустыне, обострили в нем жажду знаний, и он видит «всю европейскую культуру ретроспективно – с высоты азиатских плоскогорий». Здесь он открывает для себя таких философов, как Ницше и Владимир Соловьев, и здесь же приходит к убеждению, что Париж –«альма матер» современной культуры. «Отсюда,- вспоминает он позже,- пути ведут меня на запад – в Париж, на много лет учиться: художественной форме у Франции, чувству красок у Парижа, логике – у готических соборов, средневековой латыни – у Гастона Париса, строю мысли у Бергсона, скептицизму – у Анатолия Франса, стиху – у Готье и у Эридиа…»

     Семилетие, с 1905 по 1912 год, Волошин определит  для себя, как время блужданий  духа. Он ищет религиозные и философские основы жизни, без чего, как он понимает, немыслимо творчество.

     Его интересуют эзотерические и оккультные учения, буддизм и магия, католичество, теософия, штейнерианство. Рудольф  Штейнер, немецкий философ-мистик, основал  антропософское общество, куда вошли и русские – писатели, художники. Оно предполагало объеденить нации и религии. Волошин участвовал в строительстве общего храма, заложенного в живописном местечке Швейцарии. Построенный храм в первую же ночь сгорел – от поджога.

     Антропософия повлияла на русскую, да и на мировую культуру в конце прошлого и начале нынешнего столетия – в одну из кризисных эпох, которое когда-либо испытывало христианство. Современники говорили, что штейнерианство было настоящим откровением для Волошина. Оно питало его тайную природу, затрагивало область мистики. Позиция антропософов была близка христианской, уповающей на неистребимую ценность личности, что дало ему ключ к пониманию современных событий, а главное – СВОЕ поведение в их устрашающей путанице. Правда, ему больше близки размытые формы христианства, лишенные ортодоксальной церковной традиции. Свою дань этому интересу он выражает в стихах: «Кровь», «Сатурн»; цикле « Руанский собор», венке сонетов “Corona astralis” и др.

     Также он путешествует по Испании, Италии, Балеарским островам (где пишет стихи «В вагоне», «Кастаньеты», «Венеция») пребывание в Европе обогатило поэта не только теософскими познаниями. Он берет уроки живописи у Е.С. Кругликовой. Посещает лекции в Лувре, Сорбонне, бывает в театрах, не пропускает ни одного вернисажа.  В Париже он знакомится со своей будущей женой, художницей М.В. Сабашниковой, брак с которой, однако, оказался недолгим.

     Отсюда  он посылает в Россию регулярные отчеты о культурной жизни во Франции. Его печатают в изданиях «Весы», «Биржевые ведомости», «Русь», «Аполлон», «Утро России», «Перевал», «Золотое руно». Он одним из первых поддерживает творчество молодых С.М. Городецкого, М.А. Кузьмина, А.М. Ремизова, М.И. Цветаевой. В 1908 году Волошин знакомится с А.Н. Толстым. Многочисленные статьи об изобразительном искусстве, театре, французской и российской литературе составили бы несколько томов… Первый и единственный такой том, «Лики творчества», вышел в 1914 году в Петербурге. Этой книге предшествовала в 1910 году поэтическая: «Стихотворения 1900-1910». Первую книгу поэта заметили и положительно отозвались о ней столичные литераторы – Михаил Кузьмин, Вячеслав Иванов.

     Эстетика  Волошина определилась уже в первой книге и несла в себе черты  символизма, которые сохраняются  и в более позднем реалистическом письме. Ибо, по его словам: «Символизм неизбежно зиждется на реализме». «Быть символистом… значит в обыденном явлении жизни провидеть вечное, провидеть одно из проявлений музыкальной гармонии мира». Своеобразие Волошина заключалось в стремлении представить каждого творца, как неповторимую личность в синтезе его творческих и человеческих качеств. Свободной ассоциативностью мышления Волошин близок в своих статьях французским эссеистам. В то же время «лирический» подход к объекту заключается у него со строго документальными записями бесед и высказываний.

     Война застала его в Швейцарии. Он отвечает на нее книгой пацифистских стихотворений «Anno mundis ardentis 1915» («В год пылающего мира 1915»). Протест против мировой бойни был выражен и в цикле статей «Париж и война», печатавшихся в «Биржевых ведомостях» в 1915-1916 годах. В 1916 году пишет одобрительную статью о молодом И.Г. Эренбурге, позднее о С.Я. Парнок и О.Э. Мандельштаме. А в 1917 году он пишет из Коктебеля: «Мое отношение к войне не изменилось, но появилось новое чувство: чувство личной ответственности за поведение России. Все невыносимо и тревожно: никто не знает ни смысла, ни объема тех сил, что призваны к действию… Хорошее время для тех, кому надо бежать от самого себя».

     Уединившись в Коктебеле, и теперь уже окончательно, Волошин ни от чего не бежит. Да и можно назвать уединенным место, где находит убежище всякий, кому угрожает террор! 

     И красный вождь, и белый офицер,

     Фанатики  непримиримых вер,

     Искали  здесь, под кровлею поэта,

     Убежища, защиты и совета. 

     На  протяжении многих лет Коктебель  был настоящим культурным центром. Сюда к Волошину приезжали поэты, художники, литераторы обеих столиц. Гостеприимный хозяин и его мать не брали за постой никакой оплаты. Теперь же нравы изменились. Местные власти взирали на домовладельца подозрительно. Бескорыстие своего странноприимства надо было бы доказать…

     Мягкость  и даже «плавность» натуры поэта  хорошо сочеталась с его внешностью – грузной, приземистой. Внешне он совсем не походил на интеллектуала, скорее на извозчика или купца из пьесы Островского. Только проницательный взгляд за стеклышками пенсне выдавал в нем человека глубокого ума. При своем весе он был удивительно легок. В походке, в быстрых точных движениях, не ощущалось излишества тела, полнота которого явилась следствием врожденной болезни. В Коктебеле он носил простую одежду – балахон, сандалии; буйные волосы, зачесанные со лба, подвязывал  жгутиком полыни или ремешком. В руке – посох. Неутомимый ходок – по горам, по родной киммерийской пустыне, он изучил этот край с дотошностью ученого. К нему за советом обращались и геологи, и археологи, и этнографы. По его плану была сфотографирована с аэроплана та часть моря, под которой как он полагал, находятся остатки древнегреческого города Каллиеры.

     1917 год лишил Волошина дара речи. Он почти не писал. А между  тем только в стихах полагал  он выразить свои мысли и  впечатления о свершившемся. Тем  не менее он подписывает заявление  об охране памятников искусства,  выступает на вечерах и литературных концертах. Также он работает над составлением своих избранных стихов «Иверни» и сборником переводов из Э. Верхарна. Уже в 1918 году пишет книгу стихотворений о революции «Демоны глухонемые», которая вскоре будет издана в Харькове.

     Блестящий эссеист, литературовед и исследователь искусств уступает место художнику и поэту.

     Когда-то во Франции он взялся за кисти для  того, чтобы полнее разобраться в  современной живописи, чтобы ему, теоретеку, досконально понять творческий процесс. Теперь он не расстается с красками и часто день начинает с этюдов, бесконечно варьируя киммерийские пейзажи. Это были его утренние медитации, своеобразная молитва философа, настраивающая душу на миролюбивый лад.

     Киммерия  – священный отпрыск Эллады. Изо  дня в день, наблюдая величественную землю, Волошин мог сравнить ее былую славу с событиями текущего момента. Кто-то называл его пейзажи «метагеологическими». В них прочитывается не сходство, а судьба земли, то, что и хотел запечатлеть художник, некогда написавший в статье: «Великие портретисты передают не сходство, а судьбу…».

     В Крыму он оказался не над схваткой и не вне ее, а внутри, в самой смертоносной гуще. И причиной тому была не география, а выстраданная позиция христианина: в братоубийственной войне разделить участь всех жертв.

     В письмах девятнадцатого года он пишет: «Какое страшное время, и какое счастье, что мы до него дожили…» «Мои стихи одинаково нравятся большевикам и добровольцам…» «Я… относясь ко всем партиям с глубоким снисхождением, как к отдельным видам коллективного безумия, ни к одной из них не питаю враждебности: человек мне важнее его убеждений. Поэтому единственная форма активной деятельности, которую я себе позволил,- это мешать людям расстреливать друг друга».

     На  его счету много спасенных жизней, в их числе – Осип Мандельштам, Сергей Эфрон, муж Марины Цветаевой, Кузьмина-Караваева, известная позднее под имени матери Марии. Людей от казни приходилось отбивать и доблестью и хитростью.

     Он  не изменял своей вере, не сомневаясь, что в человеческой душе, подверженной многим влияниям, теплится нетленный жар, тот начаток истинного человека, за которого и умер Христос. Его позиция, конечно была уязвима с обеих сторон. В толпе непримиримых врагов миротворцу должно доставаться ото всюду. Но он таким ударам не придавал значения, ввиду той миссии которую он избрал. Волошин проводил знак равенства между противниками, соотнося «буржуазию и пролетариат, белых и красных, как антиномические явления единой сущности…»