Эволюция социальной и политической организации древнеримской республики

      С самого начала республики, на протяжении более чем двух столетий, шла ожесточенная борьба между римскими сословиями, то затихая, то вновь разгораясь ярким  пламенем. Центр тяжесть этой борьбы в разное время лежал в разных вещах, но в целом можно было принять, что спор шел о трех вопросах: об уравнении в политических правах, о долговой кабале и о доступе к общественной земле.

      Ход борьбы между патрициями и плебеями традиция изображает таким образом. Одно из первых крупных столкновений произошло, по Титу Ливию, в 494 г.до н.э.(по Диодору, в 470 г.). Плебеи, рассказывает Ливий, недовольные притеснением патрициев, в особенности решениями о долгах, отказались выступить в поход против эквов и удалились на Священную гору. Удаление плебеев на Священную гору назвали secession plebis in montem sacrum [2, с.79].

      В традиции рассказывается о том, что  патриции отправили на Священную  гору Менения Агриппу, пользовавшегося  уважением среди плебеев. Тот  сравнил возмущение плебеев с отказом отдельных членов человеческого тела доставлять пищу для желудка: в результате отдельные члены исхудали до крайности. Этим примером Менений, по словам Тита Ливия, изменил настроение умов, и в результате состоялось примирение.

      Патриции  вынуждены были пойти на уступки и согласились с тем, чтобы плебеи избирали своих представителей, народных трибунов, на обязанности которых лежала бы защита интересов плебеев против произвола патрицианских магистратов [1, с.126-127].

      Однако  кажется странным, что в договоре, заключенном с плебеями, не было ни слова о долгах, в то время как главной причиной удаления выставляется именно задолженность. С 471 г. выборы народных трибунов, по-видимому, происходили на собраниях плебса по трибам (закон народного трибуна Публилия Волерона). Но как обстояло дело до этого года, мы не знаем. Указания источников на этот счет противоречивы. Нет единодушия также и вопросе о числе первоначально избранных трибунов. Сам Ливий не вполне уверен, было их два или пять «Таким образом, - говорит он, - были избраны два народных трибуна…Они избрали себе трёх товарищей…Некоторые утверждают, что на Священной горе было избрано только два трибуна и там проведен закон о неприкосновенности их» ( II, 33)

      Самый же основной и спорный вопрос: когда  впервые появились народные трибуны? Дату 494г., очевидно, нужно отбросить, принимая во внимание малую достоверность первой сецессии. Диодор, хронологические указания которого часто бывают очень ценными, как будто дает 471 г. Но текст Диодора ( XI, 68) не ясен. Из него не видно были ли вообще в этом году впервые избраны трибуны, или впервые они тогда были избраны в количестве четырех человек, в то время как раньше существовало другое число (вероятно , двое).

      Таким образом, противоречивые данные традиции не позволяют установить точно время появления и первоначальный характер народного трибуната, одного из важнейших институтов республиканского Рима. Можно только предположить, что в первые десятилетия V в.  в результате движения плебеев у них возникли собственные должностные лица, называвшиеся «плебейскими» или «народными» трибунами и избиравшиеся на сходке по трибам. Возможно, что в начале их было действительно четверо, позднее их число довели до 10. Первоначальные функции трибунов также не ясны. По-видимому, им принадлежало «право помощи» плебеям против произвола патрицианских магистратов (ius auxilii). В дальнейшем их права значительно расширились. Личная неприкосновенность народных трибунов -  также явление более позднее.

      Трибуны получили по отношению к каждому консулу такие же права, какие принадлежали каждому консулу по отношению к его товарищу: трибун мог своим «veto» остановить всякое действие власти – судебное разбирательство, наказание; трибун мог привлечь к ответу и постановить решение относительно всякого должностного лица, даже и относительно консула, не дожидаясь истечения срока его полномочий; апелляция на решение трибуна допускалась только к тому же собранию по куриям, которое выбирало трибунов и где плебеи играли преобладающую роль. Это было, конечно, насилие и несправедливость: на с каким законом несогласимо, что патриций призывался к ответу перед такими властями, которые избирались не всем гражданством, а одною образовавшеюся внутри гражданства группою людей, и к этой же самой группе должен был апеллировать на ее избранников. До какой степени обострились отношения бедных к богатым – всего лучше видно именно из того, что пришлось узаконить такую явную несправедливость. Власть и личность каждого трибуна были ограждены самыми суровыми наказаниями не только за нападение на него, но даже за противодействие ему. Вообще власть консула и власть трибуна были почти одинаковы: власть консула была полнее, потому что простиралась и на войско, власть трибуна – неограниченнее; по характеру своему власть консула была активною, власть трибуна – задерживающею, пассивной [6, Кн.2, Гл.1].

      Также плебеи добились создания децемвиров. Так называлась сякая коллегия из десяти человек (decem viri), образованная для  отправления духовных или светских обязанностей в государстве. Древнейшей из них были:для судебных разбирательств по гражданским делам (decemviri litibus judicandis), существовавшие, по преданию, еще при царях. Были еще для жертвоприношений и смотрений в Сивиллины книги (decemviri sacrorum или sacris faciundis et libris Sybillinis inspiciundis); эта высшая коллегия вначале состояла из двух человек (duumviri) и только впоследствии, когда плебеи были допущены к духовным должностям, число членов ее было увеличено до десяти, а в конце республики — до пятнадцати (quindecimviri). Существовала, далее, коллегия Д. для раздела земли в римских колониях (decemviri agris dividundis). Но самой важной из коллегий в 10 человек, какую знает римская история, были избранные в начале IV ст. существования Рима для написания законов. Плебеи, несмотря на учреждение трибунов, не переставали терпеть от произвола консулов в судебных делах, тем более, что в произнесении приговоров консулы или назначаемые ими судьи руководствовались обычным правом, недостаточно определенным. Требовалось этот произвол, стесненный лишь в важных уголовных делах законом Валерия о провокации к народу, ограничить буквой закона. С этой целью народный трибун Терентилий Арса в 292 г. (462 г. до Р. X.) предложил в трибунских комициях составить проект закона, в силу которого была бы назначена комиссия из пяти человек для написания законов, касающихся консульской власти (ut quinque viri creentur legibus de imperio consulari scribendis, как говорится у Ливия III, 9). Проект был внесен в народное собрание, но прошло десять лет, прежде чем требование плебеев получило осуществление. Патриции принуждены были уступить лишь крайней настойчивости народных трибунов, ежегодно возобновлявших внесение законопроекта, причем вместо пяти членов комиссии положено было выбрать десять членов и притом не так, чтобы половина их состояла из патрициев, а другая из плебеев (как того домогались плебеи), а все члены должны были быть из патрициев. В 303 г. (451 г. до Р. X.) консулы сложили с себя власть и вместо них были избраны децемвиры с консульской властью для написания законов (decemviri consulari imperio legibus scribundis). Эти десять мужей составили в течение года десять таблиц, которые и были приняты центуриатскими комициями. Работа их была облегчена тем, что еще за два года до составления этих законов было отправлено сенатом посольство из трех человек в Афины для изучения Солонова законодательства, причем послам поручено было ознакомиться с учреждениями, правами и законами и других греческих городов, начиная с южной Италии. Но так как оказалось, что десятью таблицами потребности законодательства вполне не были удовлетворены, то на следующий год были избраны, по инициативе Аппия Клавдия, взявшего на себя председательство в избирательных комициях, вновь децемвиры, которые прибавили к прежним десяти еще две таблицы. Таким образом составилось законодательство Двенадцати таблиц [16, c.90].

      Таким образом, в борьбе с патрициями богатая  часть плебса, опираясь на широкое  народное движение, создала как бы собственную государственную организацию  плебеев, параллельную организации «римского народа» («государство в государстве» по мнению некоторых исследователей): народные трибуны соответствовали преторам, плебейские эдилы – квесторам. Плебейские магистратуры были созданы как революционные органы и оставались такими на протяжение всего периода сословной борьбы, хотя их революционное значение часто ослаблялось тем, что и трибуны и эдилы выбирались, как правило, из богатых плебеев. По мере затихания сословной борьбы плебейский магистратуры теряли свой революционный характер и превращались в общегосударственные органы власти. Правда, специфический характер народного трибуната никогда не исчезал окончательно. В эпоху гражданских войн II-I вв. народные трибуны снова приобрели революционное значение, хотя и изменили свое классовое содержание [1, с.79-80].

       2.2. Государственный строй республики. Изменения и нововведения

      Согласно  наиболее распространенной традиции, власть царя, в Риме была заменена властью двух ежегодно избираемых в центуриатной собрании и утверждаемых сенатом должностных лиц. В основании становления и развития органов государственной власти ранней Римской республики находятся два взаимосвязанных процесса: формирование республиканских органов государственной власти и одновременная их демократизация. В связи с этим особое место в системе органов государственной власти занимает плебейский трибунат, орган, который появился в результате сословной борьбы. Особенностью положения народных трибунов является тот факт, что плебеи не заведовали никакой отраслью управления и не имели возможности положительно вмешиваться в государственное управление. Однако они имели право отрицательного влияния через право трибунского veto. Кроме того, трибуны имели и вполне конкретные полномочия, связанные с защитой плебеев и регулированием отношений внутри плебейского сословия, а именно: контроль за сбором налогов и регулирование цен на хлеб, контроль за деятельностью начальников стражи, руководство коллегией рыночных судей, оказание защиты плебеям в случае незаконного призыва в войско, а также назначения наказания консулами [5, с.77]

      В главе государства стояли два консула. Консулами первого рода Республики (510-509) традиция называет Луция Юния Брута и Публия Валерия Попликолу [1, с.126]. Они могли выбираться только из патрициев и назывались «консулами» (consules, от слова consulere (совещаться)). Эта же традиция отражена, например, у Ливия (I, 60). Однако тот же Ливия в другом месте (III, 55), а также словарь Феста (р.249) укзывают, что первоначально консулы именовались преторами (praetores (предводители)). Дион Кассий, римский историк начала III в.н.э., в своей «Римской истории» начинает употреблять термин «консул» лишь с середины V в. Таким образом, мы имеем в этом вопросе два варианта традиции. Второй нужно предпочти первому. В его пользу можно привести такие соображения. В сохранившихся текстуальных частях «Законов 12 таблиц» слово «консул» не встречается, а одно наполовину испорченное слово можно восстановить скорее как «praetor». В этом термине резче выступает военный характер высшей магистратуры, который должен был тем более подчеркиваться в момент переворота. К тому же консулы являлись как бы преемниками царей, которые были прежде всего военными предводителями. В некоторых латинских городах древнейшие высшие должностные лица, как это показывают надписи и литературные источники, также назывались преторами. Самым же сильным аргументом в пользу второго варианта традиции является следующее соображение. Согласно первому, наиболее распространенному варианту, должность преторов появляется только в середине IV в. В качестве судебной по преимуществу магистратуры. Почему же к гражданской функции был применен чисто военный термин «предводитель»? Это совершенно непонятно, если не допустить, что термин уже существовал раньше, а в IV в. произошел его перенос на другое понятие.

      Поэтому надо признать доказанным, что в  начале республики позднейшие консулы  действительно назывались «преторами». «Консулы» - значит «совещающиеся вместе», «коллеги». Такое толкование впервые  дал Нибур, к которому в этом вопросе присоединился ряд другим историков [2, с.74-75].

      Сделано много попыток объяснить, почему преторов, а затем консулов, было двое. Сами древние объясняли это сознательным намерением ослабить высшую власть и тем самым гарантировать государство от попыток захватить тиранию. Однако это объяснение носит слишком искусственный характер и обязано своим возникновением позднейшим домыслам. Другое объяснение сводится к тому, что в момент переворота городское ополчение состояло из двух легионов, и каждый из них выдвинул своего предводителя. Третья гипотеза пытается вывести двойственность преторской власти из двойного возрастного состава легиона: старшие и младшие центурии. Четвертое толкование кажется более вероятным: в перевороте руководящую роль играли два патрицианских рода, и каждый потребовал себе долю участия во власти. Однако самым правдоподобным является объяснение, данное русский ученым И. В. Нетушилом. Первоначальная власть преторов не являлась коллегиальной, как у позднейших консулов, но был старший претор (praetor maximus, Ливий 7,3) и младший, его помощник. Строгая коллегиальность власти преторов появилась окончательно не раньше IV в. Только такое объяснение дает возможность понять запутанную картину борьбы между патрициями и плебеями в IV в.

      Имя царя в силу своей религиозности и суеверность римский народ сохранил. Также были сохранены религиозные обязанности прежнего царя в новой должности «богослужебного царя» (rex sacrorum). Выход – чисто формальный, так как новая должность была весьма скромной: rex sacrorum подчинялся старшему жрецу (верховному понтифику) и назначался им на должность.

      Из  других магистратур начального периода  республики довольно надежно засвидетельствована должность двух квесторов (quaestores). Их было принято видеть в качестве помощников преторов по судебным делам (quaestor – значит «следователь»). И первоначально они, по-видимому, не выбирались, а назначались преторами.

      Есть  теория, которая относит к числу  самых ранних республиканских магистратур  также и должность двух эдилов (aediles). Согласно этой теории, эдилы первоначально были помощниками преторов по хозяйственным делам (aedes – общественное здание, храм). Но это предположение не находит опоры в традиции, датирующей появление эдилов более поздним временем [2 с.75-76].

      Таким образом высшие государственные посты занимали преторы, а позже, консулы. Коллегиальность и срочность консульской власти, вполне подобной власти царя, влекли за собою, однако, важные ограничивающие ее последствия. Консулы уже не были, как прежде цари, неответственны пред законом: консула по истечении срока его власти можно было за преступления привлекать к суду; консулы уже не могли возлагать на граждан обработку своих земель, что мог сделать царь; уже с самого учреждения консулы были обязаны предоставлять осужденным право апелляции, и не только в случае смертных приговоров, а и в случае наложения крупных штрафов – и постепенно это право апелляции все расширялось и расширялось. В скором времени фактическое отправление правосудия было поручено двум новым чиновникам, квесторам, затем в их заведование перешли и финансы. Квесторов назначали консулы, квесторы обязаны были безусловно повиноваться консулам, но консулы ничего не могли сделать без их ведома и содействия.

      По  истечении годового срока своих  полномочий консулы должны были, как прежде цари, назначить себе преемников, но это было лишь формальностью: они обязаны были назначить консулом того, кого указывала община. Фактически консулы могли влиять на избрание, например отстранять иных кандидатов, но постепенно свобода общины в выборе консулов расширялась, однако консул по собственному произволу выбирал себе товарища на случай смерти другого консула. При особо важных обстоятельствах каждый из консулов мог назначить диктатора. Диктатор пользовался первоначально неограниченными полномочиями; он, однако, обязан был немедленно избрать себе помощника, который получал название «magister equitum». Полномочия диктатора оканчивались вместе со сроком пребывания во власти того консула, который его назначил, и во всяком случае не могли продолжаться долее шести месяцев.

      С устранением пожизненных царей, таким образом, римская община получила важные права: право указывать, кого желала она иметь во главе, право  рассмотрения апелляций. И в самой  общине произошли значительные перемены. Почти бесправная прежде толпа теперь заключала в своих рядах немало людей выдающихся и богатством, и личными достоинствами. Пока над общиной стояла неограниченная власть царя, который был настолько же выше патриция, как и плебея, пока сама община не принимала непосредственного участия в делах управления – исключительное положение патрициата не чувствовалось особенно резко, но теперь прежнее положение не могло сохраняться: общинная организация была реформирована в том смысле, что на всех было распространено то устройство, которым прежде пользовались патриции, и в то же время не всем предоставлено было право принимать участие в делах. Все жители Рима, кроме рабов и чужеземцев, были расписаны по куриям, на которые прежде делились лишь патриции, но за куриями оставлены были только формальные акты – утверждение завещаний и усыновлений, присяга консулу и диктатору и т. п., права же политические – выбор должностных лиц, рассмотрение апелляций – не были предоставлены куриям, так как это было бы равносильно учреждению полной демократии; решения по таким делам постановлялись теперь по центуриям – так назывались совещания людей, исполнявших военную службу, следовательно, более зажиточных [6, Кн.2, Гл.1]