Анализ образа русского офицера в литературе 19 века

ВВЕДЕНИЕ

Основной характерной  чертой русской литературы 19 в. является наличие в ней нескольких сквозных тем, пронизывающих красной нитью  творчество многих поэтов и писателей  этого периода. Среди них можно  вычленить глобальные темы, такие  как тема Родины, или более частная  тема маленького человека, тема лишнего  человека, блистательно начатая Грибоедовым, и актуальная по сей день.

Но есть темы, которые трудно назвать характерными для всей русской литературы, однако отголоски ее можно найти и  в творчестве Пушкина, и в творчестве Лермонтова, и особенно, в творчестве Л.Н. Толстого. Это тема русского офицерства. Русская история наполнена таким  количеством больших и малых  войн, образ русского офицера сыграл такую значительную роль в развитии российского общества, что эта  тема не могла быть обойденной вниманием  литераторов.

Интересно, что  один из первых образов офицера, созданный  Грибоедовым – Скалозуб – имел явно негативную окраску. Скалозуб  сравнительно молод, но уже в чинах; сейчас он полковник, а завтра непременно станет генералом; он надежный защитник старины. 

В дальнейшем  образ русского офицера получил  довольно неоднозначную оценку. Как  правило, авторы создавали не один образ  офицера, а два или несколько  антагонистичных  фигур. Так в  «Капитанской дочке» А.с. Пушкина мы можем наблюдать два противопоставленных  типа русского офицера: Петр Гринев   и Швабрин. В повести Пушкина  два этих образа  противопоставлены  по всем параметрам: от любви к Машеньке Мироновой  до взаимоотношений этих героев с Пугачевым.

В нашем исследовании мы остановимся на двух,  знаковых, на мой взгляд,  образах русского офицерства. Знаковых потому, что представляют собой   фигуры, типичные, каждый для своего времени, и что важно, места.  Итак, речь идет о герое романа М.Ю.Лермонтова «Герой нашего времени» Максим Максимыче и   капитане Тушине, эпизодическом, но очень важном образе романа-эпопеи Л.Н.  Толстого «Война и мир». Трудно сказать, что эти фигуры представляют собой однозначно-идентичными представителями  русского офицерства. Нет, в них много общего, но при внимательном сравнительном анализе можно обнаружить множество различий.

Итак, исходя из вышесказанного целью нашего исследования, является анализ образа русского офицера  в литературе 19 в. на примере героев Лермонтова и Толстого – Максим Максимыча и капитана Тушина.

Для решения  поставленной цели в данной работе перед нами ставятся следующие задачи:

1.   изучение  теоретической литературы по  представленной проблеме;

2.   сравнительный  анализ текстового материала;

3.   выявление  особенностей образа русского  офицере по результатам анализа  Максим Максимыча и капитана  Тушина.  

ГЛАВА 1. МАКСИМ МАКСИМЫЧ, КАК ТИПИЧНЫЙ ОБРАЗ КАВКАЗСКОГО  ОФИЦЕРА

Роман Лермонтова «Герой нашего времени» по праву считается  одним из самых неоднозначных  произведений первой половины 19 в. наряду с «Евгением Онегиным» А.С. Пушкина, «Мертвыми душами» Гоголя этот роман  стоит у истоков нового русского романа.  

О роли  в этом процессе  «Героя нашего времени» образно  и точно сказал Л.Н. Толстой: «Лермонтов-прозаик  – это чудо, это то, к чему мы…  должны стремится…Из этой прозы и  Тургенев, И Гончаров, и Достоевский, и Лев Толстой, и Чехов. Вся  великая река русского романа растекается  из этого прозрачного источника, зачатого на снежных вершинах Кавказа». 

Неоднозначен  роман, неоднозначны и его герои, в произведении Лермонтова мы сталкиваемся с такими образцами тонкого  психологизма, что становятся очевидными слова  Толстого и становится ясно, почему русский роман настолько силен.  

Естественно, логичным было бы проанализировать в этом произведении образ главного героя Георгия  Александровича Печорина, фигуры сложной  и новаторской в своем роде для русской литературы. Однако, нас больше привлекает скромный образ  пожилого штабс-капитана Максим Максимыча. В романе нет даже упоминания фамилии  этого человека, из чего можно сделать  вывод о том, что Лермонтов  писал образ настолько  типичный для этого времени и этого  места, что фамилия в данном случае неуместна.    

Типичность штабс-капитана подкрепляется очерком Лермонтова «Кавказец», опубликованным лишь в 1929 году. Белинский подчеркивал в  Максиме Максимыче национальные черты: глубокую человечность, душевную теплоту, нежное сердце, отмечая, что  это «тип чисто русский». Все эти  качества, проявляемые в отношениях с Бэлой и Печориным, сочетаются в Максиме Максимыче с трезвым  взглядом на жизнь, правильным пониманием стремлений таких же простых и  цельных натур, как и он. Особенно отмечен скромный и лишенный всякой красивости и позы патриотизм штабс-капитана, который, однако, при самом Ермолове «получил два чина за дела против горцев». Лермонтов вместе с тем не скрывает и ограниченности добродушного штабс-капитана с его безотрадной одинокой судьбой старого солдата. Гуманистическая тема «маленького человека» звучит и в творчестве Лермонтова.  

Впервые мы встречаемся  с этим героем уже в самом начале романа в повести «Бэла». В этой повести Лермонтов использует интересный прием: он вводит в повествование  двух рассказчиков – непосредственно  Автора и Максим Максимыча, но об этом чуть позже. Обратимся в внешности  штабс-капитана,   ибо, как известно, по одежке встречают. 

Итак, что же из себя представляет Максим Максимыч?  «За нею (тележкой) шел ее хозяин, покуривая из маленькой кабардинской трубочки, обделанной в серебро. На нем был офицерский сюртук без  эполет и черкесская мохнатая шапка. Он казался лет пятидесяти; смуглый  цвет его лица показывал, что оно  давно знакомо с закавказским солнцем, и, преждевременно поседевшие усы не соответствовали его твердой  походке и бодрому виду».    

Столь подробный  портрет в данном случае неслучаен, из него следует несколько выводов, можно сделать, прочитав это описание. 

Во-первых, перед  нами бывалый кавказский офицер, который  провел в этих краях не один год, во-вторых, он достаточно здесь обжился, для того чтобы нарушать уставную форму, и ходить в  «черкесской  мохнатой шапке», и в-третьих, что  это хотя и пожилой, но достаточно бодрый еще человек. Все это позволяет  автору, человеку новому на Кавказе, отойти на второй план, и передать нить повествования  опытному Максим Максимычу.   

Очень важным представляется  рассмотрение этого образа как одного из значительнейших образов-типов  в лермонтовском романе. Образ  Максима Максимыча — этап в  постижении русской литературой  характера,  близкого к народному. Это, по определению Белинского, «тип чисто русский». И, видимо, не случайно Максим Максимыч – единственный  персонаж, сопутствующий Печорину на протяжении всего романа (исключая новеллу «Тамань»). Только Печорин и Максим Максимыч являются сквозными персонажами в «Герое нашего времени», представляя собою как бы структурно-художественные полюсы романа. 

Максим Максимыч — чрезвычайно емкий художественный образ. С одной стороны, это ярко очерченный конкретно-исторический и  социальный тип, с другой — один из коренных русских национальных характеров. Этот образ по его «самобытности  и чисто русскому духу» Белинский  ставил в один ряд с образами мировой  литературы. По словам критика, у него «чудесная душа, золотое сердце». Он необыкновенно человечен, ему  присуще неподдельное участие в  судьбах окружающих людей. Он наделен  даром сочувствия и сопереживания, в нем нет и тени эгоизма. Недаром  время от времени истолкователи  лермонтовского романа, сопоставляя  Печорина с Максимом Максимычем, делали заключение о том, что с наибольшей полнотой авторский идеал человека выражен не в раздвоенно-противоречивом индивидуалисте Печорине, а в цельной  и глубоко человечной натуре Максима  Максимыча, 

Но так ли это? Несмотря на всю цельность натуры Максим Максимыча не может не обратить на себя  внимание и другая  его  сторона этого образа — ограниченность умственного кругозора, инертность, патриархальность его воззрений. В  отличие от Печорина Максим Максимыч почти полностью лишен личностного  самосознания, критического отношения  к существующей действительности, он пассивно приемлет ее такой, как она  есть, не рассуждая, выполняет свой «долг». 

Характер Максима  Максимыча не так гармоничен и  целен, как представляется на первый взгляд, и он неосознанно драматичен в своей внутренней раздвоенности. С одной стороны, этот образ —  воплощение лучших национальных качеств  русского народа, его человеческих сущностных сил, а с другой — его  исторической ограниченности на определенном этапе развития, косной силы вековых  традиций и привычек, невольно служившей  опорой для самодержавно-деспотической  власти. В этом плане символичны превращения Максима Максимыча, который инстинктом человека, близкого к народу, «понимает все человеческое» (Белинский), в представителя иерархического порядка. Вот Максим Максимыч, надев эполеты и шпагу, приходит к Печорину получить объяснения по поводу похищения Бэлы и на его добродушное приветствие отвечает: «Извините! Я не Максим Максимыч: я штабс-капитан». После встречи Максима Максимыча с Печориным на «большой дороге» странствующий офицер говорит: «Мы простились довольно сухо. Добрый Максим Максимыч сделался упрямым, сварливым штабс-капитаном». 

И печоринская  правда развитой личности, свободно, критически мыслящей, и правда непосредственного, патриархально-народного сознания Максима Максимыча далеки от завершенности  и гармонической целостности. 

Именно поэтому  Лермонтов не спешит становиться  на сторону правды того или иного  своего героя, хотя он и далек от их релятивистского уравнивания. Правота  и Печорина, и Максима Максимыча  постоянно подвергается испытанию, проверке другими жизненными позициями, находящимися в сложном состоянии  взаимного отталкивания и сближения. 

Здесь напрашивается  вопрос: если не только в Грушницком, Вернере, Вуличе, но даже и в «естественном» человеке Казбиче, и в «простом»  контрабандисте Янко проявляются черты  двойничества по отношению к Печорину, то нет ли их и в образе Максима  Максимыча, сопутствующего Печорину на протяжении почти всего романа? Полагаем, что нет. И вот почему, При всей жизненной и художественной самостоятельности  двойниковых образов-типов они  призваны прежде всего вскрыть «многосоставность» и противоречивость сознания главного героя, и в этом плане они занимают по отношению к нему художественно  служебное, подчиненное положение. Образ же Максима Максимыча имеет  в первую очередь самостоятельное  значение как определенная жизненная  позиция, принципиально важная не только, а возможно, и не столько для  героя, сколько для автора. По отношению  к Печорину образ Максима Максимыча  может быть определен не как двойниковый, а как «парный». Такой образ  отражает противоречивость сознания не только главного героя, но и автора. Парные образы в полифоническом романе как бы представляют полюсы духовных исканий писателя, чего нельзя сказать о двойниковых парах. 

Двойниковые образы не колеблют положения центрального персонажа как главного героя  произведения. Парный же образ нередко  заставляет «потесниться» главного героя, образуя вместе с тем идейно-смысловой  центр полифонического романа. В  этом аспекте образ Максима Максимыча  и является парным по отношению к  образу Печорина. Уже в конце первой повести «Бэла», играющей во многом экспозиционную роль, повествователь обещает рассказать о новой встрече  с Максимом Максимычем, как бы подчеркивая  этим его отнюдь не «служебную» роль в дальнейшем повествовании: «Мы  не надеялись никогда более встретиться, однако встретились, и, если хотите, я  расскажу: это целая история». Правда, в центре этой «истории» будет  не Максим Максимыч, а Печорин. Однако недаром только Максим Максимыч будет  единственным «сквозным» спутником  героя в романе, в чем-то существенном восполняя «героя времени», в чем-то ему противостоя, хотя при этом во многом ему и уступая.                             

Парность образов  Печорина и Максима Максимыча  со сложным к ним авторским  отношением притяжения — отталкивания проявляется, в частности, в том, что, как и в случае  с Печориным, в образе штабс-капитана порой начинает просвечивать «лирический герой» автора. Мотивы одиночества, , страстного желания  найти в мире «душу родную»  входят органически в образ старого  служаки Максима Максимыча (ср. лермонтовское  «Завещание»): «Надо вам сказать,—  признается штабс-капитан,— что  у меня нет семейства; от отца и  матери я лет 12 уже не имею известия, а запастись женой не догадался  раньше,— так теперь уже, знаете, и не к лицу...» Тем сильнее  привязывается он к Бэле. И тем  горше ему вспоминать, что «она перед смертью ни разу не вспомнила» о нем. Безысходное одиночество  еще больше подчеркивается его деланно-равнодушным  заключением: «И вправду молвить: что  же я такое, чтобы меня вспоминать перед смертью?» Жизнь безжалостно  отнимает у Максима Максимыча  последние радости, делая его  все более одиноким. Растерянный, подавленный, раздосадованный холодной встречей, он говорит о своей дружбе с Печориным, воспоминания о которой  ему были еще недавно так дороги: 

«Что я, разве  друг его какой?.. или родственник? Правда, мы жили долго под одною  кровлей... Да мало ли с кем я жил?..» 

И писатель рисует щемящий душу образ одинокого, всеми  оставленного существа: «Давно уже  не слышно было ни звона колокольчика, ни стука колес по кремнистой дороге, а бедный старик еще стоял на том  же месте в глубокой задумчивости». Образ «кремнистой дороги» и  одинокого человека ассоциируется  с аналогичными образами и настроением  лермонтовского лирического героя (ср.: «Выхожу один я на дорогу, Сквозь туман кремнистый путь блестит...»). Лирико-романтическая подоснова, содержащаяся в глубине реалистического образа, прорывается на поверхности и  в концовке новеллы «Максим Максимыч»  в виде авторского лирического отступления, звучащего как стихотворение  в прозе: «Грустно видеть, когда юноша  теряет лучшие свои надежды и мечты, когда перед ним отдергивается  розовый флер, сквозь который он смотрел на дела и чувства человеческие... Но чем их заменить в лета Максима  Максимыча? Поневоле сердце очерствеет и душа закроется...»