Хосе Ортега-и-Гассет «ЧТО ТАКОЕ ФИЛОСОФИЯ?»

     

12. «Говорят, человеку от природы свойственно любопытство. Именно это имеет в виду Аристотель, когда на вопрос: "Почему человек стремится к познанию?", подобно мольеровскому врачу, отвечает: "Потому, что ему это свойственно от природы", – и продолжает: – "Доказательство тому – влечение к чувственным восприятиям", особенно к зрительным. Здесь Аристотель единодушен с Платоном, относившим ученых и философов к роду "друзей видения", из тех, кто ходит на представления Однако видение противоположно познанию. "Видеть" – значит с помощью глаз обозревать то, что находится здесь, а познавать – значит искать то, что не находится здесь: сущность вещей Именно не довольствоваться тем, что можно видеть, а скорее, отрицать видимое как недостаточное и постулировать невидимое, существенное, что находится "дальше"…»

     Познание, в частности, формальная модель, меняет наше мировосприятие и мироощущение в целом, делает мир для нас  более гармоничным и связным. Стремление к познанию является фундаментальной духовной чертой человека. Истина, пишет Бердяев, есть путь и жизнь. Стремление к познанию есть стремление постичь Бога как единство мира, преодолеть трагическое разделение между Ним и человеком.

     Знание  есть, в первую очередь, мироощущение, способ интерпретации видимых явлений  действительности. Цель познания не в  том, чтобы установить законы Бытия, а в том, чтобы научиться правильно  воспринимать Бытие (и Бога), и формальные модели суть лишь возможное, но не единственное средство этого.

     Знание  фрагмента реальности есть не только и не столько знание законов (то есть построение формальной модели), сколько  приведение своего восприятия данного  фрагмента в такое состояние, что мы можем отвечать на любые  вопросы, касающиеся данного фрагмента, - это, так сказать, операциональное  определение (отсюда, кстати, требование обозримости модели; бессмысленно строить  модель, которая не в состоянии  давать ответы на конкретные вопросы). Это значит, что после того как  задан вопрос, у нас в голове (сам по себе, спонтанно) появляется ответ на него, или ощущение того, что вопрос трудный, вместе с указанием  направления, в котором его следует  решать. 

     

13. «Итак, мир в том смысле, который мы теперь придаем этому слову, – это лишь совокупность вещей, которые мы можем последовательно различать. Те вещи, которых мы сейчас не видим, служат фоном для видимых вещей, затем и они возникнут перед вами явно в зримо, будут вам даны. И если каждая из них лишь фрагмент, а мир лишь собрание или груда вещей, то можно сказать что мир в целом – совокупность того, что нам дано, и в силу этой данности называемый "нашим миром", – свою очередь, также является огромным, колоссальным фрагментом, только фрагментом и ничем более. Мир себя не объясняет даже самому себе; наоборот, когда теоретически мы оказываемся перед ним, то нам дается только... проблема…»

     Мир непознаваем для человеческого  ума. Это связано не с тем, что  человеческий ум слаб, а с тем, что  он слишком силен, груб, материален. Ум огрубляет, смазывает детали. Но он может делать это по-разному, в  зависимости от того, с какой стороны  мы смотрим на мир. Истина есть не факт, но взгляд на мир, то есть некоторое  направление внимания ума на объект. Направив свое внимание на некоторый  объект с точки зрения данной истины, мы получаем огрубленный слепок объекта. Поэтому бессмысленно говорить о  ложности какой-либо теории, концепции  и т. п.: все они производят огрубление объекта, но каждая - свое.

     Познание  данной истины есть настройка сознания в соответствующем направлении. Критерием познания служит способность  человека выдавать тексты откровений (то есть спонтанное возникновение  у него мыслей) по поводу любого вопроса  относительно объекта, освещаемого  данной истиной. Следует подчеркнуть, что одна и та же истина у разных людей дает разные слепки объекта, хотя, возможно, похожие.

     Набор слепков объекта с точки зрения разных истин представляет собой  картину мира в сознании человека. Чем более эти слепки согласованы  друг с другом, тем более цельной  она является. Каждая новая истина дает новый слепок и тем самым  как-то изменяет цельность картины  мира. Человеку неприятно, когда новая  для него истина уменьшает цельность  его картины мира, так как стремление к постижению единства мира есть фундаментальнейшее духовное стремление. Поэтому он склонен  отвергать такую истину, объявляя ее ложной, то есть, игнорируя соответствующий слепок. Однако, накопив в подсознании целую систему таких игнорируемых истин, он может в некоторый момент просветления включить их все в свою сознательную картину мира, которая при этом увеличит свою цельность. 

     

14. «Этим объясняется характерная черта всей философии – ее парадоксальность. Вся философия – парадокс, она расходится с нашими естественными представлениями о жизни, потому что подвергает теоретическому сомнению даже самые очевидные, бесспорные в обычной жизни верования...»

     Философия есть попытка описать устройство мира негодными средствами. Основное средство языка философии - это метафора, то есть признание собственного бессилия объяснить, как следует, прямо. "Страус - это такой гусь", - объясняет мать любознательному ребенку. И сообразительное дитя как-то понимает это чудовищное объяснение и даже иногда распознает потом означенного страуса.

     Аргументация  философии не менее ужасна. Когда  философ начинает собственно рассуждать, то есть употреблять связки "если..., то", "и поскольку..., тогда", "и  значит" и т. п., то возникает ощущение элементарного жульничества. Логика философа хуже женской, она произвольна, другими словами, ее просто нет. Гораздо  честнее сказать прямо: данный текст  является результатом откровения, о  чем и заявляют Бердяев и многие мистики.

     Но  тогда возникает естественный вопрос: а почему, собственно, мы должны автору данного откровения верить? Может, это  бред сумасшедшего? Перед тем, как  отвечать на этот вопрос, обсудим сначала  проблему истины и ее представимости текстом.

     Сказанное выше касается относительно высокого уровня абстрактного мышления, когда  истина воспринимается как модель действительности, система взглядов и т. п. На более  низком уровне мышления истина воспринимается как факт: земля шарообразна. Однако и в этом случае основная нагрузка истины идет не на сам факт, а на способ видения мира. Утверждение "земля шарообразна" по существу означает изотропность пространства, то есть отсутствие выделенного Богом направления (снизу вверх в случае плоской Земли). А это уже именно взгляд на мир, а не только факт.

     Философское осмысление квантовой механики и  обеих теорий относительности, не говоря о более современной физике, катастрофически  задерживается. Философы для этого  слишком плохо знают математику, а физикам некогда: они занимаются "содержательными" проблемами. 

     

15. «Из этого следует, что так называемые данные органов чувств ни в какой степени не достоверны, и их существование само по себе ничего не гарантирует. Соответственно жизнь есть сон, однообразный в правильный, цепкий и будничный…»

     В наблюдении субъект познания получает чрезвычайно ценную информацию об объекте, которую обычно невозможно получить никаким иным способом. Данные наблюдения обладают огромной информативностью, сообщая об объекте уникальные сведения, присущие только этому объекту в  этот момент времени и в данных условиях. Результаты наблюдения составляют основу фактов, а факты, как известно, - это воздух науки.

     Для проведения метода наблюдения необходимо, во-первых, обеспечить длительное, длящееся во времени, высококачественное восприятие объекта (например, нужно обладать хорошим  зрением, слухом, и т.д., или хорошими приборами, усиливающими естественные человеческие способности восприятия). По возможности необходимо проводить  это восприятие так, чтобы оно  не слишком сильно влияло на естественную активность объекта, иначе мы будем  наблюдать не столько сам объект, сколько его взаимодействие с  субъектом наблюдения (малое влияние  наблюдения на объект, которым можно  пренебречь, называется нейтральностью наблюдения). Например, если зоолог наблюдает  поведение животных, то ему лучше спрятаться, чтобы животные его не видели, и наблюдать их из-за укрытия. Полезно воспринимать объект в более разнообразных условиях - в разное время, в разных местах, и т.д., чтобы получить более полную чувственную информацию об объекте. Нужно усилить внимание, чтобы пытаться отмечать малейшие изменения объекта, которые ускользают от обычного поверхностного восприятия. Хорошо бы, не полагаясь на собственную память, как-то специально фиксировать результаты наблюдения, например, завести журнал наблюдения, где записывать время и условия наблюдения, описывать результаты полученного в это время восприятия объекта (такие записи еще называют протоколами наблюдений). Наконец, нужно позаботиться о проведении наблюдения при таких условиях, когда подобное наблюдение в принципе мог бы провести и другой человек, получив примерно те же результаты (возможность повторения наблюдения любым человеком называется интерсубъективностью наблюдения). В хорошем наблюдении не нужно спешить как-то объяснять проявления объекта, выдвигать те или иные гипотезы. До некоторой степени полезно оставаться беспристрастным, невозмутимо и непредвзято регистрируя все происходящее (такая независимость наблюдения от рациональных форм познания называется теоретической ненагруженностью наблюдения). Таким образом, научное наблюдение - это в принципе то же наблюдение, что и в быту, в обыденной жизни, но всячески усиленное различными дополнительными ресурсами: временем, повышением внимания, нейтральностью, разнообразием, протоколированием, интерсубъективностью, ненагруженностью. Это особенно педантичное чувственное восприятие, количественное усиление которого способно дать качественную разницу по сравнению с обыденным восприятием и заложить основу научного познания.

     Можно говорить о существовании двух крайних  течений в философии наблюдения. Это - феноменализм и ноуменализм.

     Феноменализмом  можно называть такую философию  наблюдения, которая утверждает, что  наблюдаться может только то, что  воспринимается внешними органами чувств - зрением, слухом, вкусом, обонянием  и осязанием. И только это можно  считать научным. Все остальное  должно быть изгнано из научного познания. Примером такого рода феноменализма  являлся неопозитивизм - течение  философии науки первой половины 20 века, о котором более подробно мы поговорим позднее. Наоборот, ноуменализм (от латинского noumen - сущность) утверждает возможность наблюдения не только на основе внешних, но и внутренних органов  чувств - интуиции, интеллектуального  созерцания, интроспекции. Предполагается тем самым, что у человека существуют особые внутренние органы чувств, позволяющие  ему столь же непосредственно  наблюдать более глубокий слой бытия, сокрытый за данными внешнего восприятия. Именно к философии ноуменализма можно отнести описанную выше позицию немецкого философа Вилгельма  Дильтея, который полагал, что на основе интроспекции (самонаблюдения) субъект способен наблюдать ноумены  своего внутреннего мира. В этом случае останется только аккуратно описать эти структуры.

     По-видимому, оба эти направления являются крайними позициями, между которыми находится реальный процесс научного наблюдения. С одной стороны, наблюдение в науке преимущественно применимо  к объектам внешних органов чувств - и в этом доля истины феноменализма. С другой стороны, в науке научным  всегда считались не только данные внешнего наблюдения, но и различные  формы рационального познания, которые  невозможно прямо наблюдать внешними органами чувств. Здесь наука как  расширяет критерии научности за пределы только наблюдаемого, так  и проводит связь между наблюдаемым  и ненаблюдаемым. Даже рациональные формы научного познания, выраженные в разного рода математических структурах, обладают эмпирическими реализациями и сохраняют до некоторой степени  связь с наблюдаемыми элементами.

     Жизнь есть сон, и смерть – тоже сон. Поток  времени подхватывает человека и  несет его, не давая ему прозреть и открыть глаза на происходящее.

     Что такое "жизнь-сон"? Это ощущение нереальности "внешней" жизни  и одновременно ощущение реальности единственно желанной "внутренней" жизни. Но в отличие от "жизни  творческой" здесь у человека отсутствует стремление к порождению нового (идеи, образа, формулы, текста, предмета и пр.), сознание исчезает полностью  и отсутствует внутренняя активность. 

     И в творческом процессе сознание пассивно по отношению к бессознательному, но при этом контролирует целостное поведение личности.

     Идеалом "человека спящего" (термин предложен  эзотериком Г.И.Гурджиевым) является вечный, спокойный сон, блаженство, нирвана, когда желания отсутствуют, душа и тело спокойны и находятся в  равновесии с миром. Но в реальности этот идеал недостижим, по крайней  мере, без особых тренировок, и поэтому  человек стихийно впадает в состояние  измененного сознания и грезит наяву. Лишь чувствительные ушибы – результаты жесткого соприкосновения с "внешней  жизнью" – заставляют его открыть глаза.

     "Жизнь-сон"  – желанный вариант для всех, чей груз бед, трудов и забот  неподъемен. Когда "земля похорон  и потерь" (А. Тарковский) становится  неуютной, тогда человек выбирает "жизнь-сон". Это не приближение  к смерти, наоборот – это приближение  к простейшим формам бытия,  возврат к детству, стремление  вернуться в мир, где не было  проблем, боли, тревоги, а был  и покой, и блаженство.

     Мир – сон, иллюзия, майя – этот набор  идей зародился в восточной философии. «Правильно поступает тот, кто относится  к миру, словно к сновидению.

     В этом фрагменте мысль созвучна с  точкой зрения Беркли. Последний полагал, что «существует» только то, что мы воспринимаем. Предполагать, что за нашими ощущениями скрывается некая субстанция – это значит приходить к преждевременным и необдуманным выводам. У нас вообще нет и не может быть убедительных примеров из опыта для того, чтобы делать подобные заявления. Все наши идеи обусловлены причиной, лежащей вне нашего сознания, но причина эта не материального, а духовного происхождения. Что же представляет собой абсолют при условии тотального отсутствия материи? Это и есть бесконечная пустота, ничто. Жизнь – это сон, снящийся пустоте.

     В 1709 году Беркли издал свой первый трактат  «Опыт новой теории зрения», где  заявил, что у вещей нет свойств, восприятие которых не зависело бы от нашего восприятия. Действительно, различные живые существа видят  мир по-разному. Следовательно, вещи, а вместе с ними и весь мир –  всё это является продуктом нашего восприятия. А в 1710 году Беркли сочинил  главный труд своей жизни –  «Трактат о принципах человеческого  знания», в котором пришёл к следующим выводам:

     1) «Философы сначала подняли облако пыли, а теперь жалуются, что оно мешает им видеть». Уже во времена Беркли стало очевидно, что философия придумывает ничего не значащие термины, например – «материя», для того, чтобы за мнимой наукообразностью спрятать свою несостоятельность.