И.Кант и религия «в пределах только разума»

многих  людей через творческие  образы.  Так,  для  английского  поэта  Мэтью

Арнольда (1822-1888) религия становится, как бы приложением  к  естественной морали, "моралью, соединенной с чувством".  Бога  ему  заменяет  абстрактная "сила, подвигающая к праведности", призванная помогать человеку в моральном самосовершенствовании.

         Много внимания Кант уделял  термину "вера".   По  Канту   существуют

три вида веры.  Прагматической он называет веру  человека  в свою правоту  в

том или  ином единичном случае.

         Веру в общие  положения   Кант  называет  доктриальной.   Он  готов

держать пари на все свое имущество, что хотя бы на  одной  из  видимых  нами

планет  есть обитатели. Это пример доктриальной веры. Сюда же Кант относит  и учение о боге, и его бытии. Доктриальная вера содержит в себе все  же  нечто

не  твердое:   нередко   затруднения,   встречающиеся   при    размышлениях,

отделяют  нас  от нее,  хотя мы постоянно  к ней возвращаемся.

         Совершенно иной характер  носит   моральная  вера,  где  вопрос  об

истинности  суждений даже не встает. "Эту веру ничего  не  может  поколебать,

так  как   были   бы  ниспровергнуты  сами  мои  нравственные  принципы,  от

которых я не могу  отказаться,   не  став  в  собственных  глазах  достойным

призрения". Верить в бога здесь  означает  не  размышлять  о  его  бытии,  а

просто  быть добрым.

          Итак,  выдвинув  тезис  знание  выше  веры,  Кант  снабжает   его

антитезисом-оговоркой: которую  нельзя  сопоставлять  со  знанием,   которое

реализуется в поведении.

         "Критика чистого ума" завершается  программой  на  будущее.   Ни  о

каких  новых  "критиках" Кант не помышляет.  Критическая  работа  завершена.

Следующая работа по изложению позитивных начал  метафизики.

          Термин  "метафизика"   впоследствии   сформулирует   Гегель,   он

обозначит им  заскорузлое мышление,   делающее  ошибочные  мировоззренческие выводы   из  принципов  формальной  логики;  живое  философствование  Гегель называет диалектикой. Для Канта дело обстоит совсем иначе: диалектика -  это иллюзорная  логика,  метафизика  -  мировая  мудрость.   О метафизике  Кант отзывается очень высоко. Это  для  него  "завершение  всей  культуры  разума человека",  те, кто разочаровался в метафизике рано или поздно  вернуться  к ней.

Кант  предрекает  новое  рождение   метафизики   "по   совершенно

неизвестному  до  сих  пор  плану".  На последних  страницах "Критики  чистого

ума" находится план возрождения философии,   который,   увы  оригинальностью не отличается.  По замыслу Канта, вся система метафизики должна состоять  из четырех частей - онтологии,  физиологии, космологии и теологии. Онтология  - учение об общих принципах бытия; физиология -  учение  о  природе,   которая распадается на физику и психологию.  Космология -  наука  о  мире  в  целом; теология -  о боге.  Кант фактически  не  ответил  на  вопрос,   заданный  в начале "Критики", -  как  возможна  метафизика   в  качестве  науки.   Своей трансцендентальной   диалектикой    он    разрушил    все      догматические построения в  этой сфере,   но  дальше  декларирования  необходимости  новой научной философии не пошел.

         И все-таки все,  что он сделал, он сделал не зря. И  хоть  человек

умирает,  мысль остается. Бессмертие философа в том, что он смог, что  успел

сказать, что было услышано...

2. «Религия в пределах  только разума».

Сочинение Канта «Религия в пределах только разума» специально «посвящено определенному  понятию религии»², ее философскому. В этом труде получают обобщение и развитие философские идеи о религии. Философ исходит из того, что мораль не нуждается в религии, благодаря чистому практическому разуму она довлеет сама себе. Но из морали возникает представление о конечной цели всех вещей, и этим создается объективная практическая реальность для сочетания целесообразности свободы с целесообразностью природы. Мораль неизбежно ведет к религии, благодаря чему расширяется до идеи обладающего властью морального законодателя вне человека, в воле которого конечной целью мироздания служит то, что может и должно быть также конечной целью человека. Если мораль признает в святости своего закона предмет глубочайшего уважения, то на ступени религии она в высшей, исполняющей эти законы причине представляет предмет поклонения. 
Кант проводит различие между исторической верой, которую называет также «верой Откровения», «статутарной», «церковной верой», и чистой религиозной верой, верой чистого разума, моральной верой. Историческая вера основана на фактах и оказывает влияние в соответствии с условиями времени и места ее возвещения, чистую же веру разума можно убедительно сообщить всем и каждому в любом месте и времени. Статутарная церковная вера принудительна, моральная же свободна. Историческая вера «мертва сама по себе», т.е. сама по себе, рассматриваемая как исповедание, не содержит моральной ценности, а моральная вера–это «живая вера». По мнению философа, в истории постоянно шла борьба между этими верами. 
В соответствии с различными видами веры, в зависимости от образа мыслей, способов почитания и форм поведения религия принимает разный вид. Кант прежде всего выявляет сущность религии и находит ее в моральном образе мыслей, скрытом внутри, но выражающемся в соответствующем образе жизни³. Он пишет: «Религия (рассматриваемая субъективно) есть познание всех наших обязанностей как божественных заповедей»⁴. Кант характеризует религию и в другом аспекте: «...всякая религия состоит в том, что мы смотрим на Бога как на достойного всеобщего почитания законодателя всех наших обязанностей...»⁵ . Определив существо религии как познание (и исполнение) всех человеческих обязанностей как божественных заповедей, философ дает два существенных разъяснения, которые призваны дистанцироваться от ошибочных истолкований понятия религии вообще. Во-первых, в религии – поскольку дело касается теоретическою познания и исповедания – не требуется никакого ассерторического знания (знания, в котором утверждается или отрицается действительное существование чего-либо), даже знания о бытии Божием, предлагается лишь проблематическое допущение (гипотеза) в соответствии с принципами физикотеологии, с размышлением на высшей причиной вещей. По отношению к предмету нашего действия в соответствии с требованиями морально - повелевающего разума предполагается свободная ассерторическая вера, которая нуждается только в идее Бога. К такой вере неизбежно придет всякое моральное (и потому верующее) стремление к добру, 6ез того чтобы с помощью теоретического познания наделить эту идею объективной реальностью. Во-вторых, религия не есть совокупность особых, непосредственно к Богу относящихся обязанностей. Во всеобщей религии нет особых обязанностей по отношению к Богу, ибо Бог ничего от нас принимать не может и мы не можем действовать для него или воздействовать на него. Благоговение – это не какой-нибудь особый религиозный обряд, а религиозный  образ жизни при всех наших соответствующих долгу действиях. 
Кант различает моральную и статутарную религии. Божественно - законодательствующая воля повелевает посредством либо чисто моральных законов, либо самих по себе только статутарных. В отношении моральных законов каждый с помощью собственного разума может познать Божественную волю в самом себе как волю, лежащую в основе его религии, поскольку понятие Божества возникает только из сознания этих законов и потребности разума признавать силу, способную с наибольшей полнотой (насколько это вообще возможно в мире) достичь результата, соответствующего нравственной конечной цели. Такого рода религию, основывающуюся на вере чистого разума, Кант называет «чисто моральной». Если же мы принимаем статутарные законы, то исполнение их будет представлять собой статутарную религию. Познание последней возможно уже не посредством нашего собственного разума, а только через Откровение. Оно может быть дано каждому в отдельности тайно или публично, чтобы его распространяли в традиции или Писании. Такая религия основывается на исторической вере, а не на вере чистого разума. 
Статутарные божественные законы, как и статутарную религию, можно принять. Но сами по себе они не обязательны и могут быть признаны лишь в качестве Откровения божественной воли. Эти законы могут заключать в себе лишь средство для поощрения и распространения истинной религии. Моральное законодательство, через которое воля Божия первоначально запечатлена в сердце человека, является необходимым условием всякой истинной религии и создает ее. Поэтому «истинное почитание» Бога, имеющее «всеобщее значение для каждого человека», должно основываться только на моральном законодательстве; статутарное законодательство, предполагающее Откровение, можно рассматривать лишь как случайное, как таковое оно подходит или может подходить не каждому человеку, и, значит, его нельзя считать обязательным для людей вообще. 
Понятие о божественной воле, определяемой только по чисто моральным законам, позволяет мыслить только одного Бога и, следовательно, только одну религию, которая является чисто моральной. Есть только одна истинная религия, но могут быть различные виды веры. Для многих церквей, отделившихся друг от друга ввиду особенностей их веры, все-таки может существовать одна и та же истинная религия. Поэтому, по мнению Канта, уместнее говорить: этот человек той или иной веры – иудейской, магометанской, христианской, католической, лютеранской, нежели утверждать, что он исповедует ту или иную религию⁶. 
От чистой моральной религии Кант также отличает богослужебную религию. Моральная религия представляет собой постоянное стремление к морально-доброму образу жизни; исполнение обязанностей по отношению к людям (к самому себе и другим) и есть исполнение божественных заповедей. Поведение, поскольку оно имеет отношение к нравственности, представляет собой постоянное служение Богу; лучше служить Ему каким-либо другим способом невозможно, поскольку люди могут воздействовать и влиять лишь на другое существо в этом мире, но не на Него. 
В богослужебной религии люди представляют свои обязанности в форме некоего служения, которое они должны оказывать Богу. А здесь имеет значение не столько внутренняя моральная ценность поступков, сколько внешнее совершение их для Бога и тем самым угождение Ему хотя бы пассивным послушанием даже и при индифферентности их в моральном отношении. Празднества, исповедание веры в богооткровенные законы, соблюдение предписаний, относящихся к формам церкви, являются морально-безразличными действиями. Как бы разумен ни был человек, он всегда находит в выражении почитания непосредственное благорасположение, а стало быть, рассматривает долг, поскольку он есть вместе с тем и божественная заповедь, как исполнение службы Богу, а не человеку. «Следовательно, - рассуждает Кант, - не те, которые прославляют Его по откровенным понятиям, которые не каждый человек может иметь, но те, которые пытаются стать Ему угодными с помощью доброго поведения в жизни, относительно чего всякий знает Его волю, и будут людьми, оказывающими Богу то истинное почитание, которого Он желает»⁷. 
Статутарная вера ограничивается одним народом и не может служить основой всеобщей мировой религии, не может считаться истинной религией. Мнение о том, что статутарная вера является существенной для служения Богу и представляет собой высшее условие божественного благоволения к человеку, – это иллюзия  религии, заблуждение, отождествляющее представление о вещи с ней самой. Следование такой иллюзии представляет собой лжеслужение, идолопоклонство (суеверное заблуждение)⁸, т.е. мнимое богопочитание, противодействующее истинному служению, которого Бог от нас требует. Субъективную основу иллюзии религии составляет антропоморфизм, в силу которого мы сотворяем себе Бога, которого легко можем склонить на свою сторону⁹. Иллюзия религиозного самообольщения, говорит Кант, – это моральная смерть разума, без которого, разумеется, не может существовать никакая религия как таковая. 
Кант принимает разделение религий на откровенную и естественную, но отличает их по-своему. Та религия, в которой я заранее должен знать, что нечто есть божественная заповедь, дабы признавать это моим долгом, есть религия Откровенная. Напротив, та, в которой я сначала должен  знать, что нечто есть долг, прежде чем я могу признать это за божественную заповедь, – это естественная религия. На основании первоначального происхождения и внутренней возможности с точки зрения способности к внешнему сообщению философ различает естественную и ученую религии. Естественную религию каждый способен принять с помощью собственного разума, в ученой людей убеждают посредством учености. Всеобщая человеческая религия является всеобщесообщаемой. 
Естественная религия может быть в то же время и откровенной, если люди посредством применения своего разума сами собой  могут и должны прийти к религии, даваемой через Откровение. В этом случае религия объективно бывает естественной, хотя субъективно – откровенной. Постольку, с другой стороны, и откровенную религию можно рассматривать как естественную. Значит, откровение ее в известное время и в известном месте может быть мудрым и весьма полезным для человеческого рода. 
Естественная религия есть чисто практическое понятие разума. Она представляет собой мораль (в отношении свободы субъекта), соединенную с понятием о том, что может способствовать достижению ее конечной цели (с понятием о Боге как моральном творце мира) и в ее отношении к человеческому веку, который соразмерен с это целью (к бессмертию). Христианство (и прежде всего его протестантская разновидность) – «истинная», «совершенная религия»¹⁰, оно является естественной, ученой и откровенной религией. Кант рассматривает христианскую веру (признание догматов – fides sacra), с одной стороны, как чистую веру разума, а с другой – как веру Откровения (fides statutaria). Первая принимается каждым свободно (fides elicita), вторая представляет собой заповеданную веру (fides imperata)¹¹. Христианская религия вышла из уст Первоучителя не как статутарная, а как моральная религия, вступив в теснейшую связь с разумом, и потому она сама по себе без помощи исторической учености могла постоянно распространяться на все времена и все народы. 
Кант ставит вопрос о соотношении теологии и религии. Он подверг критике «рациональную теологию», показал, что онтологический, космологический и физико-теологический аргументы в пользу бытия Бога не обладают доказательной силой. Со своей стороны он разработал моральное доказательство, которое увязывал с телеологическим. По его мнению, моральная телеология имеет преимущества перед физической, поскольку она априорно опирается на принципы, неотделимые от разума, и ведет к понятию высшей причины как причины мира по моральным законам, такой причины,которая удовлетворяет нашей моральной конечной цели. В этом контексте Всеведение, Всемогущество, Вездесущность и другие атрибуты Бога мыслятся не как природные свойства, а как связанные с моральной конечной целью, как адекватные ей. Только моральная телеология, утверждает Кант, может дать понятие о единственном Творце мира, пригодное для теологии. Убеждение в бытии Бога возникает не на теоретическом, а на практическом пути, вытекает из основных идей нравственности. Нравственный аргумент в достаточной мере доказывает бытие Бога только для нашего морального, назначения, т.е. в практическом отношении. Именно таким образом теология ведет непосредственно к религии, т.е. к познанию наших обязанностей как божественных заповедей¹². Теология нужна не для расширения познания природы, а только для религии, т.е. для практического, морального применения разума в субъективном отношении. 
Когда о конечной цели нашего назначения дает нам представление глубокое уважение к нравственному закону по предписанию нашего собственного разума, тогда мы с искренним благоговением принимаем в наши моральные воззрения согласующуюся с этой конечной целью причину и добровольно подчиняемся ей. В этом пункте Кант сближает религиозное чувство с эстетическим: и восхищение красотой, и умиление перед многообразными целями природы, которые в состоянии чувствовать размышляющая душа еще до ясного представления о разумном Творце мира, имеют в себе нечто сходное с религиозным чувством. Поэтому они воздействуют на моральное чувство благодарности и уважения к неизвестной нам причине, возбуждая в нас моральные идеи. 
Заслуживает внимания мысль Канта о наличии объектов религиозных идей, но об отсутствии знания этих объектов: имеющиеся в разуме понятия суть иллюзии, заблуждения. Объекты чистого теоретического разума – свобода, бессмертие души, Бог – суть предметы веры. Для теоретического разума эти идеи трансцендентны, запредельны и не имеют объекта. Но практический разум неизбежно нуждается в существовании объектов этих идей для возможности практически безусловно необходимого своего объекта – высшего блага. Практический закон показывает, что указанные идеи имеют объекты; и это дает теоретическому разуму возможность предполагать их, допустить, что данные сверхчувственные предметы имеются. Благодаря практической способности разума идеи становятся имманентными и конститутивными. Но это еще не есть познание сверхчувственных предметов. Дело идет не о теоретическом познании объектов идей, а только о том, что они имеют объекты. Эту реальность дает чистый практический разум, а теоретический разум мыслит эти объекты с помощью категорий чистого рассудка, которые суть способности мыслить независимо и до всякого созерцания и всегда обозначают лишь объект вообще. Категориям, если их применить к указанным идеям, нельзя дать какой-либо объект в созерцании, но такой объект действительно существует, а потому категория в данном отношении не пуста, а имеет значение. Это подтверждается объектом, который практический разум дает в понятии высшего блага. Но признание существования объектов отнюдь не расширяет теоретического познания их¹³. Кант «отнимает» у теоретического разума притязания на трансцендентные знания указанных объектов: последние не могут быть предметом возможного опыта и постольку знание их ему в принципе недоступно. Философу, по его словам, «пришлось ограничить знание, чтобы освободить место вере»¹⁴. 
 
 
 
 
 

3. Роль и место  критики доказательств  бытия Бога в  структуре Критики  чистого разума.

Разберем  тот фрагмент построений Канта по поводу рациональной теологии, где  он предварительно утверждает несостоятельность всех возможных аргументов в пользу существования бога и подходит к собственно критике доказательств. О рациональной теологии наиболее развернуто повествуется в Критике чистого разума. В частности разделы этой книги касаются невозможности известных доказательств бытия бога.

Философия способна оперировать не полностью определенными понятиями (напоминает и Кант). Таким понятием и будет выступать представление о высшем существе (боге), не проясненное, но годное к предварительному употреблению с целью уяснения характера его бытия. Конституирующими чертами этого понятия выступает принципиальная трансцендентность, предельное обладание всеми атрибутами и невозможность качественного содержательного исчерпания. Пока что это исключительно чистое понятие.

В 1-2 главах отдела Трансцендентальной диалектики (посвященной в целом анализу априорных принципов разумного мышления) рассмотрена невозможность иметь в разуме предмет посредством чистых понятий без чувственности. Такие понятия есть категории, содержащие в себе только форму мышления. Категории, однако, поддаются конкретной демонстрации, будучи примененными к явлениям. Дальше от объективности находятся идеи, так как ни в одном явлении их нельзя продемонстрировать конкретно. Идеи имеют полноту, недостижимую для эмпирического знания, Однако разум при всем стремлении не может соединить систематическое и эмпирическое единство. Категории — чистые рассудочные понятия, идеи — чистые разумные понятия. Разум выходит за пределы опыта только потому, что способен мыслить опыт во всем его объеме. Все идеи сводятся к трансцендентальным идеям, всеобщим и необходимым. Трансцендентальная идея — чистое разумное понятие, в котором мыслится вся совокупность условий к данному обусловленному. Но, поскольку, вся совокупность условий, сама по себе, безусловна, то трансцендентальная идея — понятие о безусловном. Начинают уясняются черты интересующего нас понятия. Понятие о высшем существе не просто идея, но идея трансцендентальная. Трансцендентальные идеи имеют три вида, соответственно трем видам диалектических умозаключений. Первый вид умозаключает от понятия субъекта не имеющего многообразия к абсолютному единству его (паралогизм). Во втором случае от противоречивого понятия синтетического единства умозаключается к правильности противоположного ему единства (антиномия). Нас интересует третий вид трансцендентальных идей.

«Согласно третьему виду умствующих заключений, я заключаю от целокупности условий для того, чтобы мыслить предметы вообще, поскольку они могут быть даны мне, к абсолютному синтетическому единству всех условий возможности вещей вообще, т. е. от вещей, которых я на основании одного лишь их трансцендентального понятия не знаю, к сущности всех сущностей, которая мне посредством трансцендентного понятия еще менее известна и о безусловной необходимости которой я не могу составить себе никакого понятия. Это диалектическое умозаключение я буду называть идеалом чистого разума.»¹⁵

Идеалы находятся еще дальше от объективности чем идеи вообще. Идеалы возникают, когда разум стремится обобщить эмпирику за ее пределами. Идея дает разуму правила, а идеал служит прообразом для определения своих копий. «Хотя нельзя, — пишет Кант¹⁶, — допустить объективной реальности этих идеалов, тем не менее нельзя на этом основании считать их химерами: они дают необходимое мерило разуму, который нуждается в понятии того, что в своем роде совершенно, чтобы по нему оценивать и измерять степень и недостатки несовершенного», — это своего рода функция идеала. Разум мыслит идеал по априорным правилам, то есть мыслит предмет, который должен быть полностью определимым по принципам, хотя для этого нет достаточных условий в опыте. Отсюда заключается трансцендентный характер идеала. Понятие высшего существа — трансцендентный идеал чистого разума.

Перейдем  теперь непосредственно к кантовскому пониманию оснований для доказательства бытия высшей сущности. Анализ бытия (этого) идеала начинается с констатации настоятельной потребности разума допускать наличие объективных оснований своих рассудочных понятий, строить их полные определения. Однако такое допущение вымышлено и не способно дать действительную безусловную сущность обусловленному понятию. Тем не менее естественный разум формирует представление о такой сущности, которое, конечно, не дано как действительное, но без которого не может завершиться путь мысли. Другими словами, этот путь начинается с опыта и полагает в основу нечто существующее. Однако перейти от чего-то фактического и преходящего к непреходящему понятию невозможно без установления необходимости наблюдаемого в опыте. Сама по себе фактичность случайна; вариативность опыта не дает понятий. Но даже установленная необходимость неустойчива, если «за ней» нет тотального или она сама не такова. Устойчиво такое понятие, которое не оставляет уже места для дальнейших поисков причинности, то есть бесконечное по своей реальности.

Так разум  движется к понятию высшего существа (первосущности, тотальной необходимости, бесконечной реальности). Всякое случайное  существует на основе своей причины, и по лестнице этих причин можно  продвигаться до некоторой причины неслучайного характера, безусловной по сути причины. Случайное приводит разум к необходимому. Обнаружив понятие о такой причине можно начать поиски сущности, которой подходит безусловная необходимость. Формулирование понятия такой сущности необходимо не для того, чтобы просто заключить к ее существованию. Такой простой ход вообще не требовал бы привлекать в рассуждения хоть какую-то фактичность. Сама по себе автокогерентная концепция еще не имеет для Канта никаких онтологических признаков и уж во всяком случае не существует объективно только в силу своих внутренних свойств. Эти поиски сущности необходимы пока для уяснения такого понятия, в котором нет ничего противоречащего абсолютной необходимости. Поскольку разум уже установил от фактичности к необходимости, то, если будет отвергнуто все не необходимое, то оставшаяся сущность и будет необходимой. Это формальный подход, не требующий понимания необходимости конкретного понятия из содержания его самого.

Понятие совершенной сущности, служащей достаточным условием всей случайной фактичности, выглядит соответствующим абсолютной необходимости. Оно заключает в себе условия для всего возможного и само не нуждается ни в каком условии, более того, не может иметь никакого условия, что удовлетворяет понятию безусловной необходимости. Из всех понятий понятие высшей совершенной сущности наиболее соответствует понятию сущности безусловно необходимой. Допуская  наличие такой сущности (а изначально наличность такого понятия нельзя считать невозможным), мы не найдем среди всего возможного ничего, имеющего такое превосходство в существовании. Итак, если от случайного придти к необходимой сущности, то в ней можно опознать безусловное существование. С другой стороны, безусловное служит условием для всего случайного и, тем самым, содержит в себе всю реальность. Наконец, безграничное может быть только единым, то есть высшей сущностью. Так разум заключает, что высшая сущность есть первооснова всего и она существует безусловно и необходимо.

При этом Кант указывает на различный статус этого понятия для разума в ситуациях решения или обсуждения. В первом случае, если необходимая сущность признана существующей, то не остается иной возможности, кроме как признать таковую абсолютным, единым первоисточником всех возможностей. Но если решения еще не принято, если только обсуждаются признаки и статус этой формулировки, то вывод от необходимости к абсолютности сам по себе не столь строг и требует расположенности мыслящего субъекта для своего принятия. Кант поясняет, что даже если от случайного существования можно правильно заключить к существованию необходимого; если принять, что абсолют, содержащий условия всего, сам безусловен, то и тогда нельзя строго утверждать, что такая абсолютно необходимая сущность не может быть ограниченной и не быть обладать высшей реальностью. Эта проблема имеет свойства логического импликативного вывода: если из определенный условий следует определенный результат, то нельзя исключать наличие результата при отсутствии какого-то условия. Импликация описывает только строгое следование от условий к результату и не ограничивает возможности бытия результата независимо от данных условий. В рассматриваемых нами терминах это значит, что нельзя исключать безусловно необходимый характер иных ограниченных сущностей, если из их общего понятия не следует заключение об их необходимости. Заключение не следует, но оно может бытовать (но может и не быть). В этой связи, в контексте обсуждения (а не уже принятого решения о существовании необходимой сущности) вышеприведенное построение не дает строгих результатов.