Людвиг Фейербах (1804—1872

Неисторическое понимание  человеческой жизни мешает Фейербаху  до конца понять исторически преходящий характер религии, так же как и  действительные пути ее преодоления. Он часто говорит о том, что религиозно-фантастическое представление о мире неизбежно  исчезнет, человек отвергнет мистическое  представление о своей сущности, добьется на земле того, что религия  обещает ему в мифическом, загробном  мире. Но поскольку религия, по мнению Фейербаха, отражает, хотя и в извращенной  форме, нечто извечно присущее человеку, постольку религиозное чувство  непреодолимо, и Фейербах провозглашает, что любовь человека к человеку, в особенности же половая любовь, есть религиозное чувство. И поскольку  любовь объявляется истинной сущностью  религии, атеизм рассматривается как истинная религия, религия без бога. Это крайне расширительное понимание религии — наиболее слабый пункт фейербаховского антропологизма; оно смазывает роль религии как средства духовного порабощения масс, ведет к своеобразному оправданию религиозного чувства, к переоценке исторической роли религии, которая выступает в работах Фейербаха чуть ли не как главная форма духовной жизни людей. Атеист Фейербах провозглашает себя, таким образом, реформатором религии; в переходе от фантастически-религиозного сознания к религии без бога, обожествляющей высшие человеческие потенции, он видит путь обновления, демократизации общества, преодоления нищеты масс и т. д.

Если в анализе реального  содержания религии Фейербах делает шаг вперед по сравнению с французскими материалистами, то в оценке общественной роли религии, в попытке создания новой религии Фейербах стоит  ниже своих выдающихся предшественников. Он не понял, что научная критика  религии не исчерпывается сведением  религиозных представлений к  их земному содержанию. Важнейшая  задача научной критики религии  состоит в анализе материальных причин религиозного удвоения мира, ибо  только такого рода анализ обнаруживает социальную сущность религии и помогает открыть действительные исторические пути ее преодоления. 
Основа философской антропологии Фейербаха — материалистическое учение о природе. В противоположность идеализму и религии Фейербах учит, что природа есть единственная реальность, а человек — ее высший продукт, выражение, завершение. В человеке и благодаря ему природа ощущает себя, созерцает себя, мыслит о себе. Выступая против идеалистически-религиозного принижения природы, Фейербах утверждает, что нет ничего выше природы, так же как нет ничего ниже ее. «Созерцайте же природу, созерцайте человека! Здесь перед вашими глазами вы имеете мистерии философии». [2; 144]

В отличие от материалистов XVIII в. Фейербаха уже не удовлетворяет  механистическое понимание природы. Он делает некоторые попытки его  преодоления. Так, он выступает против сведения высших форм существования материи к низшим. Зрение и слух не могут быть сведены к одним лишь оптическим и акустическим закономерностям, психические акты существенно отличаются от их физиологической основы. Единство субъективного и объективного, психического и физического не устраняет внутреннего различия между ними. Хотя в своем первоначальном виде живое не может возникнуть из иного источника, чем неживое, это не дает оснований для отрицания качественного своеобразия жизни. 
Отвергая механистическое понимание жизни, Фейербах решительно отвергает и витализм. Его понимание жизни как высшей формы бытия природы направлено главным образом против вульгарного материализма, который фактически отрицает существование сознания. Сознание во всех его формах рассматривается Фейербахом как непосредственное выражение единства субъекта и объекта.

Многообразие человеческих ощущений, утверждает Фейербах, соответствует  многообразию качеств природы, оно  обусловлено им и принципиально  невозможно без него. Поэтому нельзя противопоставлять содержание человеческих ощущений качественной определенности чувственно воспринимаемых явлений. Тем  не менее фейербаховское понимание  единства субъекта и объекта, человека и природы носит ограниченно  натуралистический, антропологический  характер, поскольку Фейербах не видит  реальной основы и важнейшей формы  этого единства — общественного  производства.

Материалистически решая  вопрос о соотношении живой и  неживой природы, Фейербах подвергает критике идеалистическую телеологическую  концепцию, согласно которой вся  природа в целом представляет собой предустановленную (установленную  богом) гармонию. Фейербах разъясняет, что целесообразность в животном и растительном мире не есть результат  реализации внутренне присущей явлениям цели, а есть закономерное следствие  единства материального мира. В отличие  от материалистов XVII—XVIII вв. Фейербах не отрицает объективной целесообразности в живой природе. Он правильно указывает на относительный характер этой целесообразности, но не может объяснить этот факт, так как почти не обращается к данным естествознания, в частности к учению Ч. Дарвина. 
Таким образом, фейербаховское учение о природе, несмотря на отдельные диалектические догадки и более глубокое, чем у предшествующих материалистов, понимание единствами многообразия природы, в целом не выходит за пределы метафизического материализма. Это сказывается, например, в фейербаховском определении природы: «Я понимаю под природой совокупность всех чувственных сил, вещей и существ, которые человек отличает от себя как нечеловеческое... Или, беря слово практически, природа есть все то, что для человека — независимо от сверхъестественных внушений теистической веры — представляется непосредственно, чувственно, как основа и предмет его жизни. Природа есть свет, электричество, магнетизм, воздух, вода, огонь, земля, животное, растение, человек, поскольку он является существом, непроизвольно и бессознательно действующим. Под словом «природа» я не разумею ничего более, ничего мистического, ничего туманного, ничего теологического». Приводя эти слова Фейербаха, В. И. Ленин в своем конспекте «Лекций о сущности религии» отмечает: «Выходит, что природа = все кроме сверхприродного. Фейербах ярок, но не глубок. Энгельс глубже определяет отличие материализма от идеализма».

Продолжая материалистические традиции XVIII в., Фейербах внес значительный вклад в разработку материалистически-сенсуалистической  теории познания. Он решительно выступает против идеалистического третирования чувственного созерцания как чего-то низшего, поверхностного, далекого от истины. Реальный мир есть чувственно воспринимаемая действительность, следовательно, лишь благодаря чувственным восприятиям возможно его познание.

Фейербах категорически  отрицает существование принципиально  не воспринимаемых чувствами объектов. Чувственное восприятие, непосредственное по своей природе, может быть также опосредствованным, т. е. давать косвенные свидетельства того, чего мы не видим, не слышим, не осязаем. «Итак, не только внешнее, но и внутреннее, не только тело, но и дух, не только вещь, но и я составляют предметы чувств. Поэтому все является чувственно воспринимаемым, если не непосредственно, то опосредствованно, если не обычными, грубыми чувствами, то изощренными, если не глазами анатома или химика, то глазами философа, поэтому совершенно законно эмпиризм усматривает источник наших идей в чувствах». Фейербах выступает также против скептической, агностической критики чувственных восприятий, утверждая, что последние в силу своей непосредственной связи с вещами никогда нас не обманывают. 
В. И. Ленин высоко оценил известное положение Фейербаха о том, что органов чувств, которыми обладает человек, вполне достаточно для познания любых явлений. Однако Фейербах не мог обосновать это провозглашенное им положение, так как не знал, что способность человеческих органов чувств правильно и разносторонне отражать действительность есть результат их развития на протяжении тысячелетий. Ввиду этого приведенное положение представляет собой скорее глубокую догадку, чем вывод из теории развития, примененной к человеку. Недостаток фейербаховского понимания чувственного отражения заключается также и в том, что он не связывает чувственные представления с практической, материальной деятельностью. [1; 236]

Не ограничиваясь характеристикой  роли зрения, слуха и других органов  чувств в познании внешнего мира, Фейербах указывает на познавательное значение всей эмоциональной жизни и деятельности человека. Но он не включает в свое понимание  чувственной деятельности самого главного — изменения человеком природы, материального производства. Ощущения человека качественно отличаются от ощущений животного; они далеко выходят за пределы непосредственных физиологических потребностей человека и имеют многообразное духовное и, в частности, эстетическое значение. Некоторые чувства у животных более остры, чем у человека, но это не противоречит положению об универсальности человеческих чувств, так как эти чувства у животных узко специализированы, в то время как человеческие чувства возвышаются до уровня духовного и, как говорит Фейербах, научного акта. Было бы неправильно, утверждает он, видеть причину отличия человеческих органов чувств от животных в том, что человек — разумное существо. Нет, если бы человек не отличался от животного в ощущении, то он не отличался бы от него и в мышлении. «Ощущение у животного животное, у человека — человеческое». В этом положении не содержится объяснения качественного отличия человеческого восприятия мира от животного, поскольку Фейербах не понимает истинных причин превращения человекоподобной обезьяны в человека. И все же его указание на качественное своеобразие чувственного отражения внешнего мира человеком имеет большое принципиальное значение для обоснования сенсуалистической теории познания.

Высокая оценка чувственного познания и критика спекулятивного рассудка, пренебрегающего чувственными данными, не означает, что Фейербах не признает особой познавательной функции  теоретического мышления и его способности  достичь более глубокого познания действительности. Задача мышления —  собирать, сравнивать, различать, классифицировать чувственные данные, осознавать, понимать, обнаруживать их скрытое, непосредственно  не являющееся содержание. «Чувствами, — пишет он, — читаем мы книгу  природы, но понимаем ее не чувствами». Мышление судит о чувственно воспринимаемых фактах, оценивает, анализирует и  объясняет их. Фейербах понимает, что  в отличие от чувственного отражения  внешнего мира мышление носит опосредствованный  характер, поэтому то, о чем мы мыслим, не всегда может быть объектом непосредственного восприятия. Как  же устанавливается истинность наших понятий, их соответствие объективной действительности? Путем сопоставления понятий, теоретических выводов с чувственными данными. Таким образом, чувственное созерцание оказывается у Фейербаха критерием истинности мышления. Это значит, что мышление должно согласоваться с чувственными восприятиями. Однако такое согласование далеко не всегда возможно, поскольку человек с помощью мышления познает и то, чего уже нет (прошлое), и то, чего еще нет (будущее). Отношение между мышлением и чувственным отражением мира носит диалектически противоречивый характер, чего не замечает Фейербах. Правильно подчеркивая единство ощущений и мышления в процессе познания, он не видит, что переход от чувственного отражения внешнего мира к его отражению в абстрактном теоретическом мышлении, в понятиях, категориях науки носит сложный скачкообразный характер. Проблема категорий, занимавшая столь значительное место в философии Канта и Гегеля, по существу его не интересует. Мало привлекают его внимание и логические проблемы. Глубокая гегелевская идея о движении теоретического мышления от абстрактного к конкретному, о возможности, следовательно, конкретного в абстрактном по самой природе своей мышлении осталась ему чуждой.

Подвергая критике мышление, отрывающееся от своей чувственной  основы, Фейербах не увидел связи теоретического познания с практикой. Он, правда, -иногда говорит о практике и даже пытается включить ее в процесс познания, утверждая, например, что практика разрешает  вопросы, которые не может решить теория. Но у него нет научного понимания  практики. Материальная практика представляется ему чем-то чуждым и даже враждебным философии и теоретическому мышлению вообще. И все же поставленный Фейербахом вопрос о решающей роли чувственной  деятельности в процессе познания в  зародыше содержал возможность правильного  решения этой коренной гносеологической проблемы. 
Социологические и этические воззрения Фейербаха — наименее разработанная и оригинальная часть его учения. Как и все домарксовские материалисты, Фейербах не смог материалистически понять социальную жизнь, общественное сознание, а следовательно, и нравственность. Правда, он выступает против религиозно-идеалистического истолкования общественной жизни, но это не приводит его к материалистическому пониманию истории, поскольку на место представления о мистических движущих силах истории он ставит человеческие чувства и страсти, т. е. нечто хотя и вполне реальное, но не материальное. Религиозно-идеалистическому истолкованию всемирной истории Фейербах противопоставляет натуралистическую концепцию, исходный пункт которой составляет антропологическая характеристика человеческой чувственности как главной и определяющей силы поведения каждого индивида и общества в целом.

Материализм Фейербаха, как  и всякий материализм вообще, тесно  связан с атеизмом, так как материалистические основоположения уже содержат в себе атеистический смысл. Но эволюцию атеистических взглядов Фейербаха, как и любого материалиста, нельзя сводить только к развитию его материализма, затушевав антирелигиозный аспект его философии. Кроме того, необходимо иметь в виду, что антирелигиозные взгляды Фейербаха начала складываться еще до его прихода к материализму. У Фейербаха атеизм и материализм неразрывно связанные, взаимодополняющие и переходящие друг в друга вещи.

Фейербах видел центральную  тенденцию, в борьбе разума с верой, науки с религией, философии с  теологией. Этой борьбой, показывает Фейербах, пронизана вся философия нового времени — Бэкона и Гоббса, Гассенди и Декарта, Лейбница и Бей-ля, Декарта  и Спинозы. Фейербах отмечал стремление каждого из этих мыслителей освободить человеческий ум от религиозного влияния  и их несомненный вклад в это  дело. Но никто из них, по его мнению, не освободился полностью от дуализма веры и разума. «Философы новейшего  времени признавали веру, но так, как  законная жена признается в качестве уполномоченного лица мужа, когда он уже внутренне с ней разошелся». Фейербах требовал последовательности и бескомпромиссности в этом вопросе. Срывая с божества его таинственность, Фейербах вначале еще полагал, что человеческое мышление, как таковое, обладает самостоятельным бытием. Под влиянием гегелевского принципа тождества субъекта и объекта, мышления и бытия он на место сверхчувственного бога поставил сверхчувственный разум, мышление

Следует подчеркнуть, что  для Фейербаха атеизм не сводился к простому отрицанию бога. Эту  точку зрения он считал характерной  для XVII и XVIII вв. Таким образом, Фейербаха  не удовлетворял негативный атеизм его  предшественников. Атеизм Фейербаха  требует положительного утверждения  человека в противоположность его  религиозному, фиктивному утверждению. Утверждение человека должно быть не только реальным, но и всесторонним, охватывающим все сферы его бытия. Фейербах понимал, что немногого  стоит забота «о ясности и здоровом состоянии головы и сердца», если «желудок не в порядке» и «основа  человеческого существования повреждена. Историко-философские взгляды Фейербаха  возникли и сформировались в определенных исторических условиях на основе определенного  историко-философского багажа. Важнейшим  идейным источником материализма и  атеизма Фейербаха были ростки атеистической  и материалистической мысли предшествующих эпох. В новых исторических условиях Фейербах развил и продолжил материализм  и атеизм. Фейербах глубоко и обстоятельно изучил идейное наследие своих предшественников ссылался на них, считая их атеизм поверхностным  и неглубоким.