Марксизм: основные этапы и направления. Проблема истины в философии

  Хайдеггер предложил также новое прочтение  учения об истине Платона, а его интерпретация  притчи о пещере представила эту  проблематику как фундаментальную  и вечную в теории познания, как  «перемену в определении существа истины». Образно представленное движение познания - от теней на стене к  предметам в свете костра к  реальным вещам в солнечном свете  за пределами пещеры и, наконец, возврат  к тем, кто тени по-прежнему принимает  за сущее, стремление вывести их из пещеры к солнцу позволяет выявить  ряд проблем, относящихся к субъекту и постигаемой им истине.

  Прежде  всего очевидно, что человек познающий  с необходимостью должен проходить  этапы своего освобождения от «почитаемого им со всей привычностью за действительность», от круга повседневности, который  только и служит «упорядочивающим законодательством  для всех вещей и отношений». Это  смена местопребывания и того, что в нем присутствует как  открытое, «непотаенное»; переучивание и приручение к новой области - то, что Платон называет «пайдейя», а Хайдеггер переводит как  «образование» в его первоначальном смысле, т.е. «руководство к изменению  всего человека в его существе». Между истиной и «образованием» обнаруживается сущностная связь, которая  состоит в том, что «существо  истины и род ее перемены только и делают впервые возможным “образование”  в его основных очертаниях». Из этого  можно сделать вывод о том, что человек, которому можно доверять получение истины, должен быть особым образом подготовлен к этому  и прежде всего должен получить свободу  доступа к непотаенному, или истине.

  Истина, или область непотаенного, доступа  к сущности, становится зависимой  от «степеней свободы» и местопребывания  познающего; каждой ступени освобождения, «образования» соответствует своя область непотаенного, свой род истины. Необходимость борьбы за истину оказывается, таким образом, сущностным признаком  ее получения.

  Эту мысль Хайдеггер излагал также  в «Основных понятиях метафизики», напоминая, что греки понимают истину как добычу, которая должна быть вырвана у потаенности; истина - это  глубочайшее противоборство человеческого  существа с самим сущим, а не просто доказательство тех или иных положений за письменным столом, и в качестве открытия она требует вовлечения всего человека. Понимание существа истины как правильности представления становится господствующей для всей западной мысли, истина- это уже не основная черта самого бытия, но вследствие ее подчинения идее- отныне и впредь - характеристика познания.

  Такой идеальный субъект превращался  в могущественное наблюдающее «сознание  вообще», которое можно было, имея в виду как предпосылку, вывести  за пределы познавательной деятельности и рассуждения о ней, что и  было сделано. Все было сведено к  представленному в знаковой форме  знанию об объекте, методам его получения  и проверки на адекватность, соответствие действительности. Истина перестала  иметь какое-либо отношение к  субъекту, сущему, бытию, но стала «правильностью», адекватностью, т. е. лишь характеристикой  предметного и методологического  знания. Это сильное допущение, «объективируя» познание, в свою очередь, создало  возможность применения математики, что было серьезным прогрессом в  научном познании, но при этом исчезли  «непосредственное усмотрение», человеческое «добывание истины», была утрачена связь  с жизнью человека, ее смыслом и ценностями.

  Процесс объективации, «изгнания человека»  из научного знания стал предметом  внимания Э. Гуссерля в последний  период его жизни. Он придавал этому  процессу фундаментальное значение, поскольку видел в нем причину  кризиса наук как выражения «радикального  жизненного кризиса европейского человечества». Однако кризис - это лишь «кажущееся крушение рационализма», трудности  рациональной культуры заключаются  не в самом рационализме, но в  его «извращении натурализмом и  объективизмом», в отчуждении «рационального жизненного смысла». Гуссерль проследил  процесс исключения субъективности, объективации и математизации в  европейской науке, показав, что  значительная заслуга в осуществлении  этого процесса принадлежит Галилею, который осуществил замещение единственно  реального, данного в опыте мира - мира нашей повседневной жизни, миром  идеальных сущностей, что и стало  основанием математизации. Галилей  был убежден, что при таком  подходе мы можем преодолеть субъективизм и открыть безотносительную истину. Теперь научная, объективная истина состояла «исключительно в констатации фактичности мира, как физического, так и духовного», отринув, по существу, «человеческие по своему характеру истины». Высоко оценивая заслуги Галилея, Гуссерль вместе с тем спрашивает: «Но может ли мир и человеческое существование обладать истинным смыслом в этом мире фактичности...?». Естествознание как наука ничего не может сказать нам о наших жизненных нуждах, о смысле или бессмысленности всего человеческого существования.

  Таким образом, по Гуссерлю, научное знание должно быть «вписано» в общий  контекст «жизненного мира», в котором  оно нуждается как в источнике  смысла и общечеловеческого опыта. Необходимо также восстановление собственно человеческих смыслов, лежащих в  основании науки и явно или  неявно включающих проблему разума во всех его специфических смыслах, - в целом проблему предельных оснований, что предполагает возврат «науки фактов» к философии.

  Формы истины.

  Вычленение  разных форм истины может осуществляться по различным классифицирующим признакам: по характеру отражаемого (познаваемого) объекта, по видам предметной реальности, по степени освоения объекта и  т.п.

  По  объекту отображения.

  В рамках диалектико-материалистических позиций принято выделять материальную и духовную сферы реальности (объективную  и субъективную реальность). При  таком подходе допустима следующая  градация форм истины: Истину как адекватную информацию о материальных системах различных структурных уровней (микро-, макро- и мега- миров) обозначают как  предметную истину, разделив ее далее  на предметно-физическую, предметно-биологическую  и другие виды истины.

  Учитывая  существование огромной и многозначной сферы «духа» - мира чувств, идей, теорий, рефлексивных восприятий, идеалов, верований, любви, можно выделить понятие духовные истины. Так как своей духовной деятельности люди также оценивают  чувства, идеи, мысли с позиции  понятий «истинные» и «неистинные». Духовная реальность весьма разнообразна. Поэтому и здесь, как и в  предметном мире, можно выделить отдельные  сферы. Например, экзистенциальную реальность и реальность когнитивную (рационалистически-познавательную) [1].

  Экзистенциальная  реальность включает в себя духовно-жизненные  ценности людей, такие как идеалы добра, справедливости, красоты, чувства  любви, дружбы и т.п., а также и  духовный мир индивидов. Так как  люди решают проблемы истинности представлений  о добре, красоте, оценивают (изучают) свои и чужие чувства, то следует  признать понятие экзистенциальная истина.

  В изучении когнитивной реальности ставятся вопросы о соответствии убеждений  индивида тому или иному комплексу  религиозных догматов или правильности понимания тем или иным человеком  какой-либо научной концепции, теории. Для таких случаев следует применить понятие концептуальная истина. Можно также выделить операциональную истину - как верные представления субъекта о методах и средствах познания.

  По  специфике видов  познавательной деятельности.

  На  этой основе можно выделить такие  формы истины как научная, обыденная (повседневная), нравственная, художественная, религиозная, авторитарная и пр.

  Различение  научной и обыденной истины основано на различном уровне проникновения  в суть исследуемых явлений. Обыденные  истины - это результат обыденного эмпирического познания, связанного с видимостью вещей. Такое познание не выходит на уровень сущности. Но в этом знании заключена констатация  явлений и корреляций между ними. И эта констатация - истина. Например, заявления типа: «Снег - белый» или  «Поражение электротоком - смертельно опасно» - являются истинами. Эти истины не формулируются особым понятийным аппаратом, не облекаются в форму  теорий. Если в применении этих обыденных  истин не претендовать на выявление  принципов и законов бытия, то не будет и ошибочных суждений об этих законах. Но как только делается попытка на уровне результатов обыденного познания объяснять глубинную суть наблюдаемых в природе, в обществе или в мышлении процессов, такое  знание выступает в роли ложного, иллюзорного знания.

  К научной истине применимы критерии научности, находящиеся во взаимосвязи  и, в своей совокупности, отграничивающие  научную истину от истины повседневного  знания. В отличие от обыденного знания наука осваивает не случайные, поверхностные связи, а изучает  общее и закономерное. Она проникает  в сущность предметов и процессов, не ограничиваясь явлением. Наука  стремится выявлять общие и универсальные  законы мироздания, формируя систематическое, организованное знание, проверенное  теорией и практикой и обоснованное применением конкретной методологии  и специальных методов исследования. Что касается практически-обыденного знания, то оно получает обоснование  из повседневного опыта, из некоторых  установленных рецептурных правил, которые не обладают необходимо доказательной  силой, не имеют строгой принудительности.

  Познание  человеком окружающего мира и  самого себя не исчерпывается сферами  науки и повседневно-бытовой деятельности. Искусство, религиозно-духовная практика также являются формами духовного  освоения действительности, познания истины. Не случайно в искусстве  существует понятие «художественная  правда», под которой и подразумевается  художественная форма истины. Как  отмечает В.И. Свинцов, художественную правду правильнее рассматривать как  одну из форм истины, используемую постоянно (наряду с другими формами) в познании и интеллектуальной коммуникации. Анализ ряда художественных произведений показывает, что «истинностная основа» художественной правды в этих произведениях имеется [5] .

  Для сотен миллионов жителей нашей  планеты источником духовной истины являются религиозные учения. Крупнейшие религиозные учения (мировые религии) показали свою жизнестойкость, успешно  выполняют роль нравственной ориентации, дают явно ощутимый прагматический эффект; религия и наука оказались  на сегодня двумя не способными отвергнуть друг друга сферами человеческой мысли и практики. Следовательно, человечество в своем историческом развитии познает и использует наряду с научными, повседневными, художественными  истинами и религиозные истины. Это - не апология религии, а констатация  объективной данности, которую нельзя отменить декретом атеистических функционеров.

  Еще одной принимаемой людьми формой истины является истина авторитарная. Это означает принятие тех или  иных идей, суждений, положений как  истинных. Принятие знания как истины на основе авторитета высказавшего данное суждение лица. Кстати, сам факт сохранения этого высказывания с Античных времен до наших дней - тому доказательство. Существует и другое толкование понятия  «авторитарная истина» - когда основанием для принятия знаний, суждений, утверждений  за истину является не доверие к  лицу, высказавшему данное суждение.

  Существует  и понятие нравственная истина. Основания нравственности не сводятся к строгому научному доказательству. Мораль и нравственность являются предметом глубокого философского анализа. Но сам этот анализ убеждает нас в том, что на ряд этических вопросов, включая один из самых основных: «Почему я должен быть нравственным?» - окончательного и строго рационального ответа, принимаемого всеми, философам прошлого и современности дать не удается. Основания нравственности неразрывно связаны с духовно-эмоциональным опытом человека, с необходимой долей авторитарного принятия нравственного императива, с суггестивным восприятием нравственных аксиом.

  По  степени полноты  освоения объекта.

  Классическим  в теории познания является выделение  понятий относительная и абсолютная истина. На развитие концепции относительной  и абсолютной истины, ее выделение  как важного мировоззренческого вопроса философов и ученых натолкнул  становящийся все более очевидным  факт познавательной неисчерпаемости  сложноорганизованных объектов. Претензии любых теорий на окончательное (абсолютное) постижение этих объектов оказались несостоятельными.

  Выделение понятий «абсолютная и относительная  истина» вошло практически во все отечественные популярные и  учебные издания по философии, написанные в русле диалектического материализма. Так, например, П.В. Алексеев и А.В. Панин указывают, что в настоящее время под абсолютной истиной понимается такого рода знание, которое тождественно своему предмету и потому не может быть опровергнуто при дальнейшем развитии познания. Такая истина есть:

• результат познания отдельных сторон изучаемых объектов (констатация фактов, что не тождественно абсолютному знанию всего содержания данных фактов);
• окончательное знание определенных аспектов действительности;
• то содержание относительной истинности, которое сохраняется в процессе дальнейшего познания;
• полное, актуально никогда целиком не достижимое знание о мире и о сложно организованных системах.

  Недостижимость  абсолютной истины в значении является довольно очевидной. Это проистекает  из современных представлений о  неисчерпаемости мира и необратимости  его изменений.

  Заключение.

  Истина, истинность - характеристика результатов  познавательной деятельности, человеческого  опыта, получаемого не только в рамках осмысления объективного мира с помощью  методов научных изысканий, но и  в самых различных сферах жизнедеятельности, в рамках самых разнообразных  форм духовного освоения действительности: