Природа как предмет филосовского осмысления .Проблема истины в теории познания

Что же касается второй опасности, то в целом уровень  ее осознания людьми заметно отстает  от реальных масштабов нависшей угрозы. Прежде всего это находит выражение в том, что в своих практических взаимоотношениях с природой люди во многом продолжают руководствоваться частными, ограниченными интересами, когда природа фактически выступает как всего лишь плацдарм, на котором развертывается соперничество различных наций, социальных сил. А между тем угроза настолько велика, что для ее предотвращения человечеству по многим параметрам уже необходимо выступать в своих взаимоотношениях с природой в качестве единого целого, оскольку целый ряд серьезных негативных эффектов интенсивной природопреобразующей деятельности человека не ограничивается региональными рамками, а приобретает планетарный характер.

Вполне понятно, что  единство действий, глобальное международное  сотрудничество в борьбе за выживание  человечества предполагает выработку  единой согласованной идейной платформы, которая могла бы стать приемлемой для самых разных общественных движений, для всех стран и регионов планеты.

Следует также иметь  в виду, что глобальную экологическую  проблему приходится решать в условиях неравномерного развития разных стран  и народов, причем не просто по уровню доходов на душу населения, но и по целому комплексу социальных, экономико-производственных, культурных факторов.

Очевидно, что у  развитых и развивающихся стран  разные возможности для создания здоровой жизненной среды. Развивающиеся  страны не имеют достаточных средств для того, чтобы быстро решить эту проблему, однако они, как правило, располагают большими естественными ресурсами. Развитые страны обладают высоким экономическим и научно-техническим потенциалом, но их природная среда испытывает значительное неблагоприятное воздействие интенсивной производственной деятельности. Тем самым акценты в решении единой экологической проблемы ставятся по-разному: для развивающихся стран - это экологически обоснованное развитие, для развитых стран - экологически обоснованное развитие.

Кроме того, управление природными условиями жизни общества нельзя сводить лишь к регулированию  потребления ресурсов; в более  широком смысле это означает создание здоровой жизненной среды для  человека, социальные и природные  параметры которой обеспечивали бы максимум возможностей для его  развития.

Сохранение жизни  впервые в человеческой истории  выступает как цель, стоящая перед  людьми, и как задача, которую  они обязаны решать. И вследствие этого людям придется переоценивать  многие устоявшиеся взгляды и  воззрения, перестраивать свои взаимоотношения  не только с природой, но и друг с  другом, пересматривать направления  и способы своей деятельности. Первым, неотложным и минимальным  условием спасения жизни на Земле  является предотвращение ядерного пожара. Существуют и другие, пусть менее  очевидные, но также весьма серьезные  источники угрозы для живого. Все  они так или иначе связаны с деятельностью человека, и устранить их можно лишь в том случае, если они познаны и люди организуют свою деятельность, опираясь на эти знания.

В 20-е годы XX столетия французский ученый Э. Леруа ввел понятие ноосферы (в переводе с греческого - сферы разума).Впоследствии это понятие было углублено Тейяром де Шарденом и В. И. Вернадским, исходившими из того, что человечество, вооруженное научной мыслью, превращается в ведущую силу, которая впредь будет определять эволюцию нашей планеты. Сегодня мы со всей определенностью осознали, что дальнейшее существование как человечества, так и жизни на Земле зависит от того, достанет ли человечеству мудрости, разума для надлежащего устройства своих отношений с природой и с другими людьми. Некогда поэт грезил о том времени, когда "народы, распри позабыв, в единую семью соединятся".Ныне задача сохранения жизни настоятельно требует этого. Будущее человека и человечества, как и будущее живой природы, возможно лишь в форме ноосферы. Для этого, однако, одной научной мысли мало, ее необходимо дополнить волей, желанием и ответственной деятельностью человека.

2. Теория познания (или гносеология, философия познания) - это раздел философии, в котором изучаются природа познания и его возможности, отношение знания к реальности, выявляются условия достоверности и истинности познания.

Теория познания изучает все общее в познавательной деятельности человека безотносительно  к тому, какова сама эта деятельность: повседневная или специализированная, профессиональная, научная или художественная.

Понятие истины является ведущей в философии названия. Все проблемы философии  теории познания касаются либо средств и путей  достижения истины, либо форм ее реализации, структуры познавательных отношений  и т.п.                                                                                    

  Понятие истины  относится к важнейшим  в  общей системе мировоззренческих  проблем. Оно находится в одном  ряду с такими понятиями, как  “справедливость”, “добро”, “смысл  жизни”.

 Проблема истины, как и проблема смены теории, не такая уже тривиальная, как  может показаться с первого  взгляда.

Успешное использование  результатов познания в практической деятельности может быть осуществлено только в том случае, если полученные знания обладают достоверностью, являются истиной. Вопрос об истине, следовательно, один из важнейших в теории познания, верное освещение которого оказывается  возможным лишь с позиций диалектики.

Поскольку наши знания есть адекватное отражение внешнего мира, они должны обладать истинностью. При этом под истиной понимается соответствие наших знаний действительности (Аристотель). Естественно, что заблуждение (как неверное, иллюзорное, а иногда и извращенно-фантастическое отражение  действительности) будет противоположно истине. Впрочем, эти противоположности  могут взаимопревращаться, переходить друг в друга, что свидетельствует о конкретности истины. Например, в обычных условиях вода закипает при температуре 100°. Эта истина превращается в заблуждение, если кипятить воду высоко в горах, т. е. при сравнительно небольшом давлении. Однако понимания истины как соответствия знаний действительности недостаточно, требуется дальнейшая конкретизация и уточнение этого понятия.

Объективность в  истине отрицается, если истина рассматривается  как внутреннее свойство сознания, как бы последнее ни трактовалось. И все же для решения проблемы истины признания в ней объективности  недостаточно, так как сразу встает вопрос, дается субъекту познания истина сразу, целиком, в „последней инстанции" или же по частям, по мере движения от знаний менее глубоких и полных к  знаниям большей глубины и  достоверности. А это вопрос о  соотношении абсолютной и относительной  истины.

Абсолютная истина — это знание в полном объеме, содержание которого полностью соответствует  действительности. Под абсолютной истиной  понимается и так называемая истина факта, знание, которое тоже никогда  не будет поставлено под сомнение („А. С. Пушкин скончался 29 января 1837 г." и т. п.). К „вечным" истинам  относятся и некоторые принципы философии и науки, которые имеют  непреходящий характер, не могут быть опровергнуты дальнейшим ходом развития научного познания. К таковым относится, например положение о первичности  материи и вторичности сознания, философский принцип несотворимости и неуничтожаемости материи и движения, который в естествознании получил свою конкретизацию в виде принципа сохранения, и т. п.

Постижение абсолютной истины в её полном объеме возможно лишь в потенции, требует познавательной деятельности всех поколений, поскольку  речь идет о полном знании всего. Отсюда и необходимость введения понятия  „относительная истина", которая  в некотором роде противоположна абсолютной. Под относительной истиной понимается такое знание, которое при всем своем объективном содержании не обладает завершенностью и является неполным, рано или поздно подвергается дальнейшей конкретизации и уточнению.

Было бы ошибкой  полагать, что относительная истина —это нечто лишь релятивное (от лат. „релятивус"), что в ней нет „зерен" абсолютной истины, компонентов непреходящего. Каждая ступень в развитии науки прибавляет новые „зерна" абсолютной истины. Иными словами, истина сопрягает в себе такие несовместимые, с точки зрения метафизики, свойства, как устойчивость и изменяемость, абсолютность и относительность. Диалектика абсолютности и относительности, устойчивости и изменяемости раскрывает процессуальный характер истины.

Абсолютизация относительности  наших знаний (релятивизм), полное игнорирование  абсолютного в них явилось  важнейшей гносеологической причиной кризиса методологических основ  физики начала XX в.

Не менее опасна и вредна вторая крайность, заключающаяся  в абсолютизации истины, в игнорировании  относительности знаний. Такая догматическая  позиция тоже наносит большой  вред философии и науке, ибо оправдывает  застой, косность и рутину в данной сфере человеческой деятельности. Как  всегда, диалектика предполагает преодоление  крайностей догматизма и релятивизма, рассматривает теории, научные концепции  как единство абсолютного и относительного, а сам процесс познания окружающего  мира как постоянное движение к новым  вершинам научного знания.

Из диалектики абсолютной и относительной истины вытекает принцип конкретности истины, который  требует подходить к фактам, объекту  познания с учетом его реальных условий, конкретной обстановки.

История философии, естествознания и техники свидетельствует  о том, что человечество в сфере  познания действительности постоянно  преодолевает предел имеющегося знания, так что одни взгляды, теории и  концепции сменяются другими, более  глубокими и точными.

Реализация знаний в ходе практической деятельности людей  означает вместе с тем выполнение практикой своей третьей функции  — роли критерия истины. Проблема критерия истины всегда была центральной в  теории познания, ибо выявление такого критерия означает найти способ отделить истину от заблуждения, что имеет  первостепенное значение для познания и практики. Почему же именно практика является критерием истинности наших  знаний?

Субъективистски настроенные философы не в состоянии правильно решить вопрос о критерии истины. Одни из них утверждают, что критерием истины является выгода, полезность и удобство (прагматизм), другие полагаются на общепризнанность (концепция „социально-организованного опыта"), третьи ограничиваются формально-логическим критерием истинности, согласуя новые знания со старыми, приводя их в соответствие с прежними представлениями (теория когеренции), четвертые вообще считают истинность знаний делом условного соглашения (конвенционализм). В любом из этих случаев критерий истины (если он признается) не выводится за пределы разума, так что знание замыкается в самом себе.    

Не выходит за пределы сознания критерий истины и  в случае, когда он ограничивается сферой эмпирического наблюдения, а  опыт рассматривается в качестве одностороннего воздействия объекта  на органы чувств субъекта. Такую позицию  занимали не только метафизически мыслящие материалисты, но и неопозитивисты, считавшие истиной то, что соответствует  данным чувственного восприятия. Однако, во-первых, все большее количество получаемых опосредованно научных  понятий и положений не обладают наглядностью и в силу этого не могут быть подвергнуты проверке с помощью чувственного опыта. Во-вторых, чувственный опыт индивидуального  субъекта недостаточен; обращение же к чувственному опыту массы людей  означает не что иное, как все  ту же пресловутую общепризнанность, мнение большинства. А какие метаморфозы  происходили в истории науки  с мнением большинства, мы уже  знаем: в свое время Н. Коперник был, пожалуй, единственным человеком, который  считал, что не Солнце вращается  вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца; у автора теории относительности  А. Эйнштейна первое время тоже было мало сторонников.

Итак, ни эмпирические наблюдения, которым не свойственна  так необходимая критерию истины всеобщность, ни рационалистическая в  своей основе ставка на ясность аксиом исходных принципов и строгость  логических доказательств не в состоянии дать надежный, объективный критерий истины Таким критерием может быть только материальная деятельность, т. е. практика, понимаемая как общественно-исторический процесс.

Выступающая в качестве критерия истины практика обладает всеми  необходимыми для этого свойствами: обращённой к объекту и выходящей  за пределы сферы знаний деятельностью; всеобщностью, поскольку практика не ограничена деятельностью индивидуального  субъекта познания; необходимой чувственной  конкретностью. Короче говоря, практика предполагает переход от мысли к  действию к материально действительности. При этом успех в достижении поставленных целей свидетельствует об истинности- знаний, исходя из которых эти цели ставились, а неудача — о недостоверности исходных знаний.

Чувственная конкретность практики не означает, что oна должна подтверждать истинность каждого понятия, каждого акта познания. Практическое подтверждение получают лиц отдельные звенья цепи рассуждений того или иного познав тельного цикла; большинство же актов познания осуществляется путем вывода одного знания из другого, предшествующего, процесс доказательства происходит часто логически путем.

Логический критерий всегда сопутствует критерию практики как необходимое условие реализации последнего. И всё же логическое доказательства, выступает, лишь вспомогательным  критерием истины, имея в итоге  практическое происхождение.

Велик удельный вес  формально-логического критерия истины (вернее, точности и непротиворечивости) в сфере математического знания. Но и здесь только в области  фундаментальной, „чистой" математики он выступает непосредственным критерием  истинности математических построений (путем обращения к практике нельзя, например, доказать, что сумма внутренних углов треугольника равна 180°). Что  же касается прикладной математики, то здесь практика является единственным критерием истинности математических моделей.

Относительность практики как критерия истины заключается  и в том, что, будучи всегда исторически  ограниченной, она не в состоянии  до конца, полностью доказать или  опровергнуть все наши знания. Практика способна осуществить это только в процессе своего дальнейшего развития.

„Неопределенность", относительность практики как критерия истины находится в единстве с  ее противоположностью — абсолютностью, определенностью. Критерий практики никогда  не может полностью подтвердить  или опровергнуть какое бы то ни было человеческое представление. Он настолько  неопределенен, чтобы не позволять  знаниям человека превратиться в  абсолют, но в то же время настолько  определёнен, чтобы показать несостоятельность  агностицизма в этом вопросе. Таким  образом, относительность практики как критерия истины соответствует  относительной истине, характеру  знаний, которыми человечество располагает  на данном этапе своего исторического  развития.