Проблема человечности. Критерии определения человека

Пунктирный человек.

Антропологическая сущность человека в ее нередуцируемой полноте  проявляется в жизнедеятельности  человека далеко не всегда и у большинства  людей нечасто. Мы знаем, что человек  есть мера всех вещей, но возможна ли мера человеческого? Если допустить принципиальную возможность такой постановки вопроса, представляется правомерным говорить об антропологическом образе пунктирного человека. Смысл этого образа заключается в том, что человек не проявляет себя как человек на протяжении всей траектории своей жизни. Специфически человеческие особенности, человеческая сущность проявляется не постоянно, а пунктиром, прерывно, остальное же время действует на уровне животного или растительного существования (это не метафоры, а реальные уровни существования человека) или на уровне «социального индивида». Имея возможность функционировать на разных уровнях, человек часто предпочитает не тот, который свойственен человеку в его высших человеческих проявлениях, а более низкие, субчеловеческие уровни. Сущность человека заключена в возможности переключаться с одного уровня на другой, двигаться по траектории, включающей отрезки движения на разных уровнях. У разных людей в разных ситуациях эта траектория может иметь разную конфигурацию, но практически ни у кого не бывает сплошной.

В этих условиях нас постоянно  манит искушение субчеловеческим — ведь субчеловеческие формы существования оказываются менее энергозатратными, более легкими, более привлекательными как путь наименьшего сопротивления; человеческие же проявления – путь наибольшего сопротивления. «Наибольший ужас внушает человеку расширение горизонтов сознания… «Давайте жить в мире и гармонии» — молит маленький человек. Но по закону вселенной мир и гармонию можно завоевать лишь в борьбе с самим собой. Такой мир и такую гармонию маленький человек оплачивать не желает; он хочет получить их готовыми, как костюм с пошивочной фабрики». Поэтому не все стремятся во всем быть людьми, платя за это соответствующую цену. Станислав Ежи Лец говорил: у человека нет выбора, он должен быть человеком. Хотя, как показывает история XX века, у человека есть выбор, и достаточно часто этот выбор делается не в пользу того, чтобы быть человеком. Есть очень интересные соображения, высказываемые людьми, которые имели длительный опыт пребывания в лагерях: единственный способ сохранить себя как личность — поддерживать навыки вроде бы ситуативно бесполезных действий, выходящих за рамки биологической и социальной необходимости, таких как чистить зубы, бриться, причесываться и т.д. Если человек это делает, он собирает себя и сохраняет себя, а если забрасывает, то быстро распадается.

Персонологическая природа человека заключается как раз в свободе ставить себе цели независимо от биологической и социальной необходимости. Однажды ко мне пришел ко мне студент с юридического факультета, чтобы проконсультироваться: он писал дипломную работу о моральном ущербе и задался вопросом, какое базовое право нарушается в ситуациях, квалифицируемых как моральный ущерб. Долго обсуждая с ним эту ситуацию, мы пришли к выводу о наличии одного фундаментального права человека, которое настолько самоочевидно, что его никогда не закрепляли в юридических документах. Это право человека ставить себе цель и преследовать ее, если это не нарушает права других людей, то есть право на целеполагание, на выбор. И это позволяет отнести к преступлениям против человечности не только убийства и пытки, не только насилие, рабство, эксплуатацию, но и сужение выбора, сужение сознания, навязывание целей, смыслов и ценностей — все они нарушают именно это фундаментальное право, являющееся непременным атрибутом человека в самом узком, персонологическом смысле слова.

Таким образом чтобы быть человеком, необходимо, но еще не достаточно родиться homo sapiens’ом – это позволяет стать человеком лишь в биологическом, широком смысле слова. Приобретая человеческий опыт и формируясь под воздействием окружающей нас социокультурной реальности, мы обретаем человечность социальную; чтобы полностью стать человеком и в персонологическом смысле, нужна работа над собой, строительство, собирание себя. Необходимо вкладывать себя в это. «Мы никогда не является людьми абстрактно, а являемся людьми так, как умеем быть людьми» [2].

Человек перед  эволюционным вызовом.

Из сказанного выше следует, что если любое живое существо к моменту зачатия уже полностью  определено во всех своих специфических  видовых свойствах, человек составляет исключение. Это не просто вопрос созревания. Можно утверждать, что к моменту своего рождения человек еще не произошел как человек — не только не созрел биологически, хотя его уже можно определить как Homo Sapiens, но прежде всего не приобрел социальные и персонологические свойства человека. Его задача — продолжить только начавшийся процесс его индивидуальной эволюции — не решена не только к моменту рождения, но и к моменту совершеннолетия. Происходить — это основная задача, основной вызов и основное занятие нашей жизни.

Поэтому дезориентирующим представляется крайне популярное сегодня понятие  «личностный рост», содержащее в  себе некоторый соблазн, что что-то будет расти само. И этот соблазн  сделал эту идею привлекательной  для громадного числа людей, многие из которых недооценивают тот  момент, что само ничего расти не будет, что личностное развитие –  это нелегкий труд. А. Маслоу писал, что к нему приходит очень много людей, которые хотели бы вместе с ним работать над вопросами самоактуализации. Эти люди часто вызывали довольно странное впечатление, и он выработал довольно простой подход к ним: дать такому человеку задание сделать некое дело, достаточно трудное, скучное и неувлекательное, но при этом довольно полезное, осмысленное и нужное. Этот тест отсеивает 19 из 20 человек. Маслоу констатирует, что этот тест является самым надежным индикатором того, стоит ли иметь дело с этим человеком или нет. «Чтобы выяснить, является ли яблоней дерево, которое находится перед вами, нужно посмотреть, дает ли оно яблоки».

Становление человека —  это самостановление, активный процесс, связанный не столько с вызреванием чего-то заложенного, сколько с работой. Не столько с работой над собой, сколько с работой над чем-то в мире, что имеет смысл. Нет такого эскалатора, на который можно было бы встать, и он будет сам возносить вас к вершинам личностного развития. Нет состояний, в которых можно было бы расслабиться, и дальше развитие пойдет само: «Солдат спит, а служба идет». Экзистенциалист говорит: «Лифт не работает – поднимайтесь пешком». Нет условий, которые автоматически порождали бы человеческое в нас. Как некая необходимая предпосылка, чтобы быть человеком, и чтобы развиваться, необходимо то, что можно было бы обозначить понятием «экзистенциальный тонус». Это понятие соответствует понятию усилия, о котором говорил М.К Мамардашвили [2], уделявший очень большое внимание таким феноменам человеческой жизни, которые не имеют причинного объяснения и автоматически порождающих их механизмов. Нет причин, порождающих эти феномены, кроме того усилия, которое мы держим сами. Есть причины, порождающие зло, но нет причин, порождающих добро. Только наше личное усилие порождает добро. Как только мы это усилие ослабляем, добро перестает существовать. Свободу, мысль Мамардашвили также относил к тем феноменам, которые порождаются только человеческим, личностным усилием.

В этом и заключается основная человеческая трудность, проблема, вызов, который бросает нам наша жизнь: быть человеком — значит не расслабляться. Личностное развитие и трансценденция – это путь наибольшего сопротивления, тернистый и тяжелый путь. Быть человеком, происходить — это труд, затрата усилий. Впрочем, выбор есть, подниматься не обязательно, можно оставаться там, где вы есть. В нашем мире немало возможностей прекрасно выживать и адаптироваться без них. В каком-то смысле, развиваться или нет, эволюционировать к человеку или прилечь рядом с обезьяной — это вопрос вкуса. Можно жизнь каждого человека оценить под углом зрения того, насколько он преследует в своей жизни эту цель. А.Маслоу [5] говорил про усеченную, урезанную человечность, имея в виду людей, которые далеко не полностью проявляют свой человеческий потенциал.

Шкала человечности.

Одна из ключевых проблем  современного гуманитарного знания — проблема несовпадения, а зачастую резкого противоречия между сутью  человека, всесторонне рассмотренной  философской антропологией, и ее явлением в эмпирических людях. Эта  проблема, находящаяся на стыке философской  антропологии и психологии личности, стала очевидной к концу ХХ века, когда человек разумный запятнал свое имя и идеалы гуманизма сильно увяли на фоне разгула бесчеловечности.

Люди равноправны, но не равны  – не только потому, что начинают с неодинаковых стартовых позиций (что наименее существенно) и вкладывают неодинаковые усилия, но и потому что  они бегут по разным дорожкам в  разном направлении. Каждый имеет шанс достичь того, что ему интересно, во что он вкладывает свои ресурсы, свое время, свои деньги, свое здоровье. Хотя между желанием и результатом  есть немалый зазор, и далеко не всегда удается достичь желаемого, получить то, к чему не стремишься, намного труднее.

Потребности человека сложны и включают качественные различия. Пытаясь разрешить эту проблему, А. Маслоу предлагал так построить систему поощрения, чтобы удовлетворять именно те потребности, которые разные люди стремятся удовлетворить — каждому по потребности. В конечном счете, каждый добивается того, к чему он больше всего стремиться. Те, кто стремится больше всего к деньгам, часто этого добиваются, хотя расплачиваются за это нередко дорогой ценой. Те, кто стремится к познания и самопознанию, добиваются познания и самопознания. Каждый из нас определяет сам себя на шкале человечности через то, что ему нужно, через то, к чему он стремится.

Здесь мы сталкиваемся с  проблемой равенства и неравенства, элиты и массы. Маслоу критикуют за то, что он своей теорией расставляет людей по ранжиру: одни люди более совершенны и полноценны, другие менее. Эта проблема, действительно, относится к числу неразрешимых конфликтов современного мира. С одной стороны, уважение человеческого в человеке подразумевает, что мы ко всем людям должны относиться одинаково – видеть в них те же потенциальные возможности. И эта философская, антропологическая и психологическая реальность вытекает из всего опыта человечества. Но тот же опыт свидетельствует, что разные люди хотят разного. Их эмпирическое неравенство связано с тем, как неравно мы себя определяем через наши потребности, через наши интересы. Разумно уважать то, как сам человек себя определяет и не требовать от него больше, чем ему самому нужно. Это не исключает возможности для него изменить свою позицию и определить себя как-то иначе, ведь ни одно из определений не может быть окончательным. Человек всегда может стать иным, он не обязан оставаться таким, какой он есть — это еще одно из проявлений присущей человеку трансценденции.

К сожалению, распределение  людей на шкале человечности в  соответствием с их собственными притязаниями весьма далеко от нормального  — нормального как в статистическом смысле, так и в смысле нормы  полноценного здорового функционирования. Даже если скорректировать на порядок оценку, данную Маслоу полвека назад — здоровые самоактуализирующиеся люди составляют около 1% популяции, — предстает неутешительная картина аномального распределения людей на шкале человечности. Сохранить оптимизм на фоне этого аномального распределения позволяет следующее обстоятельство: хотя самоактуализирующиеся, духовные, творческие люди, которым «больше всех надо», составляют и будут составлять в обозримом будущем незначительное меньшинство населения, история показывает, что все существенные дела и изменения в мире осуществляются как раз незначительным меньшинством.

Контуры дифференциальной антропологии.

Представленная в предыдущем разделе чисто описательная картина  различий индивидуальной меры усвоения и развития человеческого потенциала является, разумеется, чересчур упрощенной. Вариативность людей проявляется  не просто в выраженности тех или  иных потребностей и других индивидуальных особенностей, а в качественной разнородности  форм саморегуляции, самоорганизации и отношений с миром у разных людей. Иногда при взгляде вокруг складывается впечатление принадлежности людей, внешне довольно похожих друг на друга, к разным биологическим видам. Качественная разнородность людей имеет под собой объективную основу. Однако она определяется не априорным разделением людей по «кастам», а мерой их индивидуального продвижения по пути очеловечивания, их индивидуальной онтогенетической эволюции, являющейся следствием их личного выбора и усилия. 
На уровне психологического анализа дифференциальная антропология находит опору в мультирегуляторной модели личности. В ее основе лежит главный вопрос психологии — почему люди делают именно то, что они делают. Можно дать, по крайней мере, семь разных ответов на этот вопрос, и в соответствии с ними можно говорить о семи разных логиках поведения. Каждая из этих логик поведения опирается на какую-то одну систему регуляции нашей деятельности. Первая — логика удовлетворения потребностей: люди делают что-то, чтобы удовлетворить свои потребности. Вторая — логика реагирования на стимул: люди делают что-то, потому что что-то их спровоцировало, заставило. Третья логика: люди делают так, потому что они всегда так делали – логика воспроизведения выработанных стереотипов. Четвертая логика – «потому что все так делают» — соответствие социальным требованиям, социальным нормативам, социальным ожиданиям. Пятая логика – «потому что для меня это важно» — логика смысла, логика жизненных отношений: «я делаю что-то, потому что для меня из этого вытекают какие-то важные следствия для моих отношений с миром». Шестая логика – логика возможностей: «почему бы и нет?». Седьмая логика: «потому что так устроен мир» — логика познанной необходимости.

Индивида характеризует  свойственный ему уровень регуляции, то, как человек строит свои отношения  с миром. В поведении реального  человека эти все логики переплетены; можно определить удельный вес в  нашем поведении каждого из этих компонентов. При этом первые три  уровня общие у человека с животными, четвертый уровень специфичен для  человека, но характеризует не личность, а «социального индивида». Пятый  уровень характеризует и конституирует  личность. Шестой уровень – уровень  творческой личности, не у всех людей  он присутствует. В еще большей  степени это относится к седьмому уровню, по отношению к которому можно применить расхожее обозначение «просветленная личность». Мультирегуляторная модель позволяет описать онтогенетическую эволюцию человека как эволюцию форм и механизмов саморегуляции.