Жизнь и философия Сократа

Этот  вывод Сократа является безупречным, если принять первоначальную посылку, согласно которой человек всегда стремится к удовольствиям, пользе, счастью. Человек выбирает для себя лучшее. Такова его природа. И если, тем не менее, он ведет себя плохо, порочно, то тому может быть только одно объяснение — он ошибается. Согласно одному из сократовских парадоксов, если бы было возможно намеренное (сознательное) зло, оно было бы лучше ненамеренного зла. Человек, совершающий зло, ясно понимая, что он совершает зло, знает его отличие от добра. У него есть знание добра, и это в принципе делает его способным к добру. Если же человек совершает зло ненамеренно, не ведая о том, что он делает, то он вообще не знает, что такое добро. Такой человек наглухо закрыт для добрых дел. Сказать, что человек знает добродетель, но не следует ей, — значит сказать бессмыслицу. Это значит допустить, будто человек действует не как человек, вопреки своей пользе.

Между мудростью и благоразумием Сократ не находил различия: он признавал  человека вместе и умным, и благоразумным, если человек, понимая, в чем состоит прекрасное и хорошее, руководится этим в своих поступках и, наоборот, зная, в чем состоит нравственно безобразное, избегает его.

Постоянная  мысль Сократа – об абсолютной ценности добра и знания, которые не могут быть отделены друг от друга: невозможно поступать мужественно или благочестиво, не зная, что такое мужество или благочестие. Поступок только тогда имеет моральный смысл, когда человек совершает его осознанно и по внутреннему убеждению. Если же он ведет себя хорошо только потому, что, например, «все так делают» – то, если«все» станут вести себя плохо – не будет причин быть добродетельным. Норма нравственности должна быть автономной, и нельзя в вопросах истины и добра полагаться на мнение большинства. Прежде всего, с недоверием к мнению большинства связаны критические замечания Сократа об афинской демократии и принятой практике решения государственных вопросов большинством голосов; эти критические настроения были в полной мере учтены при судебном разбирательстве, закончившемся для Сократа казнью.

«Я по крайней мере думаю: никто из мудрых людей не считает, что какой-нибудь человек может охотно заблуждаться или охотно творить постыдные  и злые дела; они хорошо знают, что  все, делающие постыдное и злое, делают это невольно» - говорил Сократ. [3; с.215]

Обходя  некоторые различия, Сократ показывает, что никто не желает себе зла, и  никто намеренно не стремится  к злу, поскольку такое желание  или стремление есть верное средство стать несчастным. Стать же несчастным никто не хочет. Поэтому надо предположить, что «те, кто не знает, что такое  зло, стремятся не к нему, а к  тому, что кажется им благом». Проще  говоря, каждый человек, субъективно  стремясь к добру (благу), может принять  за добро то, что объективно является злом.

Сократу задали вопрос: «Что лучше: вершить  несправедливость или терпеть ее? ». «Я не хотел бы ни того ни другого. Но если бы оказалось неизбежным, либо творить несправедливость, либо переносить ее, — отвечал Сократ, — я предпочел  бы переносить»[4; с.185].

Сократ  считает, что причиняющий несправедливость более несчастен, чем терпящий ее. Доказывается же это положение приравниванием несправедливости к безобразному (постыдному) деянию и показом того, что с  объективной точки зрения из двух безобразных вещей — чинить несправедливость или терпеть ее — более безобразным (и большим злом)является первая из них.

Дальнейшее  обсуждение вопроса приводит собеседника  к выводу о том, что«никто не чинит  несправедливости по доброй воле, но всякий поступающий несправедливо несправедлив поневоле». В связи с этим Сократ развивает мысль о том, что  одного желания избегать несправедливости недостаточно, нужны, кроме того, «какая-то сила и искусство», обучение и практика, воспитание души и тела в арете. В конце диалога Сократ вновь подтверждает, что «чинить несправедливость опаснее, чем терпеть, и что не казаться хорошим должно человеку, но быть хорошим и в частных делах, и в общественных, и это главная в жизни забота». 
 
 
 
 
 

4. Религиозные взгляды и понятие  о загробной жизни

Основной  задачей философии Сократ признавал  обоснование религиозно нравственного  мировоззрения.

О боге он говорил: «Что он есть, я не знаю; я знаю, чем он не является»[9; с.260]. Материю он определял как субстанцию, возникающую и уничтожающуюся; идеи как неразложимую субстанцию, мысли  Бога. Материалисты, изучая природу, пришли к отрицанию божественного разума в мире, софисты подвергли сомнению и осмеяли все прежние взгляды, необходимо поэтому, согласно Сократу, обратиться к познанию самого себя, человеческого духа и в нем найти основу религии и морали.

Таким образом, основной философский вопрос Сократ решает как идеалист: первичным для него является дух, сознание, природа же – это нечто вторичное и даже несущественное, не стоящее внимания философа. Сомнение служило Сократу предпосылкой для обращения к собственному Я, к субъективному духу, для которого дальнейший путь вел к объективному духу к божественному разуму. Высшим проявлением божественной заботы о людях является разумность человека. Они, – говорил Сократ о богах, вложили в нас разум, посредством которого мы судим о предметах ощущения и, передав их памяти, узнаем, что и как полезно, и вообще придумываем средства наслаждаться полезным и избегать вредного. Они дали нам способность передачи, посредством которой, именно – посредством слова, мы наделяем друг друга всем хорошим, составляем общества, издаем законы и пользуемся государственной жизнью – воспоминания Ксенофонта о Сократе[13; с.217].

Человек, по Сократу, был бы вообще лишен разума и знания, если бы в нем, наряду со смертным телом, не было бы бессмертной души. Именно благодаря божественной душе человек приобщается к божественному знанию: подобное познается подобным.

В земной жизни человек непосредственно  не видит образ божий, но ему достаточно и того, что он видит дела богов. Бог, замечает Сократ,видим в своих  великих деяниях, но как он всем этим правит, это вне известности. Невидимо и божественное начало в человеке, его разумная душа, хотя именно она  правит телом и действиями человека. Сократ полагал, что душа царствует в нас, но её мы не видим. Вдумываясь во все это, человек не должен презрительно относиться к невидимому; напротив того, должен познавать его действия в явлениях и чтить божественную силу. Причем чтить богов следует так, как это сложилось в данном обществе, принято в соответствующем полисе. Тут Сократ придерживался позиции дельфийского оракула, который на вопрос Как угождать богам? ответил: По городским уставам, т. е. соответственно сложившимся полисным обыкновениям и порядкам. Повсюду же было принято угождать богам по силам, в меру возможностей каждого.

Сомневаясь  в тех или иных частностях и  деталях предания о загробном  наказании и воздаянии, Сократ вместе с тем твердо верил в истинность смысла и сути этого мифа в целом. Отсутствие бессмертия души, замечает Сократ, было бы счастливой находкой для  дурных людей: со смертью души они  легко избавлялись бы от присущей им порочности. Но душа бессмертна, и, следовательно, неизбежна ответственность человека за свои дела. Будучи бессмертной, душа, по версии Сократа, вместе с тем подвержена как совершенствованию, так и порче – в зависимости от земного образа жизни тех, кому она достается в своих вечных переселениях из этого мира в загробный (Аид) и возвращениях назад. Когда человек умрет, поясняет Сократ, – его гений, который достался ему на долю еще при жизни, уводит умершего в особое место, где все, пройдя суд, должны собраться, чтобы отправиться в Аид с тем вожатым, какому поручено доставить их отсюда туда. Встретивши там участь, какую и должно, и пробывши срок, какой должны они пробыть, они возвращаются сюда под водительством другого вожатого, и так повторяется вновь и вновь через долгие промежутки времени. [3;154]

На суде в Аиде души присуждаются к различным  тяжким наказаниям

соответственно  их земным провинностям, а за добрые дела получают воздаяния по заслугам. Цель загробного наказания состоит  в исправлении и очищении души, с тем, чтобы она могла снова  вернуться в земной мир. Если же справедливые судьи Аида – мифологические цари и герои (Минос, Радамант, Эак, Триптолем) – найдут, что те или иные души, отягощенные содеянным ими в земной жизни, окончательно испорчены и неисправимы, например, души святотатцев, злостных убийц многих людей и т. п., то такие души навечно низвергаются в мрачный Тартар – место, схожее с христианским адом. Души людей, совершивших тяжкие, но все же искупимые преступления (например, души раскаявшихся еще при жизни убийц и т. д.),ввергаются в Тартар лишь на время, до тех пор, пока не вымолят себе прощения у своих жертв.

Космос, по Сократу, служит местом обитания богов. Сюда-то, судя по его рассказу, и направляются души философов. Воздаяние им состоит, следовательно, в том, что их души высвобождаются из вечного круговорота и переселения душ, избавляясь окончательно от необходимости новых телесных перевоплощений и связанных с этим мук. Только для истинного философа, к числу которых Сократ, конечно, относил и себя, смерть означает конец мукам и начало вечной блаженной жизни. Это и есть, по Сократу, достижение доступного смертному человеку бессмертия. Души же прочих людей будут мучаться до тех пор, пока не станут чище, совершеннее, умереннее, разумнее. Главным на этом пути избавления от мук является забота о душе: пренебрежение телесными удовольствиями, которые, скорее, приносят вред, чем пользу, и украшение души подлинными добродетелями и плодами познания - истиной, справедливостью, свободой, мужеством, воздержанностью.

Сократовский  путь демонстрации мудрости бога сопровождался  разоблачением суетной и ложной мудрости представителей всех основных слоев афинского демократического полиса, а внутренний голос личного  бога – демона заглушал общеобязательные веления полиса своим членам. Поскольку  же религия в Афинах была важнейшим  государственным делом, нововведения Сократа в вопросе о богах  воспринимались тогдашними афинянами  как одновременно и антиполисная акция, как отступление от полисных нравов, обычаев и законов, нарушение полисного правопорядка.

У ряда отцов церкви встречается высокая  оценка Сократа как одного из знаменитых предшественников христианства, боровшегося  против ложных верований и своей  концепцией самопознания и незнания (я знаю, что ничего не знаю) подготавливавшего  дорогу истинной вере. Отмечается близость к христианской философии сократовской мудрости и сократовской тяги к вечной божественной истине. Сократ видел, что  человек может приобщиться к  божественному, лишь очистив свое духовное начало от земной чувственности. 
 
 
 
 
 

5. Смерть  Сократа

Сократ  знаменит не только тем, как жил, но и как принял свою смерть. Обстоятельства казни вкупе с её процессом, были подробно описаны Платоном в его диалоге, целиком посвящённом последнему дню Сократа. Сократ был приговорен к смертной казни по официальному обвинению за введение новых божеств и за развращение молодежи в новом духе, то есть за то, что мы сейчас называем инакомыслием. В процессе над философом приняло участие около 600 судей. За смертную казнь проголосовали 300 человек, против 250. Сократ должен был выпить государственный яд - цикуту (Conium maculatum, болиголов пятнистый). По некоторым причинам казнь Сократа была отложена на 30дней. Друзья уговаривали философа бежать, но он отказался. Как повествует ученик и друг Сократа Платон, последний день философа прошел в просветленных беседах о бессмертии души. Собственно говоря, весь месяц со дня вынесения приговора до дня казни был для Сократа сплошным монологом в диалогах о сущности смерти. Зачин был дан на суде, когда после вынесения приговора Сократ сказал: . Похоже, в самом деле, что все произошло к моему благу, и быть этого не может, чтобы мы правильно понимали дело, полагая, что смерть есть зло.

Умереть, говоря по правде, значит одно из двух: или перестать быть чем бы то ни было, так что умерший не испытывает никакого ощущения от чего бы то ни было, или же это есть для души какой-то переход, переселение ее отсюда в  другое место. И если бы это было отсутствием всякого ощущения, все равно, что сон, когда спят так, что даже ничего не видят во сне, то смерть была бы удивительным приобретением, потому что таким-то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи. [11; с.160]

Накануне  казни-самоубийства Сократ признался  своим друзьям в том, что он полон радостной надежды,- ведь умерших, как гласят старинные предания, ждет некое будущее. Сократ твердо надеялся, что за свою справедливую жизнь он после смерти попадет в общество мудрых богов и знаменитых людей. Смерть и то, что за ней последует, представляют собой награду за муки жизни. Как надлежащая подготовка к смерти, жизнь - трудное и мучительное дело.

Те, кто  подлинно предан философии,- говорил  Сократ,- заняты, по сути вещей, только одним - умиранием и смертью. Люди, как правило, это не замечают, но если это все же так, было бы, разумеется, нелепо всю жизнь стремиться к  одной цели, а потом, когда она  оказывается рядом, негодовать на то, в чем так долго и с таким рвением упражнялся. [11;163]

Рассуждая в духе пифагорейского учения, Сократ считал, что он заслужил свою смерть, поскольку боги, без воли которых  ничего не происходит, допустили его осуждение. Все это бросает дополнительный свет на непримиримую позицию Сократа, на его постоянную готовность ценой жизни отстоять справедливость, как он ее понимал. Подлинный философ должен провести земную жизнь не как попало, а в напряженной заботе о дарованной ему бессмертной душе.

Сократовская  версия жизни в ожидании смерти была не безразличием к жизни, но, скорее, сознательной установкой на ее достойное  проведение и завершение. Ясно поэтому, как трудно приходилось его противникам, которые, столкнувшись с ним, видели, что обычные аргументы силы и приемы устрашения не действуют на их оппонента. Его готовность к смерти, придававшая невиданную прочность и стойкость его позиции, не могла не сбить с толку всех тех, с кем он сталкивался в опасных стычках по поводу полисных (городских, в смысле: государственных) и божественных дел. И смертный приговор, так логично завершивший жизненный путь Сократа, был в значительной мере желанным и спровоцированным им самим исходом. Смерть Сократа придала его словам и делам, всему, что с ним связано, ту монолитную гармоничную целостность, которая уже не подвержена коррозии времени.