Объективные и субъективные трудности развития малого бизнеса в России

    Однако, как и ранее, в советские годы, прекрасные слова и лозунги власть предержащих на практике оказались  не более чем красивой идеологической ширмой совсем для других дел. Выяснилось, правда, это несколько позже.

    Тогда же надежды на лучшее в сочетании  со снятием административно-уголовных  запретов на элементарные виды предпринимательской  деятельности способствовали бурному  росту числа малых предприятий  по всей стране: 1992 г. был годом самых  высоких с середины 80-х гг. и  по сей день темпов роста числа  малых предприятий (в 2,1 раза) и численности  занятых на них.

    В определенном смысле этот факт феноменален, поскольку осуществленная тогда  либерализация цен и введение налогового прессинга значительно  подорвали финансовую базу основной массы малых предприятий. Бурная инфляция привела, с одной стороны, к обесценению сбережений населения, а с другой — к резкому увеличению процентных ставок банковского кредита. Это вызвало настоящий паралич  инвестиционной деятельности, продолжающийся по настоящее время.

    Статистические  данные показывают, что абсолютным лидером увеличения числа малых  предприятий стала в то время  сфера науки и научного обслуживания — здесь число малых предприятий  возросло в 3,4 раза. Количество малых  предприятий в сфере сельского  хозяйства увеличилось в 3,1 раза. Затем следуют материально-техническое  снабжение и общая коммерческая деятельность по обеспечению функционирования рынка (в 2,9 раза). Близок к этим данным и рост числа малых предприятий  в сфере народного образования (в 2,8 раза).

    Можно констатировать, что в условиях провозглашения начала рыночных реформ российское малое предпринимательство продемонстрировало свои позитивные возможности. Его важнейшими функциями стали социальное демпфирование, обеспечение выживания значительных слоев населения в условиях острого кризиса через «самозанятость», предоставление возможности получения дополнительных (помимо основной, часто лишь формальной занятости) средств к существованию. В основном речь шла не о производстве, а о торговле и посредничестве, на которые приходилось более 50% малых предприятий.

    Бурное  развитие торгово-посреднической деятельности стало ответной реакцией на подрыв первоначальной финансовой базы малое предпринимательство. Либерализация внешней торговли еще в последние годы существования СССР и снятие запретов на частную торговлю внутри страны создали благоприятные условия для любых торговых операций. Падение потребительского платежеспособного спроса в те годы торговое малое предпринимательство активно компенсировало импортом товаров, хотя и не очень высокого качества (подобных продукции китайского производства), но зато абсолютно нового ассортимента, недоступного российским потребителям при советской власти.

    Следует вспомнить и о повсеместном появлении  вещевых и продуктовых рынков наподобие «блошиных». На пустырях, привокзальных площадях, рядом с  крупными универмагами ежедневно появлялись десятки новых лотков с всевозможным недорогим товаром. Если в начале 1992 г. на прилавках лежало немало товаров, произведенных российскими кооперативами (столь многообещающими в «перестроечные»  годы), то уже к его концу это  был в основном импорт. Рублевая гиперинфляция, а также сверхвысокое налогообложение в сочетании  с заниженным официальным курсом доллара к рублю поставили  на колени всю российскую промышленность. Подавляющая часть продукции  российских предприятий стала совершенно неконкурентоспособной по отношению  к импорту. Крупные и средние  предприятия останавливались одно за другим. Сотни тысяч людей оказывались  без средств к существованию, и в этих условиях мелкая торговля на ярмарках и рынках, а также  посредничество оказывались вполне приемлемым выходом для них.

    Характерен  пример создания Петровско-Разумовского рынка в Москве. Его организовала группа докторов и кандидатов наук из нескольких развалившихся НИИ  военно-промышленного комплекса. Довольно быстро стихийный рынок обрел  вполне цивилизованные формы. Была упорядочена  торговля, появились новые красивые павильоны.

    Торговля  и посредничество давали их участникам доход, в те годы просто несопоставимый с доходами от других некриминальных видов деятельности и, тем более, с мизерными зарплатами работников бюджетной сферы.¹

    Все более широкое распространение  получал так называемый «челночный»  бизнес. Десятки тысяч людей выезжали за товарами за рубеж. Функционировали  каналы транспортировки самих «челноков» за границу и закупаемых ими товаров  обратно в страну. В Турции, Китае  возникли целые крупные поселения, жители которых стали специализироваться на мелкооптовом снабжении российских «челноков» местной продукцией. Быстрая  оборачиваемость мелких торговых капиталов  превращала их в капиталы средних  размеров. Более того, мелкая торговля быстро реагировала на нарастающую  социально-экономическую дифференциацию российского общества, группируясь  в нишах обслуживания, как массовых потребителей, так и потребителей с высоким уровнем доходов. Достаточно быстро рядом с мелкими торговыми палатками стали возникать элитные магазины, владельцы и работники которых нередко начинали с «челночной» деятельности.

    К позитивной роли торговой и посреднической деятельности малых предприятий  следует отнести их участие в  создании новых хозяйственных связей. Инициированная либерализацией цен  и рядом других факторов («торможение» ВПК, утрата рынков стран Восточной  Европы и пр.) полная закупорка ранее  сложившихся каналов взаимосвязей между производителями, поставщиками и торговлей открыла очень  широкое поле деятельности для малых  фирм по снабжению и сбыту продукции. Малый бизнес смог сыграть роль катализатора первых шагов движения к новой  системе внутрикооперационных связей в российской экономике. Кроме того, он выполнял роль демпфера, спасающего многие предприятия от немедленного краха из-за разрыва прежних, хотя и неэффективных, но все, же работавших хозяйственных связей.

    Рывок малого предпринимательства в сторону торгового и посреднического дела стал также закономерной реакцией на введенный правительством налоговый прессинг. В бывшем СССР не было и не могло быть налоговой системы, адекватной рыночным условиям, поэтому ужесточение налоговой ответственности должно было вызвать у предпринимателей ту или иную реакцию. Но дело в том, что их реакцию усилил явный экстремизм правительственной налоговой политики, направленной на изъятие до 70-90% доходов предприятий. При этом правительство и не рассчитывало на то, что кто-либо будет сразу же платить налоги в полном объеме. Предпринимателей тем самым подталкивали к тому, чтобы они искали и находили способы сокрытия доходов от налогообложения. Именно торговля и посредничество, ориентированные на работу с наиболее трудно контролируемыми наличными средствами, и открывали большие возможности для неуплаты налогов.

    В 1992 г. произошло существенное сокращение доли малых предприятий в промышленности и строительстве. Но относительное  сокращение производственного сектора  в российском малом предпринимательстве не может оцениваться только как отрицательное явление. Дело в том, что прекратилась деятельность полукриминальных малых предприятий, созданных ранее при советских государственных предприятиях лишь для того, чтобы получать исходное сырье и материалы по низким государственным ценам, а продавать продукцию по свободным высоким ценам. Либерализация цен сделала существование таких малых «производственных» предприятий бессмысленным.

    В целом в 1992г. малое предпринимательство  было составным элементом массового  процесса «учредительства». Через него несколько веков назад прошли все ныне высокоразвитые рыночные страны. Через него уже проходила царская  Россия.

    В начале 90-х гг. нынешнего века биржи, банки, страховые фирмы, крупные  частные и полугосударственные  акционерные предприятия возникали  по всей России в огромных количествах. Люди впервые в жизни обрели свободу  самостоятельной предпринимательской  деятельности, получили право от своего имени ставить подпись и печать на финансовых документах, что ранее  было абсолютной монополией государственных  чиновников. Во многом новое российское «учредительство» объяснялось не экономическими причинами, а законами социальной психологии в их приложении к очевидной для  России ситуации кардинального общественного  перелома.

    Иллюстрацией  к вышесказанному может служить  массовое появление эфемерных фермерских хозяйств в суровых климатических  зонах и на бедных почвах, где  таких хозяйств с точки зрения экономической целесообразности в  принципе не может быть, даже в самой  развитой рыночной стране. Многие новые, тем более малые, предприятия  создавались не в силу экономической  целесообразности, а лишь в надежде  их организаторов на некую абстрактную  «лучшую жизнь», без какой-либо программы  долгосрочного развития. В определенном смысле психологические ожидания скорого  процветания доминировали над трезвым  экономическим расчетом и даже здравым  смыслом.

    В 1993г. продолжался процесс бурного  «учредительства», выразившийся в увеличении количества малых предприятий примерно на 2/3. ²Причем, в абсолютном выражении прирост малых предприятий превысил данные за предыдущий год. Примерно на миллион человек возросло число полностью занятых в малом предпринимательстве, достигнув рекордной величины в 8,63 млн. человек. В отраслевой структуре еще немного возросла доля торгово-посреднической деятельности и столь же немного уменьшилась доля сферы производства.

    В статистических данных тех лет обращают на себя внимание значительные отличия  отраслевой структуры количества малых  предприятий от структуры числа  занятых на них. В рамках последней  абсолютным лидером оказывалось  строительство; ненамного отставала  от него промышленность; на торговлю и  общественное питание, а также общекоммерческую деятельность приходилось менее 30% среднесписочного состава российских малых предприятий. Но этот, казалось бы, странный факт легко объясняется. Все эти различия и статистические противоречия проистекали из повсеместного  уклонения малых предприятий  от учета результатов своей деятельности и, конечно, от контроля за своими доходами, включая заработную плату. Конечно, в сфере торговли и посредничества делать это намного проще, чем  в производственной сфере. Использование  рабочей силы без какого-либо документального  оформления носило тогда массовый характер. Как уже говорилось, скрывать доходы от налогообложения там было также  проще.

    Кроме того, само правительство, как отмечалось выше, сверхжестким налогообложением толкало предприятия на нарушение  налогового законодательства. Складывалась ситуация, при которой почти любого представителя малого предпринимательства можно было привлечь к ответственности за нарушение тех или иных законов или нормативных актов. Правда, такого рода привлечение к ответственности было крайне редким вследствие слабости самих государственных контролирующих структур, включая налоговые органы. Иначе говоря, было что-то вроде всеобщей «езды на красный свет» без каких-либо последствий. Причем, торгово-посредническим предприятиям осуществлять такую «езду» было легче, чем производственным, что ставило последних в заведомо невыгодное положение.

    Это положение, в целом характерное  для исторических периодов первоначального  накопления капитала во всем мире, базировалось на сверхвысокой российской норме прибыли. Не вдаваясь в анализ общих источников сверхприбылей (отметим, что они  не имели никакого отношения к  эффективной хозяйственной деятельности), можно лишь констатировать, что финансовые структуры тогда легко давали фантастический для современных развитых рыночных хозяйств доход в 60 и более процентов годовых в валюте, а торговля приносила невиданный доход в 300-400% годовых. Такая норма прибыли создавала иллюзию всеобщего благоденствия. Реальная конкуренция (борьба) шла в основном между криминальными группами за право контроля над сферами влияния (ограбления малых предприятий) и за регулярный передел этих сфер.

    Для торгово-посреднического малого бизнеса  это были «условно-благодатные» времена. ³Он не очень нуждался в особой государственной поддержке. Основная проблема для таких предприятий в тот период заключалась в нарастании давления со стороны криминала.

    Сказанное подтверждалось, в частности, выступлениями  представителей малого предпринимательства на Первом Международном конгрессе малых и средних предприятий России, в работе которого приняли участие представители российского правительства. Огромный поток чисто экономических жалоб и упреков, обрушившийся на членов правительства, шел от представителей производственных, но не торгово-посреднических малых предприятий. Общие упреки от тех и других сводились к отсутствию дееспособной банковско-финансовой системы и давлению криминалитета. Очевидно, что эти упреки не потеряли своей актуальности и по сей день.

    Как показывает мировой исторический опыт, период «учредительства» всегда ограничен  во времени. В новой России он оказался сверхкоротким.