Большая сделка с «Большой Землей»

      Поляризация русского общества в последние годы уходящего века, тяжелые последствия  реформ, развал Советского Союза –  все это привело к росту  недовольства, к усилению в стране националистических и патриотических настроений, а в конечном счете – к возрождению полемики вокруг, казалось бы, недавно забытых, но, тем не менее, все еще болезненных исторических вопросов. Развал некогда обширной империи вновь пробудил грустные воспоминания о первой потере значительной по размерам территории – русских колоний в Америке. В последнее время об Аляске начали открыто говорить политики вроде В.В. Жириновского.

      Осенью 1997 г. появилась небольшая брошюра  «Аляска… Чья ты?», опубликованная под псевдонимом «Прокоп Тороп», умудрившегося напечатать свое «историческое сочинение» в Отделе технической документации Института геологии и разработки горючих ископаемых. Здесь нет необходимости и возможности и возможности полемизировать с автором брошюры. Он не является специалистом, а опровержение даже чисто фактических ошибок потребовало бы написания обширной работы. Многочисленные цитаты и факты без всяких ссылок заимствованы у разных авторов и, кроме того, совершенно произвольно и тенденциозно прокомментированы.

      Чего  стоит, например, вывод автора, что  день отречения Николая II от престола (15марта 1917 г.) фактически означал и «окончание срока действия договора об уступке Аляски», текст договора позволяет нам истребовать арендную плату за годы, прошедшие после отречения». Хорошо еще, что автор прямо не требует Аляску назад и даже выступает за сотрудничество с США, но в будущем не исключает возможность того, что: «быть может, нам приглянется какая-нибудь Колифорния. Так что пусть пока осваивают». Прокоп Тороп не перестает клеймить «каких-то полунемцев - полуфранцузов», «интернационалистов и космополитов», «немцев и полунемцев», имея в виду российских чиновников иноземного происхождения.

      Наряду  с брошюрой П. Торопа в декабре 1997 г. в «Правде-5» появилась обширная статья профессора В.Бойко под характерным  названием «Продажа Аляски: Чубайсы были и XIX столетии». Понятно, что автор, печатающий в «Правде-5», должен сильно отличатся от решительного противника коммунизма, «Державника» и «патриота» П.Торопа. Тем не менее, различия почти незаметны.

      Надо  сказать, что в статье профессора Бойко нет очевидных фактических ошибок, хотя отдельные неточности встречаются. Но главное не в этом.

      Если  я скрупулезно следовал документам и фактам, связанным с периодом подготовки и оформления продажи Аляски, т.е. исследовал конкретную историю уступки русских колоний в Америке, то Бойко размышляет о продаже Аляски, как современный политолог, анализирует возможные варианты событий, которые могли случиться, если бы Россия свои американские владения не продала.

      Бойко вполне справедливо утверждает, что в 1867 г. военной угрозы Русской Америке со стороны США не существовало. Но нельзя отрицать и того, что участники совещания 16 декабря 1866 г., на котором и было принято решение о продаже Аляски, ясно принимали в расчет возможности возникновения такой угрозы.

      Рассуждать  же о том, смогла бы Россия сохранить  Аляску в будущем – это уже  не дело историка. Бойко считает, что  России это удалось бы. А Болховитиному и некоторым другим кажется, что нет. После открытия золота туда нахлынули тысячи авантюристов и золотоискателей. Россия проиграла войну с Японией, а Октябрьская революция и гражданская война вообще поставили страну на грань развала. Здесь уже было не до Аляски. Но все это только предположения, которые к реальной истории отношения не имеют.

      В. Бойко весьма аргументировано рассуждает о возможных вариантах «сохранения российского присутствия в Америке» - аренде, кондоминиуме и т.д. Эти варианты в 1860-х г.г.  даже не рассматривалась.

      В большинстве случаев современные  противники продажи Аляски серьезным изучением истории вопроса никогда не занимались и предпочитали с работой Болховитинова не полемизировать. Пожалуй, лишь профессор Г.А. Агранат, объединив его книгу с известной работой  С.Б. Окуня, пришел к неожиданному заключению, что оба автора «в общем сводят причины продажи к нескольким внешнеполитическим обстоятельствам. Важнейшие их них – стремление царского правительства упорядочить дружественные связи с Америкой и вбить клин между Америкой и Англией».

     Это явное недоразумение. Откуда уважаемый  профессор взял, что одной из важнейших причин было стремление России «вбить клин между Америкой и Англией»?

     Об  этом, правда, писал К. Маркс, а за ним и многие советские историки, включая С.Б. Окуня. Но выводы Болховитинова сформулированы иначе, и за К. Максом я отнюдь не следовал.

     Правда, анализируя разнообразные отклики современников на продажу Аляски, Болховитинов приводит эту мысль К. Маркса, который в то время, как известно, жил в Англии и опирался не на материалы конгресса, как полагает профессор Агранат, а на сообщения английских газет, в частности лондонской «Таймс».

     Главный же упрек Г.А. Аграната заключается  в том, что им оставлены в стороне  социально-экономические процессы Русской Америки. Между тем, анализ социально-экономических факторов присутствует практически во всех главах и основных выводах исследования, причем некоторые главы (например, глава V – «Российско-Американская компания на рубеже 1860-х г.г. и вопрос о ее реорганизации» целиком посвящена внутренним проблемам региона).

     Другое  дело, что в оценке положения в русских колониях в Америке наши взгляды существенно расходятся. Профессор Агранат считает, что русская колонизация Северной Америки была прогрессивной и даже «достаточно гуманной», особенно по сравнению с испанской, французской или английской. По мнению коллеги, Российско-Американская компания, будучи в какой-то мере прогрессивным явлением, «оказались исключением» из общих правил.

     Реальное  положение в русских колониях в Америке не имело ничего общего с гуманизмом, и об этом подробно и убедительно писал еще С.Б. Окунь. В последние десятилетия было опубликовано множество новых факторов и документов о жестокой эксплуатации и угнетении местного населения (записки иеромонаха Гедеона, К.Т. Хлебникова, свидетельства русских и иностранных мореплавателей и т.д.).

     Напомним  в этой связи хотя бы авторитетные свидетельства Гедеона, который  побывал в Русской Америке  в 1804-1807 г.г. и оставил описание того, каким путем Российско-американская компания выгоняла несчастных алеутов  в Ситхинскую партию для бобрового промысла: «Надев прежде колодок на ноги и накладных рогаток на шею, изготовя для молодых розги, для тридцатилетних линки, а для стариков палки, отправлена была байдара с пушкою и ружьями. На западном мысе Кадьяка по выходе на берег промышленные русские стали во фрунт с заряженными ружьями, говоря:

     - Ну! Если не едите в партию, сказывайте, – (наведя курки) – Стрелять станем.

     При таком страхе кто может обнаружить свое неудовольствие? По приходе к  острову Ситхинок выпалили из пушки  и, стоя с заряженными ружьями, разложили ли подле жил розги, линки, колодки и рогатки, говоря:

     - Кто не хочет ехать в партию, тот пусть себе избирает любое.

     - В сие время некто начал  отговариваться, вдруг его схватили, обложили железными кандалами,  секли до тех пор, пока захрипел и едва мог сказать:

     - Еду».

     Что и говорить – прекрасная иллюстрация  к рассуждениям некоторых наших  ученых о «достаточно гуманном отношении  русских к коренному населению», о «демократическом составе русских  поселенцев» и о «современной»  трудовой деятельности «крестьян» и «рабочих служащих» с алеутами.

     Между тем пресвященный иеромонах приводил и более страшные сведения: «женщины в утробе, а иногда и после, убивают  младенцев для того, чтобы избавить их от мучения Компании. Текущего года зимой на жилах острова Шалитока матери от 8 до 10 лет ребят нарочито не стали кормить и голодом уморили, чтобы не были работниками русских».

     Эти потрясающие свидетельства, направленные в Санкт-Петербург митрополиту Амвросию, делают честь иеромонаху Гедеону. Именно он, как и члены русской православной миссии, прибывшей в Русскую Америку осенью 1794 г., выступил смелым защитников аборигенов от притеснений местного начальства (вспомним, в частности, поездку иеромонаха Макария и группы алеутов в Петербург в 1797 г.).

     Произволом компанейского начальства возмущались и многие морские офицеры – Ю.Ф. Лисянский, Г.И. Давыдов, М.П. Лазарев, В.М. Головнин и другие, регулярно посещавшие русские колонии. Все они были настоящими патриотами, людьми смелыми, честными и образованными. Защитить местное население от произвола и злоупотреблений оказывалось чрезвычайно трудно. Зная о поддержке главного правителя колоний А.А. Баранова, промышленники откровенно говорили Гедеону: «До Бога высоко, а до царя далеко, только б был здоров наш начальник».

     По  свидетельству  известного натуралиста  Г. Лангсфорда (1805), «некоторые промышленники распоряжались даже жизнью туземцев своевольно и беззаконно и до смерти замучивали этих беззащитных и несчастливцев. Несправедливость и неограниченное могущество приказчиков и их помощников относительно алеутов довели  последних до того, что они лишились всего своего имущества и едва остается у каждого из них по одной собственной одежде… Возмутительно видеть этих голодных, полунагих людей, работающих, как арестанты, когда знаешь, что в компанейских магазинах есть провизия и одежда». 

     Как отмечал командир «Невы» Ю.Ф. Лисянский, положение жителей острова Кадьяк было настолько тяжелым, что если не наступят перемены к лучшему, то через 20 лет на острове не останется  и 200 человек из 4000. Ему приходилось встречать туземцев «без всякой одежды… не исключая даже и таких людей, которые в прежние времена были зажиточны и богаты».

     Исключительно тяжелым было положение каюров, которые, по словам капитана 2-го ранга М.И. Ратманова, набирались «из тех, кои не умеют промышлять рыбу неводами, также за небольшие проступки и по другим случаям… Между ними хромые и безрукие, которые также употребляются для компанейских работ… словом сказать, только покойники имеют тут отдохновение».

     Позднее, в 1818 г., кадьякцы жаловались прибывшему с ревизией знаменитому мореплавателю В.М. Головину, что их заставляет запасать продовольствие и юколу не только для русских, но даже для компанейских свиней. В то время как сами местные жители «часто принуждены бывают питаться древесною корою». По словам туземцев, «они часто претерпевают от приказчиков безвинно жестокие побои и обиды; и часто от крайних недостатков, от трудных работ, от опасных промыслов, от побоев и от беспрестанных продолжительных отлучек молодых людей от жен своих, народ их год от году приметно уменьшается и они думают, что если с ними так же поступать будут, как теперь, то они вовсе переведутся и как чем менее их становится, тем работы тягостнее для них должны быть, то они принуждены будут бежать в горы и питаться там одними кореньями».

Военный бюджет российской империи  и экономические  обоснования продажи  Аляски (по фондам ОР РГБ) 

     Одни  из доводов государственных деятелей при продаже Русской Америки  являлось утверждение, что деньги Российской империи были гораздо нужнее, чем заокеанские территории. Дескать, империи требовались немалые средства на завершение реформ, в армии и особенно во флоте, без перестройки которого Россия становилась уязвима пере внешней агрессией. Так сложилось устойчивое представление, что деньги, полученные за русские земли, позволили завершить государственные реформы, укрепить армию и флот. Материалы фондов ОР РГБ позволяют установить, на сколько сумма, выплаченная Америкой за Аляску, была существенна для военного бюджета Российской Империи.

     Как известно, выплаты Соединенных Штатов за русские колонии составили  чуть меньше 11 млн. рублей. В середине 60-х годов XIX века годовой доход государства в среднем составлял 380 миллионов. Таким образом, барыш за Русскую Америку составил менее 3% от годового дохода Империи. Более того, сумма, которую Россия получила за свои территории, не смогла бы покрыть и пятой части дефицита государственного бюджета страны (к примеру, в 1866 г. дефицит составлял 51 583 000 рублей серебром).

     Но, возможно, ничтожная для бюджета страны сумма могла сыграть решающую роль для Армии и флота? Если сравнить соотношение общего расхода на армию и расхода по конкретным статьям со стоимостью Аляски, то оказывается, что доход от продажи Аляски – это около 9 % от ежегодного расхода на армию, который составлял в те годы в среднем 128 млн. рублей. Выделяемые ежегодно средства на армию по статью «провиант» составляли сумму, превышающую оценку заокеанских владений в три раза, а по статье «Обмундирование» в 1,5 раза.

     Инициаторы продажи русской земли подходили к вопросу финансов и с другой стороны. Они упирали на убыточность Российко-Американской компании, на обременительность ее содержания для казны и что, дескать, огромных средств требует военная защита Аляски. Но в официальных документах, касающихся расходов на содержание армии и флота, мы не находим даже упоминания об обременительности русских колоний в Америке. Так, управляющий морским министерством генерал-адъютант Н.К. Крабе в записке Александру II «Обзор деятельности морского министерства за последнее время», поданной 12 ноября 1861 года, среди прочего перечисляет текущие и будущие расходы морского министерства. Касаясь вопроса восточных рубежей Империи, Крабе пишет только о необходимости строительства морских учреждений в Сибири: «Независимо от устройства существующих портов, министерству предстоит созидать морские учреждения на морском берегу Сибири и сооружать новый порт в Баку…» (РГБ ОР Ф 169 Оп. 42). Об Аляске в записке не упоминается ни слова. Даже за месяц до памятного совещания особого комитета по продаже Аляски, которое состоялось 16 декабря 1866 года, для военного министра Д.А. Милютина проблемы обременительности для казны и для армии защиты русского форпоста в Тихом океане не существовало. В Проекте «Всеподданнейшей записки по поводу требования министерства финансов об уменьшении военной сметы» от 6 октября 1866 года Милютин указывает на возможные варианты сокращения бюджета военного министерства. По мнению военного министра, сократить военные расходы на армию, на чем настаивал министр финансов М.Х. Рейтерн, можно было бы только за счет ликвидации «оборотных и невоенных расходов»: «Таким образом, если очистить военную смету от всех этих расходов оборотных и невоенных, то итог действительного государственного расхода на содержание войска не многим превзошел бы назначаемую министром финансов сумму 100 миллионов рублей, что положительно невозможно без таких крайних мер, пагубные последствия которых для военной силы государства неотвратим»  (РГБ ОР Ф 169 Оп. 28. Д5 Л4).