Демографический потенциал Северо-Западного федерального округа в свете Всероссийской переписи населения

В конец 1930-х гг. вероятность умереть от инфекционных болезней и болезней органов пищеварения в России была больше чем в 6 раз выше, чем в начале 1990, вероятность умереть от болезней органов дыхания - примерно с три раза выше. Наряду с этими долями умирающих от болезней системы кровообращения в 1938—39 была вдвое ниже, значительно меньшей была доля умирающих от новообразований, а также от несчастных случаев, отравлений и травм.

В России, по сравнению с большинством экономически развитых стран, эпидемиологический переход начался позднее, развивался крайне противоречиво и ещё не завершён. Лишь в начало 1950-х гг., в результате внедрения в практику здравоохранения антибиотиков, смертность в молодых возрастах стала стремительно снижаться, а ожидаемая продолжительность жизни — быстро расти. К середине 1960-х гг. Россия значительно сократила отставание от Запада (время запаздывания от среднего уровня в развитых странах составляло всего 5—Шлет). Болезни системы кровообращения и новообразования вышли в лидеры среди причин смерти, младенческая смертность резко сократилась — до 25 на 1000 родившихся, а продолжительность жизни выросла до 64 лет у мужчин и 73 лет у женщин.

Рост продолжительности жизни, происходивший до 1964—65, сменился длительным её снижением, особенно значительным у мужчин. Оно продолжалось вплоть до начало 1980-х гг. (см. таблица 16). Средняя ожидаемая продолжительность жизни достигла минимума у мужчин в 1979—80 — 61,5 года. При этом продолжительность жизни мужчин, проживающих в сельской местности, упала до беспрецедентного для экономически развитой страны значения — 58 лет (1977—78). Основная часть снижения была связана с увеличением смертности от несчастных случаев, отравлений и травм в молодых и средних возрастах и ростом смертности от болезней системы кровообращения в средних возрастах,

В начале 1980-х гг. пятнадцатилетняя тенденция к снижению средней продолжительности жизни сменилась тенденцией её медленного роста. В 1985—87 эта новая тенденция получила неожиданное подкрепление и усиление в результате антиалкогольной кампании. Всего за два календарных года средняя ожидаемая продолжительность жизни выросла на 2,6 года у мужчин и на 1,2 года у женщин. Если не иметь в виду первые годы после войн и голода, то такие темпы снижения смертности прежде в мире не фиксировались. Основу увеличения ожидаемой продолжительности жизни в период антиалкогольной кампании составило прежде всего снижение смертности от несчастных случаев, отравлений, травм, убийств и самоубийств в трудоспособном возрасте и, в меньшей степени, снижение смертности от болезней сердца.

Поскольку антиалкогольная кампания строилась не на борьбе с причинами алкоголизма, а на всякого рода запретах (принудительное ограничение производства и продажи спиртного и т.д.), уже в 1987 снижение смертности прекратилось, и наметилась тенденция возврата к прежнему уровню. Рост смертности резко ускорился в 1992—94, приведя к уменьшению только за этот период величины ожидаемой продолжительности жизни почти на 6 лет у мужчин и на 3 года у женщин. Ожидаемая продолжительность жизни мужчин и женщин, как в городе, так и в сельской местности, стала заметно ниже, чем она была в начало 1980-х гг. (т.е. до антиалкогольной кампании, см. таблица 16). Разрыв между показателями для мужчин и женщин ещё больше увеличился, достигнув 12—13 лет. Регресс происходил на том же направлении, на котором были достигнуты успехи 1980— 1987: в первую очередь росла смертность от убийств, несчастных случаев, отравлений и травм в трудоспособных возрастах и преимущественно у лиц с невысоким образовательным цензом. Смертность же лиц с высшим образованием демонстрировала в течение всего данного периода удивительную стабильность, не отозвавшись заметным образом ни на антиалкогольную кампанию, ни на изменение ситуации в начало 1990-х гг. Смертность от сердечно-сосудистой патологии менялась синхронно со смертностью от внешних причин, что даёт основание предполагать наличие её сильной зависимости в РФ от того же алкогольного фактора. Напротив, смертность от онкологических заболеваний (третья ведущая причина смерти) не претерпела каких-либо пертурбаций в 1980—90-х гг. и менялась в соответствии с долговременными трендами. Наконец, детальный анализ колебаний смертности в разрезе когорт людей по году рождения показывает, что поколения, испытавшие наибольшее уменьшение вероятности умереть в 1985—87, продемонстрировали и наибольшее повышение смертности в 1992—94. Симметричность изменений вероятности смерти по реальным поколениям оказывается настолько полной, что не оставляет сомнений во внутренней взаимообусловленности периодов спада и последующего подъёма смертности. Сходная картина симметричности уменьшения и роста смертности наблюдается и по регионам РФ (регионы с наибольшим снижением смертности затем демонстрировали её наибольшее увеличение). В 1992 были сняты последние ограничения на продажу алкоголя, вслед за этим резко подскочила смертность, в первую очередь в тех социальных группах и в тех регионах, где проблема пьянства и алкоголизма стоит наиболее остро. За 1990 смертность от случайных отравлен алкоголем, хронического алкоголи алкогольного психоза и алкоголь: цирроза печени возросла в расчёте 100 тыс. трудоспособного населен с 17,6 до 65,2, или в 4 раза. Изучение возрастной структуры умерших позволяет также предположить, что в на 1990-х гг. усиливается и т.н. когортный эффект в динамике смертности связанный с повышенным риском заболевания и смерти у изначально ослабленных поколений, рождённых в кризисные 1930—40-е гг.

В 1995—98 смертность вновь быстро снижается, а ожидаемая продолжительность жизни растёт; в 1999— 2001 ситуация вновь ухудшилась.

Младенческая смертность (смертность детей в возрасте до одного года) на протяжении послевоенного периода преимущественно снижалась (за исключением 1971—76 и 1991—93). Скачок показателя в 1993 связан с тем, что в РФ осуществлялся переход на международные критерии при регистрации живорождений, мертворождений и смертей новорождённых. Изменение критериев вызвало увеличение показателя младенческой смертности за счёт ранее не регистрируемых смертей среди детей с низкой массой тела (они ранее трактовались как поздние выкидыши и мертворождённые). С 1994 тенденция к снижению младенческой смертности вновь возобладала, в 2000 коэффициент младенческой смертности составил 15,3 на 1000 родившихся, что на 31% ниже, чем в 1980, и на 12% ниже, чем в 1990. Эта тенденция обнадёживающая, хотя всё ещё современный уровень младенческой смертности в РФ примерно в 2,5—3 раза выше, чем в среднем для развитых стран (например, в 1999 в Швейцарии – 3,4 в Финляндии – 3,6, в Японии – 4,0, в Чехии – 4,6, Франции и Испании – 4,8, в Италии, Канаде и Новой Зеландии – чуть больше 5, в США – 6,9). Отставание от развитых стран на протяжении последних 30 лет нарастало. Так, в начале 1970 – х. гг. младенческая смертность в России была выше средней по 18 экономически развитым странам на 40%, к концу 1980-х гг.— на 200%.

Уровень не только младенческой, но и детской смертности в РФ слишком высок. До 15 лет не доживает 28—30 из каждой 1000 родившихся мальчиков, что в 2 раза больше, чем в США, и более чем в 3 раза — в Японии. Более половины новорождённых в РФ больны или заболевают в первые дни жизни, причём этот показатель ежегодно ухудшается. Каждые вторые роды, принятые в стационарах в конец 1990-х гг., были осложнены какой-либо патологией. По мнению экспертов, в данном случае мы имеем дело с явной систематической гипердиагностикой патологических состояний, причины которой не до конца ясны. Однако общая ситуация со здоровьем в детском и подростковом возрасте не может не вызывать беспокойства, поскольку именно в раннем возрасте и в период социализации задаётся основа сопротивляемости индивида вредному воздействию среды. Россия в основном преодолела тип здоровья, для которого характерны широкое распространение вспышек острозаразных, в т.ч. желудочно-кишечных, заболеваний и высокая смертность от них (особенно среди детей), многочисленные осложнения беременностей и родов, высокая материнская смертность, высокая заболеваемость туберкулёзом и т.п. Однако в сравнении с наиболее развитыми странами ситуация остаётся неблагополучной. Регистрируются не только спорадические случаи, но и эпидемические вспышки таких заболеваний, как холера (1965, 1970, 1990, 1994—95). Много чаще, чем в других странах, встречается диагноз «активный туберкулёз». В последнее десятилетие РФ переживает новую эпидемию туберкулёза лёгкого. Ситуация становится критической и по некоторым параметрам выходит из-под контроля: в 1990 впервые выявлен туберкулёз лёгкого у 46 тыс. чел., в 1995 — у 80 тыс., в 1999 —у 119 тыс. (в США 22 — 27 тыс. в год). Всего за 1990—99 интенсивность выявления новых случаев активного туберкулёза лёгкого увеличилась в 2,5 раза — с 31,0 на 100 тыс. населения в 1990 до 81,8 в 1999. По этому показателю РФ оказалась отброшена на уровень 1960-х гг. Соответственно возросло и количество больных активным туберкулёзом, состоящих под диспансерным наблюдением, со 188,3 на 100 тыс. населения в 1990 до 245,3 в 1999. Приведённые данные основываются на обращаемости и активном выявлении больных. Не существует пока достоверной информации о количестве инфицированных граждан, которые также нуждаются в лечении и наблюдении. Смертность населения от туберкулёза увеличилась с 7,9 на 100 тыс. населения в 1990 до 20,0 в 1999.

В 1-й половине 1990-х гг. резко возросла заболеваемость дифтерией, находившейся в середине 1970-х гг. на грани исчезновения. Если в США в 1990-х гг. фиксировались в год 2—5 человек, больных дифтерией, то в России в 1990 — 1,2 тыс. случаев заболевания, 126 смертей (15,2 тыс. заболевших в 1993, 39,7 тыс. в 1994, 35,6 тыс. в 1995). В последующие 5 лет эпидемическую ситуацию удалось переломить, и абсолютные, и относительные показатели вернулись к уровню 1-й пол. 1980-х гг. (800 случаев в 1999, или 0,6 на 100 тыс. населения). Успехи были достигнуты благодаря комплексу мероприятий, в первую очередь профилактическим прививкам.

Одно из самых тревожных явлений последнего десятилетия — эпидемия болезней, передаваемых преимущественно половым путём. Всего за 7 лет заболеваемость увеличилась в 50 раз. На 1997 пришёлся пик числа впервые выявленных случаев заболевания сифилисом— 406 тыс., или 277,6 на 100 тыс. населения (в 1990 — 7,9 тыс. случаев, или 5,3 на 100 тыс. населения). В последующие годы заболеваемость сифилисом и гонореей пошла на спад, даже с учётом того, что регистрация не охватывает всех случаев этих заболеваний. С другой стороны, лавинообразно возрастает число зарегистрированных больных гепатитами В и С, хламидиозом и др., в т.ч. и по причине их плохого выявления в прошлом.

Среди особо опасных инфекционных заболеваний — СПИД. В начало 1995 в РФ было зарегистрировано 863 человека, заражённых вирусом иммунодефицита и 156 больных СПИДом. К начало 2001 число ВИЧ-инфицированных, поставленных на учёт, достигло 87,6 тыс. человек (в т.ч. 1320 детей), больных СПИДом — 457 человек (в т.ч. 133 ребёнка). С 1987 по 2000 включительно, по данным Министерства здравоохранения РФ, от этого заболевания умерло 330 чел., в т.ч. 90 детей.

По большинству остальных инфекционных заболеваний динамика в РФ в целом положительна. Так, по числу заболеваний острыми кишечными инфекциями, в т.ч. брюшным тифом и паратифа-ми, менингококковой инфекцией, к концу 1990-х гг. удалось добиться очень низких показателей. В то же время отставание РФ от США остаётся многократным, в частности по кори, коклюшу, краснухе, вирусному гепатиту.

К 2002 на учёте в лечебно-профилактических учреждениях состояло более 4 млн. психически больных (почти 3% населения страны), более половины из них — это больные алкоголизмом, токсикоманией и наркоманией. Зарегистрированное число вновь выявляемых случаев наркомании и токсикомании возросло за десятилетие в 10 раз, и количество больных, состоящих на учёте с данным диагнозом, в 1999 составило 222 тыс. чел. Ежегодно психические расстройства диагностируются впервые более чем у 300 тыс. чел., в т.ч. 25 тыс. случаев умственной отсталости. Выявление психически больных в большой степени связано с развитием сети психоневрологических и наркологических учреждений. Качество такой сети неоднородно, наблюдаются значительные колебания в уровне регистрации психической заболеваемости. Кроме того, меняется тактика оказания психиатрической помощи. В 1990-х гг. происходило уменьшение числа больных, взятых под диспансерное наблюдение, при увеличении числа наблюдаемых консультативно.

Хотя в структуре причин смерти, как и в развитых странах, главную роль играют болезни системы кровообращения и новообразования (около 70% всех смертей), в РФ сохраняются черты архаичной структуры причин смерти. К их числу относятся, прежде всего, убийства, самоубийства, несчастные случаи, отравления и травмы у мужчин. Стандартизованный по возрасту коэффициент смертности от данного класса причин смерти у российских мужчин превышает в 4 раза среднеевропейский показатель, а от убийств более чем в 20 раз (по сравнению с Францией, Великобританией, Германией, Японией — в 30 раз, с США — в 4 раза). Есть все основания полагать, что в 1990-х гг. РФ превзошла все страны по смертности от насильственных причин. По смертности от дорожно-транспортных происшествий (ДТП) РФ перегнала европейские страны и США, где насыщенность транспортными средствами гораздо выше. В 1990-х гг. число погибших в ДТП составляло 18— 20 на 100 тыс. населения, более 9 на 10 тыс. транспортных средств (соответствующие показатели для Западной Европы и США — от 6 до 14 на 100 тыс. населения, от 1 до 3 на 10 тыс. транспортных средств). В 2001 в ДТП погибло 30916 и ранено 187790 россиян, что сопоставимо с суммарными санитарными потерями военнослужащих за время боевых действий в Афганистане и антитеррористической операции в Чечне. Значительная часть пострадавших погибает от несвоевременности оказания им помощи, хотя полученная травма в результате ДТП не была изначально смертельной. Пешеходы составляют около 40% от всех погибших на дорогах, а с учётом гибели водителей, участвовавших в наезде на пешеходов, доля погибших в результате такого рода ДТП превышает половину всех жертв на дорогах.

1.5 Демографическое прогнозирование

Демографические прогнозы являются важным элементом комплексного долгосрочного социально-экономического планирования. Практически очень трудно найти какую-либо область экономики и социальной жизни, где бы при долгосрочном планировании не использовались данные демографических прогнозов.

Демографические прогнозы имеют, как иногда говорят, активный характер. Они позволяют не просто ограничиться определением будущих характеристик населения. Сравнивая полученные в результате перспективных исчислений величины и те параметры демографических процессов, которые можно выявить, определяется степень расхождения желаемых и возможных характеристик демографических процессов. Если такие расхождения велики, то общество может принять меры для ликвидации или уменьшения возможных диспропорций этих процессов. Следовательно, демографические прогнозы являются важным элементом в управлении общественными процессами. Они позволяют на основе знания перспектив его развития целенаправленно воздействовать на развитие социально-экономических явлений, корректировать их в необходимую для страны сторону.