Контрактные отношения

    Издержки  расчетов и заключения контрактов. Даже если стороны предвидят возможность возникновения тех или иных ситуаций, эти ситуации могут представляться настолько маловероятными, что не имеет смысла детально описывать их и согласовывать действия сторон в случае их возникновения. Скорее всего, так происходит тогда, когда данные ситуации представляются крайне маловероятными, когда не имеется большого опыта действий в сопоставимых ситуациях, который мог бы послужить ориентиром в данном случае, когда высоки альтернативные издержки, возникающие из-за того, что время сторон расходуется на составление контракта, а не на продуктивную работу, и когда представляется маловероятным, чтобы возникновение данных

ситуаций  могло привести к значительным конфликтам между сторонами. Тем не менее сами такие расчеты могут оказаться ошибочными.

   Примером  этого могут служить недавние события на заводе «General Motors» во Флинте (штат Мичиган), выпускающем штампованные панели. Пытаясь продемонстрировать свое доверие к работникам предприятия и ослабить жесткую регламентацию, администрация завода изменила правила внутреннего распорядка, разрешив рабочим уходить с работы пораньше при условии выполнения дневной нормы. Вскоре некоторые рабочие стали уходить с завода в полдень, выполнив норму за половину отведенного для этого времени. Руководство, разгневанное тем фактом, что ему приходится оплачивать половину рабочего дня как целый день, повысило нормы. Рабочие восприняли это как нарушение данного им обещания. Для себя они формулировали данный контракт следующим образом: «Работайте как можете, а мы будем платить вам те же деньги за тот же объем продукции». Отношения между администрацией и рабочими завода серьезно ухудшились. Несомненно, администрация могла бы предвидеть, что рабочие окажутся способны значительно увеличить темпы работы — вплоть до ускорения в два раза. Однако она, очевидно, не сочла нужным особо оговорить свою реакцию на такое ускорение или четко изложить свою позицию работникам.¹

   Неточность  языка. Еще одним источником несовершенства контрактов является неточность тех естественных языков, на которых составляются контракты. Это означает, что характеристика любой достаточно сложной ситуации не может не допускать неоднозначного толкования. Например, доктрина «коммерческой возможности» в договорном праве означает, что фирма, заключающая контракт, обязана действовать в соответствии с ним только в том случае, если предусмотренные действия являются возможными в пределах разумного. Однако какие именно обстоятельства могут оправдать применение этого положения, остается неясным. В случае с поставками урана юристы «Westinghouse» доказывали, что ввиду колоссального подорожания сырьевого урана поставки обогащенного урана стали «коммерчески невозможными» и потому необязательными. Не приходится удивляться тому, что противоположная сторона не согласилась с таким доводом.

   В более общем плане лингвистическая  неопределенность порождает сложную проблему: включение в контракты многочисленных специфических положений, определяющих поведение сторон в более детально определенных возможных ситуациях, приводит к проявлению дополнительных различий между реальными ситуациями и к возникновению новых вопросов относительно применимости тех или иных положений контракта. По этой причине дополнительная детализация положений контракта лишь увеличивает вероятность возникновения разногласий между сторонами.

П. Милгром, Д. Робертс "Экономика, организация, и менеджмент", том 1, стр. 203-208

Инвестиции  и специфические  активы

    Хотя  даже относительно несложные контракты  могут порождать разнообразные проблемы, наибольшую экономическую значимость их несовершенство приобретает тогда, когда требуются значительные инвестиции, поскольку в таких случаях речь идет о больших количествах ресурсов, а выгоды от инвестиций могут накапливаться в течение длительного периода. На языке экономистов инвестициями называется расходование денег или других ресурсов, создающее потенциально непрерывный поток будущих благ и услуг. Сам этот потенциальный поток именуется активом. Наиболее знакомой разновидностью являются материальные активы, например дома или машины, обеспечивающие потенциальный стабильный поток благ — жилья или промышленных товаров, или финансовые активы, например облигации сберегательных займов, обеспечивающие поток денежных доходов. Однако многие активы имеют нематериальную природу. Патенты и авторские права — это активы, позволяющие их владельцам требовать выплаты роялти или исключительных прав на переиздание книг или компьютерных программ в течение определенного периода. Инвестиции в образование могут создавать чрезвычайно важный актив — человеческий капитал, который приводит к увеличению потока будущих доходов, а также к возникновению потоков других, не менее важных, хотя, возможно, и не столь очевидных, благ.

 
ТЕРРОРИЗМ, РОДИТЕЛЬСКИЙ АВТОРИТЕТ  И НАДЕЖНОСТЬ

  Правительства многих стран уже объявили о своем  принципиальном отказе от ведения переговоров с террористами, даже в случаях захвата последними заложников, жизни которых угрожает опасность. Такая политика имеет своей целью предотвращение терроризма. Если бы потенциальные террористы могли быть уверены в том, что правительства всего мира не станут заключать с ними сделки даже ради спасения жизни граждан своих стран, похищения людей и другие террористические акты стали бы менее выгодным занятием.

  При проведении данной политики проблема заключается в том, что необходимо обеспечить убедительность соответствующих обещаний. На практике в случаях захвата заложников правительства, независимо от их предыдущих решений, подвергаются интенсивному давлению, побуждающему их вступить в переговоры с террористами. Это давление особенно сильно ощущается в тех странах, где правительства выбираются всеобщим голосованием и где существует открытость в сфере массовых коммуникаций; боль и отчаяние родных и близких жертв терроризма отражаются на телеэкранах, а правительства этих стран особенно чувствительны к настроениям граждан. Террористы прекрасно понимают значимость этих стимулов, побуждающих правительства к отступлению от провозглашенной линии, именно поэтому они часто захватывают заложников из числа граждан демократических государств и редко — из числа граждан недемократических стран.

  Аналогичным — хотя и менее драматичным  — образом с проблемами надежности своих обещаний регулярно сталкиваются родители, воспитывающие своих детей. Ради блага детей родители предъявляют к ним разнообразные требования: избегать опасных игр, прилежно учиться, экономить деньги. Добиваясь от детей желательного поведения, родители угрожают им самыми разными наказаниями — от «Будешь играть на дороге, выдеру так, что на всю жизнь запомнишь» до «Не накопишь сама деньги, не получишь нового платья на выпускной бал». Разумеется, осуществление этих угроз для родителей по меньшей мере так же болезненно, как и для самих детей. Возникает соблазн простить ребенка и отказаться от наказания — ведь, поскольку проступок уже совершен, наказание лишь причиняет боль, но не приносит немедленного положительного результата.

  Оба этих примера демонстрируют, каким  образом озабоченность будущими последствиями неосуществления обещанной реакции на недопустимое поведение может укрепить решимость и заставить правительство или родителей принять на себя издержки, связанные с осуществлением обещания. Озабоченность своей репутацией порой побуждает их приводить в исполнение угрозы даже при наличии весьма сильного соблазна пренебречь ими. 

    Наиболее  проблематичными с точки зрения создаваемых ими стимулов являются инвестиции в специфические активы, т. е. в активы, которые имеют наибольшую стоимость в одной конкретной обстановке или структуре. Если использовать принцип максимизации стоимости, то специфичность активов измеряется процентом стоимости инвестиции, утрачиваемым при использовании данного актива вне этой конкретной обстановки или структуры.

    Важным  частным случаем специфических  активов являются коспециализированные активы. Два актива являются коспециализированными, если они наиболее продуктивны при совместном использовании и утрачивают значительную часть своей стоимости при их использовании отдельно друг от друга для производства не связанных друг с другом продуктов или услуг.

    В качестве примера рассмотрим электроэнергетику. Большинство электростанций располагается либо вблизи обслуживаемых ими потребителей, либо вблизи источников энергии. Так, электростанции, работающие на угольном топливе, чаще всего располагаются около угольных шахт либо вблизи больших городов. В последнем случае уголь на электростанции чаще всего доставляется по железным дорогам. К шахтам подводятся специальные железнодорожные ветки для транспортировки добытого угля. Эти железнодорожные ветки представляют собой активы, коспециализированные с самими шахтами. Их использование для вывоза угля с шахт имеет значительный экономический эффект. Поскольку уголь представляет собой объемный груз с низкой стоимостью единицы веса, его транспортировка другими видами транспорта, помимо железнодорожного, вероятно, будет неэкономичной; поэтому шахта без железной дороги имеет гораздо меньшую ценность. В свою очередь железнодорожная ветка между станцией магистральной железной дороги и угольной шахтой вряд ли может быть особо загружена чем-либо, помимо перевозок угля. При отсутствии угля эти ветки также не имеют особой стоимости. Общая стоимость шахты и железнодорожной линии при их использовании отдельно друг от друга в альтернативных целях намного ниже, чем общая стоимость этих двух активов при совместном использовании в целях обеспечения электростанций углем.

    В случае расположения электростанции вдали  от города, возле угольной шахты, шахта  и электростанция являются специализированными  активами. Работа электростанции зависит от поставок угля шахтой, и в случае закрытия шахты стоимость электростанции резко снижается. Шахта же утратит — в значительной мере или полностью — свою стоимость в случае закрытия своего единственного потребителя — электростанции. В данном случае шахта и электростанция являются коспециализированными активами, поскольку они имеют гораздо большую стоимость при их совместном использовании для выработки электроэнергии, чем в том случае, когда уголь направляется на другие нужды.

    При осуществлении инвестиций в создание коспециализированных активов возникает проблема, заключающаяся в том, что эффект от этих инвестиций в значительной мере зависит от поведения владельца другого актива, имеющего собственные эгоистические интересы. В результате появляется возможность для различных проявлений оппортунизма (после осуществления инвестиций), создающих угрозу для эффективности инвестиций. Шахтовладельцы, например, вложив средства в расширение своей шахты, могут оказаться в зависимости от поведения электроэнергетической компании, а та может впоследствии заявить, что намерена использовать данную электростанцию лишь для поддержки своих ГЭС или АЭС. Однако беспокоиться за свои специфические инвестиции придется не только шахтовладельцам. Владельца электростанции может тревожить то, что после постройки электростанции шахтовладельцы могут попробовать повысить цену на уголь. После строительства электростанции возле данной шахты она не будет иметь альтернативных источников снабжения углем и ее владелец может оказаться не в состоянии противостоять требованиям о повышении цены.

    Проблема  шантажа. В общем виде возникающая в мире бизнеса проблема, когда каждая сторона — участник контракта опасается, что после осуществления инвестиций ее вынудят к принятию невыгодных для нее условий или что ее инвестиции будут обесценены действиями других сторон, называется проблемой шантажа. Сторона, вынужденная согласиться на ухудшение конечных условий контракта после осуществления ею инвестиций, становится как бы жертвой шантажа.

    Ясно, что если бы контракты были полными, проблема шантажа не могла бы возникнуть: в этом случае стороны могли определить весь набор возможных ситуаций и согласовать свое поведение в каждой из возможных ситуаций. Далее обычные механизмы осуществления контрактных обязательств предотвратили бы любые проявления оппортунизма. В рассматриваемом нами примере можно было бы ожидать по крайней мере заключения долгосрочного контракта между шахтой и электростанцией, что позволило бы заранее определить уровень цены на уголь. Однако на каком уровне следует установить эту цену? Шахтовладельца может тревожить возможное увеличение затрат на рабочую силу и оборудование. Следует ли включить в контракт условие эскалации, по которому цена угля автоматически изменяется при любом увеличении некоторого индекса издержек добычи? Или необходимо привязать эту цену к цене угля на рынке наличного товара в данном регионе?

    Насколько гарантированными должны быть поставки угля? Если шахтовладелец гарантирует бесперебойную поставку угля, он тем самым ослабит свои позиции на переговорах с шахтерами о возобновлении их контрактов.

    Если  же он этого не сделает, то владелец электростанции может подозревать, что шахтовладелец чересчур доброжелательно  отнесется к длительной забастовке шахтеров. Интересы шахты и электростанции не совпадают друг с другом.

    Как отнестись к будущим расширениям? Если спрос на электроэнергию возрастет, обязана ли шахта поставлять дополнительное количество угля по той же цене? Если кривые средних и предельных издержек имеют положительный наклон, то добыча дополнительного угля обойдется шахте дороже. Следует ли отложить переговоры об этой цене на более позднее время? К тому времени шахта станет монопольным поставщиком; в данный момент она является лишь одним из возможных источников снабжения электростанции, чье местоположение еще не определено.

    Проблема  шантажа, проиллюстрированная на примере  электростанции, работающей на угольном топливе, состоит в том, что крупные  специфические инвестиции делают владельцев активов уязвимыми для оппортунистического  поведения своих партнеров по контрактам. Такой проблемы не существует в стандартной теории рынков, исходящей  из того, что контракты являются совершенными и всегда существуют альтернативные поставщики. Совершенная контрактация подразумевает, что стороны могут включить в контракт адекватные положения, предотвращающие возникновение описанных нами проблем. Кроме того, если бы все ресурсы предлагались многочисленными поставщиками, не возникло бы необходимости в заключении расширенных контрактов. Было бы невозможным регулирование цен, поскольку последние определялись бы конкурентным рынком. Не было бы озабоченности по поводу перебоев в поставках, поскольку имелись бы альтернативные источники идентичного или почти идентичного ресурса. По поводу сокращения спроса также не следовало бы беспокоиться, поскольку данный актив мог бы быть использован в альтернативных целях. Именно специфичность активов вместе с несовершенством контрактных отношений лежит в основе проблемы шантажа. Озабоченность этими проблемами может служить причиной неэффективности в тех случаях, когда фирмы отказываются от эффективных инвестиций, опасаясь очутиться в уязвимом положении.