Характер  контрактов на поставку угля электростанциям  проанализирован в серии статей Пола Джоскоу.¹ Проведенные им эмпирические исследования позволили установить, что угольные шахты, поставляющие уголь расположенным возле них электростанциям, чаще всего принадлежат тем же фирмам, что и обслуживаемые ими электростанции, а во всех остальных случаях имеют долгосрочные контракты на поставки угля на электростанции. Согласно Джоскоу, эти контракты обычно являются достаточно сложными, включают в себя разнообразные положения об эскалации цен и тщательно отслеживают фактические изменения издержек добычи и поставки угля.

    Еще один пример коспециализированных активов можно найти в автомобильной промышленности. В 20-е гг. «General Motors» (GM) приобретала корпуса для своих автомобилей у независимой фирмы «Fisher Body». По мере совершенствования технологии и перехода автостроителей от использования деревянных корпусов к металлическим GM начала проектировать новый завод для сборки своих автомобилей. Для того чтобы повысить надежность снабжения и снизить транспортные расходы, GM попросила «Fisher Body» построить новый завод по производству корпусов автомобилей рядом со своим новым автосборочным заводом. В этом случае отпадала бы необходимость в транспортировке корпусов; прямо с завода «Fisher Body» они поступали бы на конвейер завода GM. «Fisher Body» отказалась произвести соответствующие инвестиции — возможно, из опасения, что новый завод, столь приспособленный к запросам GM, окажется уязвимым для требований, которые эта фирма может выдвинуть впоследствии. В конечном счете проблема была решена путем вертикальной интеграции: GM приобрела фирму «Fisher Body».²

   Проблема  шантажа представляет собой один из примеров постконтрактного оппортунизма. Он возникает вследствие неполноты и недостаточной точности контрактов, благодаря чему стороны могут пользоваться различными лазейками для того, чтобы добиваться преимущества друг над другом.

    Математический  пример проблемы шантажа. Прояснить логику проблемы шантажа нам поможет числовой пример. Предположим, что две фирмы — Аи В — объединили свои усилия с тем, чтобы воспользоваться благоприятной возможностью. Каждая фирма должна осуществить инвестиции в активы, которые не имеют никакой ценности вне намечаемого совместного предприятия. Таким образом, данные активы являются полностью коспециализированными.

    В целях упрощения примера предположим, что осуществление проекта требует  инвестиций обеих сторон. Инвестиционные издержки каждой из сторон равны 2, валовой доход на инвестиции равен 8, а чистая выгода составит 4. Чтобы учесть возможность постконтрактного оппортунизма, допустим, что распределение валовой выгоды между двумя фирмами может быть изменено при помощи дорогостоящих действий каждой из сторон, относительно которых невозможно заключить осуществимый контракт, регулирующий такие действия. Опять-таки в целях упрощения предположим, что возможны два таких действия — «захватывать» и «не захватывать», причем издержки захвата равны 3. Если обе фирмы воздерживаются от захвата, валовой доход распределяется между ними поровну, и каждая сторона получает чистую выгоду 2. Если обе стороны захватывают, то валовая выгода опять-таки делится поровну, но каждая фирма несет дополнительные издержки, связанные с хищническим поведением, равные 3. В результате чистая прибыль каждой фирмы равна 4 – 2 - 3 = -1. Наконец, если одна фирма — скажем, фирма А — ведет себя хищнически, а другая — нет, то вся выгода достается фирме-хищнику. В этом случае ее прибыль составит 8 – 2 - 3 = 3, а прибыль другой фирмы равна -2. Эти величины прибылей приведены в табл. 5.1, которая по форме напоминает игру «Дилемма заключенных».³

    Ясно, что если бы фирмы могли учесть в контракте возможность хищнического поведения, то они выработали бы такие условия контракта, которые никогда не позволили бы им совершить данную операцию. Однако если такая договоренность невозможна, то какого результата следует ожидать от такой ситуации?

Таблица 5.1 Возможность захвата создает ситуацию игры "Дилемма заключенных"

    Анализ  начинается с рассмотрения решения, которое предстоит принять фирме А при условии, что специфические инвестиции уже осуществлены. Фирма В должна принять свое решение одновременно с А, поэтому фактический выбор А не может повлиять на выбор В. Предположим далее: А считает, что В не будет захватывать. Какие варианты имеются у А? Если А захватит, то, как показывает приведенный расчет, она получит прибыль, равную 3. Воздержавшись от захвата, она получит только 2. Таким образом, если А считает, что В не будет вести себя как хищник, то ее собственным эгоистическим интересам лучше всего соответствует вариант захвата дохода. Другими словами, наибольшая величина прибыли А в первой графе табл. 5.1 достигается в случае осуществления захвата. Предположим теперь: А считает, что В будет действовать хищнически. В таком случае ее прибыль составит -1, если она сама захватит, и -2, если она воздержится от этого. И вновь наилучшее для А решение состоит в том, чтобы осуществить захват. Поскольку наилучший для А с точки зрения чистого эгоизма вариант одинаков — независимо от ее ожиданий в отношении действий В, — то, действуя эгоистически, А в любом случае будет захватывать. Аналогичный анализ решения фирмы В позволяет установить, что и Б, действуя эгоистически, будет делать то же самое. В результате обе фирмы понесут убытки, равные -1 для каждой.

    До  сих пор этот анализ совпадал с  тем, что имеет место в любой  игре «Дилемма заключенных»; однако существует и разница, которая состоит в  том, что в данном случае фирмы  не обязаны принимать участие  в игре. Если фирмы осознают, с  какими стимулами они столкнутся после осуществления специфических  инвестиций, то они захотят учесть данные факторы при принятии решения о целесообразности самих этих инвестиций. В описанном примере выясняется, что угроза оппортунизма делает инвестиции совершенно непривлекательными для обеих фирм: если фирмы не смогут гарантировать, что они будут воздерживаться от попыток присвоения дохода сверх положенных долей, инвестиции не будут осуществлены.

    Этот  математический пример настолько безрадостен, что может возникнуть соблазн поверить в то, что обыкновенная мораль или этика бизнеса могли бы разрешить данную проблему; и действительно, иногда так и бывает. В значительной мере проблема обусловлена тем, что в реальной жизни намного сложнее, чем в учебных классах, определить, что именно является «честным» и «справедливым». В силу этого люди склонны подчас считать «честным» и «справедливым» то, что соответствует их собственным интересам. Было бы слишком рискованно рассчитывать на то, что люди будут постоянно действовать вопреки своим эгоистическим интересам, если отсутствуют какие-либо механизмы, способные заставить их придерживаться такого образа действий.

П. Милгром, Д. Робертс "Экономика, организация, и менеджмент", том 1, стр. 382-385

Поддержание репутации институтами

    Одним из способов повышения эффективности  системы, основанной на репутации, является сужение круга деловых партнеров. Частые сделки примерно одинакового масштаба способствуют установлению прочного доверия. Однако в современном обществе люди являются узкими специалистами и обладают специализированными навыками. Многие специалисты — водопроводчики, мастера по ремонту мебели, агенты по продаже автомобилей и т. д. — относительно редко взаимодействуют с отдельными потребителями их услуг. Покупатели могут часто совершать покупки у одних и тех же продавцов, однако наличие конкуренции между поставщиками все же придает сделкам безличный характер; каждая такая сделка едва ли обладает какими-либо преимуществами над альтернативными вариантами.

    Помочь  заполнить этот пробел могут различные  коммерческие и юридические институты. Стороны, полагающиеся на юридическую систему, рассчитывают на то, что полное выполнение условий контракта может быть обеспечено не опасением партнера испортить свою репутацию, а угрозой судебного иска. Однако в том, что касается обеспечения выполнения контрактов, юридическая система обладает множеством недостатков. Эта система имеет общий характер и потому основывается на общих правилах, которые, возможно, плохо приспособлены к специфике той отрасли, в которой возникло разногласие. Юридические процедуры часто оказываются запутанными, длительными и дорогостоящими. Более того, юридические нормы, основанные на исторических прецедентах, могут не учитывать технологических и других изменений реальной жизни. Судьям и присяжным может не хватать опыта для того, чтобы квалифицированно оценивать производственные споры, в основе которых лежат технические вопросы, с тем чтобы правильно применять юридические нормы. При разрешении международных споров полномочия судов иногда оказываются недостаточными для того, чтобы добиться осуществления своих решений. Кроме того, во все исторические эпохи коррупция и предвзятость судей, а также внешнеполитические воздействия способствовали увеличению издержек и очевидной произвольности судебных решений.

    В силу всех этих причин частные институты  нередко играли более важную роль, чем судебные органы, в том, что касается установления норм поведения, обеспечения выполнения контрактов и разрешения споров. В большинстве случаев частные институты своими действиями поддерживают саму систему репутаций. 

    От  средневековых частных  судей до современных  рейтинговых агентств. В эпоху, предшествовавшую становлению национальных государств в Европе, купцы выработали систему частных законов — lex mercatoria — и привлекали частных судей для разрешения споров. По одному и тому же кругу вопросов нормы купеческого права зачастую отличались от общепринятых норм церковного права. В то время купцы зависели друг от друга в отношении целого ряда услуг, будь то обеспечение безопасности путешествий или помощь в отгрузке товаров в иностранных портах. Хорошая репутация купца среди своих коллег имела решающее значение для успешного ведения дел. Система купеческого права обеспечивала эволюционирующую модель поведения, более приспособленную к потребностям купцов, чем нормы церковного права. Институт частных судей, выносивших свои суждения по поводу различных споров, значительно упрощал проблему поиска купцом третьей стороны, способной истолковать разногласия между двумя купцами с тем, чтобы выработать заключение об относительной репутации каждого из них. Эта система эффективно решала важнейшие задачи — принятие решения по поводу того, кто прав, и информирование остальных купцов об именах правонарушителей.

    В различные исторические эпохи для  информирования общественности об, утрате тем или иным торговцем хорошей репутации использовались различные механизмы. В колониальный период американской истории купцов, нарушавших нормы коммерческого права, выставляли напоказ у позорного столба. В XVIII-XIX вв. китобои из разных стран, встретившись в море, устраивали пирушки, во время которых капитаны судов могли обменяться разнообразной информацией, в том числе и о спорах с другими китобоями, которые необходимо было урегулировать. В США, где китобои проживали в нескольких приморских городах, они были в курсе дел друг друга и без таких встреч. Принятая среди китобоев система соблюдения норм, основанная на регулярном взаимодействии, в начале своего существования была настолько эффективной, что в судах не было зафиксировано ни одного дела, связанного с имущественными спорами между китобоями, хотя определение собственника убитого кита было достаточно сложным вопросом. (Должен ли им быть тот, кто первым поразил кита гарпуном? Или тот, кто первым закрепил на нем свой флаг? Может ли экипаж китобойного судна поднять на борт кита, убитого китобоями с другого корабля, или же он должен оставить эту добычу тем, кто ее поразил?). Лишь в конце XIX в., когда продукты китобойного промысла стали вытесняться продуктами переработки нефти, споры между китобоями стали рассматриваться в судебных органах. В это время уровень ренты в китобойном промысле начал снижаться, а временные горизонты китобоев укорачиваться; сочетание этих факторов подорвало систему репутаций, существовавшую в среде китобоев.

    В наше время местные бюро улучшения  обслуживания выступают посредниками при разрешении конфликтов, вызванных жалобами потребителей на местные производственные и торговые предприятия, и распространяют различную информацию о таких жалобах. Аналогичным образом кредитные бюро распространяют информацию о предоставленных в прошлом займах и о том, были ли они должным образом погашены, а потребительские объединения распространяют результаты обследований, посвященных различным вопросам, например тому, насколько потребители удовлетворены отношением к их страховым претензиям в различных компаниях. Обнародование такой информации усиливает стимулы к ответственному поведению. Стремление сохранить хорошую репутацию побуждает торговые фирмы регулировать споры при посредничестве бюро улучшения обслуживания. Зная о том, что ухудшение рейтинга кредитоспособности помешает им в дальнейшем получать ссуды на благоприятных условиях, люди более ответственно относятся к погашению уже полученных займов. Эта же логика применима и к страховым компаниям.

    Бойкоты и эмбарго: внутренняя дисциплина. Главная характеристика институтов, работа которых состоит в поддержании системы репутации, — их зависимость от санкций, применяемых к отдельным индивидам. Если выполнение этих санкций сопряжено со значительными издержками, некоторые из участников такой системы могут отказаться от их осуществления, что снизит эффективность системы в целом.

    Купеческие  гильдии, существовавшие в средние  века в Северной Европе, представляли собой объединения всех иностранных  купцов, торгующих в данном городе⁴. Важнейшая проблема, с которой сталкивались эти торговцы, заключалась в том, что города, в которых они вели торговлю, не всегда выполняли свои контрактные обязательства, например в части защиты торговцев от местных воров. Единственной весомой ответной мерой, к которой могли прибегнуть купцы, был отказ от ведения торговли в городе-нарушителе, однако это приводило к появлению охарактеризованной выше проблемы безбилетника. В главных торговых центрах Северной Европы, особенно в Брюгге, собирались купцы из самых разных городов, и это обстоятельство еще более осложняло осуществление эмбарго. Кроме того, города, столкнувшиеся с объявленным купцами эмбарго, старались склонить отдельных торговцев к его нарушению, предлагая им особо привлекательные сделки. Гильдии можно рассматривать как институт, посредством которого купцы координировали свои ответные действия против городов, нарушавших условия торговых договоров.