Мировой Экономический кризис: истоки и пути преодоления

       В любом случае возникает вопрос —  почему глобальный финансово- экономический  кризис ударил по России в каком-то смысле сильнее, чем по другим крупным странам? Ответ: потому что в финансово-экономической системе России были определенные слабости, которые этот кризис выявил. Проанализируем эти слабости и попытаемся извлечь уроки на будущее таким образом, чтобы в случае следующего кризиса его последствия были бы максимально смягчены.

       Первая  слабость российской финансово-экономической системы — превалирование в ней «коротких» денег и фактическое отсутствие в рыночных фондах «длинных» денег. Российский рынок акций так сильно обвалился прежде всего из-за того, что в эти акции были вложены во многом «короткие», то есть спекулятивные деньги, которые в первую очередь изымаются в случае тех или других неблагоприятных процессов. И весьма острое и тяжелое обострение проблем ликвидности банков РФ, инвестиционных компаний тоже связано с тем, что в них преобладают «короткие» деньги. И когда на «короткие» деньги приобретаются активы, для которых требуются «длинные» деньги, например недвижимость и земля, то заминка с ликвидностью достаточно быстро приводит к неплатежеспособности этой кредитной организации, поскольку она не может в короткий срок реализовать недвижимость, землю, другие «длинные» активы.

       В других странах, в отличие от России, существует целая система рыночных фондов «длинных» денег. Это негосударственные фонды накопительных пенсий с триллионами долларов, «длинные» деньги страховых обществ, полученных, прежде всего при массовом страховании жизни. К таким фондам относятся также паевые (в нашей терминологии) фонды, которые в западных странах существуют уже десятки лет и накопили огромные средства. Наконец, в самих западных банках довольно высока доля «длинных» денег. И определенная часть этих «длинных» денег направляется на приобретение ценных бумаг, в том числе акций, которые во многом обеспечивают их стабильность.

       В России практически нет рыночных фондов с «длинными» деньгами. Есть небольшой фонд накопительных пенсий, образованный за счет отчислений с предприятий (около 10 млрд долл.), есть негосударственные добровольные накопительные пенсионные фонды — тоже около 10 млрд долл. Страховая система России совершенно не развита, и ее активы составляют менее 40 млрд долл. Паевые фонды стали развиваться недавно, в них накоплено около 20 млрд долл. В пассивах банков только около 4% «длинных» денег, да и то в подавляющем большинстве трехлетних.

       Таким образом, при подобных масштабах  фондового рынка России, столь  мизерные суммы «длинных» денег  вряд ли могут стать стабилизирующим  началом данного рынка. Проблема «длинных» денег в России недооценена. И в этом ключевая слабость нашей экономики. Отсюда и трудности с формированием инвестиций, для которых нужны «длинные» деньги. Нам следовало бы увеличить крайне низкую норму инвестиций — их долю в ВВП, которая у нас даже ниже, чем средняя норма инвестиций развитых стран: у нас эта норма составляет 20%, а в развитых странах — в среднем 21%. Но развитые страны ежегодно увеличивают ВВП на 2,5—3%, имеют развитую инфраструктуру, обновленные основные фонды, и прежде всего машины и оборудование, и им этой нормы инвестиций хватает на все вложения — и на обновление фондов, и на инфраструктуру, и на прирост фондов для обеспечения экономического роста, и на жилищное и социальное строительство. А нам 20% абсолютно не хватает ни на инфраструктуру, которая крайне отстала, ни на обновление фондов, которые до предела устарели, ни на качественное экономическое развитие, ни на приемлемый размер жилищного и социального развития.

       Другая  слабость российской экономики — высокий уровень инфляции. За 10 лет, прошедших со времени кризиса 1998 года, Россия так и не смогла прийти к нормальному для рыночных стран уровню инфляции, которая в развитых странах обычно составляет 1—3% в год, а в развивающихся странах до кризиса она многие годы держалась на уровне 3—5% в год (в 2009 году в развивающихся странах она подскочила до 9%, но уже в 2010 году прогнозируется на уровне 4—5%). В России же инфляция зашкаливает за 10% в год, и потому идет систематическое обесценение рубля. Не может в значительных масштабах развиваться ипотека — из-за высокой процентной ставки при инфляции. Невыгоден инвестиционный кредит — опять-таки из-за дороговизны денег. В результате происходит недофинансирование реального сектора, снижаются реальные доходы отдельных слоев населения, у которых не происходит систематического повышения доходов, индексации при инфляции. Недостаток кредитных и иных средств для финансирования экономического роста, прежде всего инвестиционных средств, вынуждает отечественные банки, предприятия и организации много занимать у иностранных инвесторов, увеличивая внешний долг России.

       Таким образом, инфляция является тормозом нашего социально-экономического развития, деформирует это развитие, вносит диспропорции и делает уязвимой нашу финансовую систему. По всей вероятности, выход из современного финансово-экономического кризиса будет тяжелым, затяжным, и кризис, очевидно, перейдет в депрессию, стагнацию. В условиях повышенной инфляции России грозит большая беда — возможно, послекризисная стагфляция, — крайне негативный процесс, когда при стагнации производства имеет место достаточно высокая инфляция и потому подъем экономики в высшей степени затруднен..

       Высокая инфляция в России, не поддающаяся  пока контролю, несмотря на самые серьезные усилия и Центрального банка, и Министерства финансов, не может считаться случайностью. По-видимому, в нашей социально-экономической системе существуют какие-то органические недостатки, которые порождают столь высокую инфляцию.

       Главной причиной инфляции в современной России является быстрый рост бюджетных расходов. Если взять весь консолидированный государственный бюджет вместе с внебюджетными государственными фондами — а это без малого 40% всего ВВП, то в последние четыре года денежные расходы увеличиваются следующими темпами: 2005 год — 46,1%, 2006 год — 22,8%, 2007 год — 35,9% и 2008 год (данные за январь—август) — 31,5%, а показатели роста ВВП по физическому объему в эти годы были в шесть раз меньше: в 2005 году — на 6,2%, в 2006 году — на 6,7%, в 2007 году — на 8,1% и в 2008 году ожидается около 7%. Столь огромное превышение роста денежных расходов бюджета над движением реального сектора неизбежно порождает высокую инфляцию. За эти четыре года в номинальном выражении консолидированный бюджет вырос в 3,2 раза, а ВВП — в реальном выражении примерно на 30%.

       В чем причина столь большого роста  бюджетных расходов в условиях, когда каждый понимает, что этот рост напрямую ведет к инфляции? Причина — в необходимости увеличивать социальные расходы за счет государственного бюджета и внебюджетных фондов: увеличение социальных расходов, если у государства имеются для этого возможности, является самой неотложной задачей.

       Дело  в том, что наше государство, уже  существуя в рыночных условиях, сохранило  за собой многие функции государства социалистического. Оно взяло на себя выплату пенсий и пособий, дотации на жилье и коммунальные услуги, за использование которых население платит намного ниже рыночной цены, расходы на лечение для подавляющей части населения и др. У государства в рыночных условиях, когда значительную часть прибыли нужно оставлять предприятиям и организациям для их воспроизводства, нет возможности на достойном или даже приемлемом для страны уровне гарантировать эти расходы — сумма налогов не обеспечивает этого. Поэтому в России самые низкие в мире пенсии по отношению к заработной плате — всего 23% от заработка при нормативе МРОТ как минимум 40—60% (в развитых странах размер пенсии часто доходит до 80% заработка). У государства нет средств обеспечить нормальную комфортность жилья и достойный уровень коммунальных услуг, несмотря на всего его старания. В России, как известно, одна из самых худших в мире систем здравоохранения (позорное 140 место среди стран мира, по оценке ВОЗ), один из самых высоких в мире коэффициентов смертности, один из наиболее низких показателей ожидаемой продолжительности жизни (Россия не входит в первые 100 стран мира по этому показателю), а по такому показателю, как средняя продолжительность жизни мужчин, она уступает даже Индии (130 место в международном рейтинге), где уровень экономического развития вчетверо ниже, чем в России.

       Любое руководство страны не может смириться  с этими фактами, знает их и  старается увеличить, по возможности, бюджетные расходы, чтобы каким- то образом сгладить, улучшить положение. И этот настрой свойственен не только руководству, но и законодателям, всему населению, которое взывает к государству с протянутой рукой, требуя дать больше денег на пенсии, расширить список бесплатных лекарств, бесплатных медицинских услуг, не повышать тарифы за электроэнергию, тепло, воду для населения, заморозить квартплату. И все это понятно и легко объяснимо. Все дело в неправильном, внерыночном устройстве нашей социальной системы, в ее прямой и очень сильной зависимости от расходов бюджета. При такой системе вряд ли мы когда-нибудь сможем прийти к нормальной для рынка инфляции. И кризис, как мне кажется, опять-таки со всей очевидностью все это показал.

       Третья слабость России — крайне высокая зависимость социально-экономического развития, государственного бюджета от уровня и динамики цен на нефть и газ или, в более общем случае, от экспортных цен на топливные, сырьевые ресурсы, полуфабрикаты и материалы, составляющие около 85% российского экспорта. Как уже говорилось, по крайней мере, наполовину российский экономический рост был связан в 2003—2008 годы с повышением цен, прежде всего на нефть и газ. Из среднего прироста ВВП на уровне 7% в эти годы 3,5—4% приходились на этот фактор. Половину доходов федерального бюджета составляли налоговые и таможенные поступления за счет экспорта нефти и газа. Таким образом, экспорт стал главной движущей силой социально-экономического развития России в последние годы.

       Такая зависимость имеет и свою оборотную  сторону — когда цены на нефть  и на газ перестают расти и даже сокращаются, то экспорт, напротив, превращается в главный тормоз развития России. Почти все развитые страны, возможно за исключением Норвегии и Канады, из общего числа 30 стран выигрывают, причем очень сильно, от снижения цен на нефть и газ. А Россия, напротив, серьезно проигрывает от этого.

       Четвертое слабое место российской экономической системы — это банковская система. Общеизвестна слабость российских банков, которые не способны сколь-нибудь полно финансировать развивающуюся экономику своей страны. Отечественная финансовая система, прежде всего банки, не в состоянии изыскать необходимые для развития страны инвестиции, и потому до 20% инвестиций, даже при очень низкой их норме и хроническом недостатке, предприятиям и организациям приходилось занимать у зарубежных инвесторов, с каждым годом увеличивая внешний долг России, который сегодня перевалил за 500 млрд долл. И одна из главных трудностей нынешнего кризиса — в необходимости огромных и всевозрастающих государственных затрат, связанных с трудностями возврата этого долга, о чем выше уже говорилось.

       В условиях кризиса снижение спроса на продукцию, невозможность повысить цены и заработать на этом дополнительные деньги, трудности с ликвидностью — все это не позволяет многим предприятиям и организациям в России вовремя и в полном объеме обслуживать свои долги. И они приходят к правительству с протянутой рукой, как пришла металлургическая компания Р. Абрамовича, получившая в результате 2,2 млрд долл. (ее общие долги превышают 10 млрд), как пришла «Роснефть», получившая 4 млрд долл. (ее долги превышают 30 млрд долл.), как пришел «Газпром», получивший свой миллиард (думаю, что это только начало; его долг — более 50 млрд долл.), как пришел «ЛУКОЙЛ», получивший свои 2 млрд долл. и т. д. Внешэкономбанку перечислено 50 млрд долл., чтобы снабжать этими средствами предприятия и облегчить им выплату долгов. Была бы российская финансовая система, как и банки, достаточно развитой, соответствующей уже достигнутому экономическому уровню страны, то такого долга и трудностей не было бы.

       Проблема  слабости российских банков, в полный рост и со всей остротой поднималась  банковским сообществом как минимум  в течение последних пяти лет. Была разработана стратегия ускоренного  укрепления российской банковской системы. Но Министерство финансов и Центральный банк России во многом поступают вопреки линии на укрепление банковской системы. В Министерство финансов, например, были стянуты все хозрасчетные средства бюджетных организаций, которые ранее размещались на счетах коммерческих банков, приумножали их активы, давали дополнительную прибыль, ускоряли рост, обеспечивали кредитную базу. Все это изъяли и сосредоточили в Казначействе, откуда организации, заработавшие эти деньги, обратно могут получить их с большим трудом, через сложную систему бюрократических конкурсов и преград. Так что значительная часть этих денег без толку лежит — и обесценивается. Центральный Банк России, не имея смелости и, вероятно, возможностей повлиять на сокращение прироста бюджетных расходов, ставших главным источником повышения инфляции, сосредоточился на сжатии ликвидности банков, введя повышенные коэффициенты резервирования и пытаясь таким образом ограничить кредитную массу, в которой видит чуть ли не главную причину инфляции, а не важнейший источник социально-экономического развития России, как это есть на самом деле.

       ЦБР не до конца поддержал программу  ускоренного укрепления российской банковской системы и мало что сделал для того, чтобы денежные пото- ки страны, как это было раньше, в значительном объеме проходили через коммерческие банки, а не мимо них. Ведь сейчас объем средств в Казначействе, включая хозрасчетные средства бюджетных организаций, почти равен совокупности всех банковских активов, чего нет ни в одной стране, где банковские активы как минимум в 4—5 раз превосходят средства казначейств. К тому же даже бюджетные расходы в рыночных странах в значительной мере идут через банки. Надо когда-то задуматься над тем, что все активы российских банков сопоставимы с активами разорившейся инвестиционной компании Lehman Brothers — более 700 млрд долл. Современный кризис так жестко сказался на российских банках еще и потому, что их ликвидность находилась на минимальном уровне из-за искусственного сжатия для борьбы с инфляцией в то время, как Россию накрыла волна этого кризиса.

       Первый урок, который со всей очевидностью высветил нынешний кризис, — России нужно незамедлительно, как можно быстрее создать рыночные фонды «длинных» сбережений. Этот вывод можно было сделать и после кризиса 1998 года, который еще больше обвалил наш фондовый рынок, и отдельные страны СНГ такие выводы сделали. Казахстан, например, с 1997 года ввел накопительную пенсионную систему, и за прошедшие 11 лет там уже образован достаточно весомый фонд накопительных пенсий, из которого черпаются инвестиции. И во многом благодаря этому норма инвестиций в Казахстане составляет не 20%, как в России, а около 30%, и Казахстан имеет существенно более высокий потенциал будущего роста за счет внутренних факторов, чего не скажешь о России. Если бы Россия в 1997 году сделала то же самое, что и Казахстан, то сегодня у нас был бы накопленный пенсионный фонд в размере приблизительно 150 млрд долл., значительная часть которого могла бы все-таки пойти на инвестиции. Это резко укрепило бы фондовый рынок, и он смог бы избежать столь сокрушительного обвала.