Контрольная работа по "Экспериментальной психологии"

Психофармаколог X. К. Бичер исследовал с помощью  этого экспериментального плана  влияние морфия на болевую чувствительность. Работая по схеме «плацебо вслепую», он не смог отличить данные контрольной  группы от данных экспериментальной. Когда же он провел эксперимент традиционным способом, то получил классические различающиеся кривые.

«Двойной  слепой опыт» контролирует эффекты  Розенталя и Хотторна.

2. Метод обмана. Основан на целенаправленном введении испытуемых в заблуждение. При его применении возникают, естественно, этические проблемы, и многие социальные психологи гуманистической ориентации считают его неприемлемым.

Экспериментатор придумывает ложные цель и гипотезу исследования, независимые (ортогональные) от основных. Выдуманные цель и гипотеза сообщаются испытуемым. Содержание ложной гипотезы варьируется в зависимости от характера эксперимента: могут применяться как простые гипотезы «здравого смысла», так и сложные теоретические конструкции, которые получили название «когнитивные плацебо».

Возможным вариантом метода обмана является простое  сокрытие истинных целей и гипотезы эксперимента. В данном случае испытуемые будут сами придумывать варианты, и вместо учета влияния ложной гипотезы нам придется разбираться в фантазиях испытуемого, чтобы устранить влияние этой неконтролируемой переменной. Таким образом, лучше предложить испытуемому хоть какой-то вариант гипотезы, чем не предлагать никакой. Метод «когнитивного плацебо» предпочтительнее.

3. Метод «скрытого» эксперимента. Часто применяется в полевых исследованиях, при реализации так называемого «естественного» эксперимента. Эксперимент так включается в естественную жизнь испытуемого, что он не подозревает о своем участии в исследовании в качестве испытуемого. По сути метод «скрытого» эксперимента является модификацией метода обмана, с той лишь разницей, что испытуемому не надо давать ложную информацию о целях и гипотезе исследования, так как он уже обманом вовлечен в исследование и не знает об этом. Этических проблем здесь возникает еще больше, так как, применяя метод обмана, мы оповещаем испытуемого о привлечении его к исследованию (даже к принудительному); здесь же испытуемый полностью подконтролен другому лицу и является объектом манипуляций.

Велика  опасность всяческих злоупотреблений  со стороны недобросовестных исследователей. И вместе с тем эта модель часто применяется в социальной психологии. Наиболее часто она используется в детской психологии, психологии развития и педагогической психологии. В этих случаях проблема манипуляций стоит менее остро, так как дети подконтрольны взрослым. Однако необходимо заручиться согласием родителей либо лиц, опекающих ребенка, на такое исследование.

Главная трудность проведения такого эксперимента — учет неконтролируемых переменных, поскольку этот эксперимент может быть лишь натурным.

Метод «естественного эксперимента», предложенный А. Ф. Лазурским, является одной из модификаций этого исследовательского приема.

4. Метод независимого измерения зависимых параметров. Применяется очень редко, так как реализовать его на практике очень трудно. Эксперимент проводится с испытуемым по обычному плану, но эффект воздействия измеряется не в ходе эксперимента, а вне его, например, при контроле результатов учебной или трудовой деятельности бывшего испытуемого.

5. Контроль восприятия испытуемым ситуации. Обычно для этого применяется предложенная Орне схема постэкспериментального интервью. Кроме того, принимаются меры для того, чтобы учитывать или контролировать отношение испытуемого к экспериментатору и эксперименту, понимание им инструкции, принятие целей исследования. К сожалению, данные, получаемые при постэкспериментальном опросе, позволяют лишь отбраковать неудачные пробы или учесть эту информацию при интерпретации результатов эксперимента, когда уже ничего нельзя исправить.

Как всегда, следует помнить, что нет  абсолютного метода, и все они  хороши или плохи в зависимости  от конкретной ситуации. Ни один не дает абсолютно достоверного знания.

Контрольный вопрос № 58

«Современные  проблемы в экспериментальной психологии»

Анализируется ситуация кризиса в современной психологической  науке, констатируется его методологический характер. Делается вывод о том, что  причины различных симптомов  кризиса психологии коренятся в  узком понимании ее предмета, что  препятствует осуществлению интегративных  процессов, в которых так нуждается  психология в начале XXI века. Показано, что прообразом нового понимания  предмета может стать трактовка«психе» в юнговской аналитической психологии. Подобного рода понимание способно послужить«ключом» к преодолению  кризиса, т.к. оно является необходимым  условием разработки содержательной методологии  психологии, направленной, в частности, на интеграцию психологического знания.

Ключевые слова: кризис в психологии, методология  психологической науки, предмет  психологии, аналитическая психология, экспериментальная психология.

Психологический журнал, №1 (январь), 2006

Многих  представителей психологического сообщества волнует вопрос: что являет собой  научная психология, вступившая в XXI век, находится она в кризисе  или, напротив, с уверенностью смотрит  в будущее. Конечно, психология не столь  однородна, чтобы в отношении  ее дать прямолинейные и однозначные  ответы на поставленные вопросы, тем  более, что ряд перспективных  тенденций в ней давно уже  существуют и активно разрабатываются (хотя и не стали господствующими). В то же время многое в психологической  науке сегодняшнего дня, по сути, уже  принадлежит прошлому. Для психологии, которая не столь жестко парадигмальна, как, скажем, естественные науки (хотя наличие неукоснительно признаваемых парадигм и в них многими сегодня  оспаривается), очень важен«вектор»  поисков и ожиданий.

Существующее  мнение о сегодняшней психологии как находящейся в кризисе  встречает возражение: утверждается, что она интенсивно развивается  как академическая наука, о чем  свидетельствуют выходящие тысячи томов монографий, сотни научных  журналов, проходящие многочисленные конференции, симпозиумы и конгрессы  и т.п. Как практически ориентированная  область знания психология востребована социумом, а услуги психологов хорошо оплачиваются. Таким образом, есть продукция  и востребованность, поэтому следует  уточнить: когда психологи говорят  о кризисе— речь идет именно о научной  психологии.

Как любая наука, призванная адекватно  объяснять свой предмет, психология претендует на создание теории психического. И, будучи честной перед собой, она  признает: модели, которые она продуцирует, пока весьма далеки от того, чтобы дать непротиворечивую картину психической  жизни человека во всей ее полноте  и сложности. Если оказывается, что  наука ее упрощает, подвергает редукции, сводит к каким-то частным проявлениям, то именно это обстоятельство и заставляет говорить о наличии кризиса в  психологии² . В этом смысле не подлежит сомнению кризис современной психологии, даже учитывая достижения и наработки во всех ее областях и отраслях. Кроме того, фиксация кризиса является дополнительным стимулом, корректирующим направление развития научной психологии.

² Чтобы избежать возможных недоразумений, заметим, что речь вовсе не идет о создании какой-то единой глобальной теории, которая бы«отменила» ныне существующие. Как проницательно заметил в свое время К. Г. Юнг,«время глобальных теорий в психологии еще не пришло». Современная психология страдает (об этом в первую очередь свидетельствует кризис) от взаимного непонимания психологов, принадлежащих различным направлениям и школам, а также от отсутствия содержательной конструктивной коммуникации.

В периоды кризисов, как это хорошо известно, оказываются наиболее востребованными  методологические знания, так как  только основанный на них анализ позволяет  понять глубинные причины сложившейся  ситуации и обозначить направление  выхода из нее. Ж. Пиаже отмечал:«Науки более развитые, чем наша, уже  давно пришли к пониманию того, что успехи науки в периоды  ее кризисов обычно связаны с ретроактивной  критикой употребляемых понятий, следовательно, с внутренней (и независимой от философии) эпистемологической критикой» [20, с. 189]. Суть в том, чтобы кризис стал плодотворным.

Кризис в психологии и его формы

К началу XXI в. появились суждения об очередном  кризисе в психологии. Е. Д. Хомская  констатирует«наличие методологических трудностей в различных областях психологии» [27, с. 113]. В комментарии  к ее статье фиксируется«ситуация методологического  кризиса, сложившаяся в отечественной  психологии за последние годы» [19, с. 125]. В отклике на статью Е. Д. Хомской  Н. И. Чуприкова утверждает, что соглашается  в целом с поставленным диагнозом, отмечая наличие«очередного методологического  кризиса, возникшего в отечественной  психологии в связи с новой  социальной и внутрипсихологической  ситуацией (в частности, вследствие широкого распространения психоанализа, психотерапевтической практики и идей гуманистической психологии)» [28, с. 126].

С тем, что в современной психологии существуют «острые теоретические  и методологические трудности и  противоречия», был согласен и В. В. Давыдов [10, с. 127]; об этом же писали в  последние годы К. А. Абульханова [2], А. В. Брушлинский [4], В. П. Зинченко [12], О. К. Тихомиров [25] и мн. др. Кризис в  психологии зафиксирован и зарубежными  авторами [36, 8 и др.]. В этой связи  вспоминается также знаменитый«открытый  кризис» в психологии, описанный  и проанализированный К. Бюлером [35] и Л. С. Выготским [7], К. Левином [38] и  С. Л. Рубинштейном [22, 23].

Если  же пойти в глубь истории, то окажется, что даты возникновения кризиса  совпадают со временем самого становления  научной психологии. Об этом писал  еще в 1914 г. Н. Н. Ланге:«Кто знаком с  современной психологической литературой, с ее направлениями и тенденциями, особенно в отношении принципиальных вопросов, не может, я думаю, сомневаться, что наша наука переживает ныне тяжелый, хотя и крайне плодотворный, кризис. Этот кризис, или поворот (начало которого можно отнести еще к 70-м гг. прошлого столетия), характеризуется, вообще говоря, двумя чертами: во-первых, общей неудовлетворенностью той  прежней доктриной или системой, которая может быть названа, вообще ассоциационной и сенсуалистической  психологией, и, во-вторых, появлением значительного числа новых попыток  углубить смысл психологических  исследований, причем обнаружилось, однако, огромное расхождение взглядов разных психологических направлений и  школ» [16, с. 69]. Н. Н. Ланге определил  и основной признак кризиса: реально  работал критерий«огромного расхождения» («отсутствия общепринятой системы  в науке»); если оно существует, то психология не имеет«основы», «фундамента» [там же].

За  сорок лет до этого Ф. Брентано в работе «Психология с эмпирической точки зрения» (1874) писал:«Не столько  в разнообразии и широте мнений, сколько в единстве убеждений  испытывает сегодня психология острую нужду. И здесь мы должны стремиться приобрести то же, чего— одни раньше, другие позже — уже достигли математика, физика, химия, физиология; нам нужно  ядро признанной всеми истины, которое  в процессе взаимодействия многих сил  затем быстро обрастет новыми кристаллами. На место психологии мы обязаны поставить  психологию» [3, с. 11]. Вероятно, под этими  словами могли бы подписаться  многие научные психологи и в  начале третьего тысячелетия. Если принципиально  ситуация не изменилась за сто тридцать лет (для науки срок немалый), то это  можно рассматривать как симптом  глубокого внутреннего неблагополучия в психологии.

И это не только наша оценка. Современные  американские авторы вполне обоснованно  утверждают, что«сегодня психология еще более неоднородна, чем сто  лет назад, и кажется, мы как никогда  далеки от того, что хоть как-нибудь напоминало бы согласие относительно характера психологии... В конце [XX] столетия нет никакой единой системы, никаких единых принципов для  определения психологической дисциплины и ведения исследований... Психология... представляет собой не единую дисциплину, но собрание нескольких различных ветвей... Американская психология разделена  на враждующие фракции» [29, с. 33].

Таким образом, нынешний кризис в психологии в конце второго тысячелетия  глобален, объемен, интернационален  и многопланов. В России он переживается острее в силу особенностей нашей  социокультурной ситуации. Его проявления можно усмотреть в самых разных плоскостях. Каковы же основные, наиболее существенные проявления кризиса? Их можно  определить в первую очередь как  глубокую диссоциацию (буквально:«разъединение», «разделение»; термин, широко используемый ныне в разных школах психиатрии и  психотерапии).

Она обнаруживается, во-первых, в традиционной для психологии кризисной симптоматике, когда отсутствует единый подход: нет основы, объединяющего начала—  «Психологии много, нет психологии». Идет борьба между психологией объективной  и субъективной, объяснительной и  понимающей, материалистической и спиритуалистической, поведенческой и психологией  сознания и т.д. В настоящий момент она наиболее ярко выражается в противостоянии естественнонаучного и герменевтического (гуманистического) подходов (см. подробнее [8]).

Во-вторых, наблюдается противопоставление научной (академической) психологии и психотехник (практической психологии) (см. подробнее [6]): психологическая практика, как  это ни печально, чаще всего исходит  из каких угодно«теорий», но только не из концепций научной психологии. Разрыв между теорией и практикой  в психологии, существовавший в двадцатые  годы (о нем писал Л. С. Выготский  в 1927 году), ныне углубился и превратился  в глубокую пропасть— в первую очередь, по причине многократного  увеличения масштабов психологической  практики.

В-третьих, наблюдается разрыв между научной  психологией и техниками, ориентированными на углубленное самопознание (от мистики  и эзотерических учений до современной  трансперсональной психологии и  т.п.). Человек, интересующемуся познанием  Я, ищущий свой духовный путь, обращается не к научной психологической  литературе,— эта «ниша» прочно занята специалистами, далекими от научной  психологии. И литература, и поэзия и философия дадут в этом отношении  существенно больше, чем научные  психологические труды.

В-четвертых, полнее обнажается различие между психологией  западной и восточной. Действительно  восточные учения в XX столетии стали  постоянной составляющей интеллектуальной жизни западного общества. Но на научную, академическую психологию они не оказали практического  влияния. В значительной степени  ассимилировавшая опыт восточной психологической  мысли трансперсональная психология до сих пор фактически не признана официальной наукой.