Проблема общения в социальной психологии

В результате своего анализа Н.В.Казаринова выделила три модели межличностной коммуникации, раскрывающие логику взаимоотношения концепций общения как коммуникации, воздействия и взаимодействия.[4,19] Линейная модель отображает коммуникацию как действие, содержание которого заключается в передаче и приеме информации и суть его состоит в том, что отправитель кодирует идеи и чувства в определенный вид сообщения, а затем отправляет его получателю, используя какой-либо канал (речь, письменное сообщение и т.д.). Линейная модель рассматривает коммуникацию как однонаправленный процесс - от отправителя к получателю - причем получатель информации предстает как объект воздействия. Такой способ передачи сообщений характерен для письменно-текстовой коммуникации, для средств технической и массовой коммуникации либо для общения, в котором партнер выступает как объект воздействия.

Интерактивная модель предполагает поочередное воздействие партнеров общения друг на друга, что превращает линейную схему коммуникации в круговую, циклическую (вследствие этого можно говорить о наличии обратной связи между партнерами).

Если линейно-«передаточная» и интерактивно-циклическая модели коммуникации трактуют коммуникацию как последовательность аддитивно-дискретных актов, имеющих начало и конец, то трансакционная модель представляет коммуникацию как процесс одновременного отправления сообщений.

В каждый момент общения партнеры способны получать сообщения и воздействия от другого человека, понимать их и реагировать на    сообщение и поведение партнера и в то же самое время формировать собственные мысли и чувства, сообщать их собеседнику и воздействовать на него словами, действиями и смыслами своего поведения. Н.В.Казаринова указывает, что эта модель позволяет увидеть, что дискретный акт коммуникации трудно отделить от событий, которые ему предшествуют и следуют за ним и потому коммуникация представляет собой процесс, в котором люди формируют отношения, взаимодействуя друг с другом.

Разделяя представление Н.В.Казариновой о взаимодействии как синхронном и двуплановом восприятии и понимании партнерами друг друга и об их воздействии друг на друга, необходимо отметить, что данный феномен фактически не исследован в современной психологии общения, а значит, не исследовано и ядро механизма взаимодействия в общении. Представление же о том, что дискретный акт коммуникации трудно отделить от событий, которые ему предшествуют и следуют за ним, указывает на необходимость сверхкаузального и транстемпорального понимания общения, что требует разработки новых теоретических и методических подходов к постижению контекстуально-событийной, недизъюнктивно-холистической, процессуально-органической и семантико-полифонической природы феномена общения и взаимодействия в общении.

Следует также сказать, что понимание трансакции в данной модели выходит за рамки представления о транзакциях в психотерапевтической системе Э.Берна, поскольку берновские транзакции представляют собой аддитивно-дискретные интеракции (структурирующие взаимодействие как игру по определенному сценарию), а не являются событийными взаимодействиями, имеющими недизъюнктивно-контекстуальную, полифонически-холистическую природу. Возможно, более адекватно феномены подлинного взаимодействия обозначать понятиями мета-акции, экзистенциальной акции и т.п. Впрочем, понятие трансакции может быть и более адекватным, если под «трансовостью» разуметь не простую интеракционность, а бытийно-событийную трансовость, описываемую и исследуемую в русле представлений трансперсональной психологии.

Вышерассмотренные концепции и модели понимания взаимодействия - в контексте общения и совместной деятельности - дают основания выделить три подхода к проблеме природы взаимодействия. Первый подход заключается в построении схем взаимодействия (и совместной деятельности), исходя из идеи структуры индивидуальной деятельности и сведения взаимодействия к той или иной сумме индивидуальных деятельностей. Логика этого решения соответствует представлению о «совместно-индивидуальной деятельности» (по Л.И.Уманскому), линейно-передаточной модели коммуникации (Н.В.Казариновой и др.), «объектной» парадигме понимания психологического воздействия (по Г.А.Ковалеву), наконец, логике первого этапа социально-психологических исследований совместной деятельности и влияния совместной деятельности на межличностное общение (исследования социальных психологов под руководством Г.М.Андреевой).

Второй подход к решению проблемы взаимодействия состоит в постулировании и конституировании первичности и исходности социальной макроструктуры совместной деятельности, целостная архитектоника которой задает особенности процессов взаимодействия и индивидуальных деятельностей как внутренних микроструктур совместной деятельности. Логика этого решения лежит в основе представлений о «совместно-последовательной деятельности» Л.И.Уманского, интерактивно-циклической модели коммуникации Н.В.Казариновой, «интерсубъектной» парадигме психологического воздействия Г.А.Ковалева, теории деятельностного опосредствования межличностных отношений в коллективе А.В.Петровского, содержании второго этапа социально-психологических исследований взаимовлияния общения и совместной деятельности Г.М.Андреевой и др., наконец, в основе представлений А.Л.Журавлева о социально-коллективной макроструктуре совместной деятельности (в единстве ее целевого и предметного компонентов) как «единице» психологического анализа совместной деятельности.

Третий подход к решению проблемы взаимодействия заключается в утверждении внутренне-сущностного, понимания природы межчеловеческого взаимодействия.

Логика этого подхода - в большей или меньшей мере - соответствует представлениям о «совместно-взаимодействующей деятельности» (по Л.И.Уманскому), трансакционной модели коммуникации (по Н.В.Казариновой), «интерсубъектной» парадигме психологических воздействий-взаимодействий (по Г.А.Ковалеву), «метаатрибутивной» подструктуре личности В.А.Петровского. Однако, наиболее глубокие потенциалы данное решение проблемы межчеловеческого взаимодействия раскрывает в контексте представлений современной философии диалога (М.М.Бахтина, М.Бубера, В.С.Библера, С.Л.Франка и др.) и психологии диалога (Т.А.Флоренская, Г.А.Ковалев, А.Ф.Копьев, А.Б.Орлов и др.).

Идеи континуальности-недизъюнктивности и полифоничности-процессуальности диалога являются центральными в гуманитарно-культурной, экзистенциально-онтологической концепции М.М.Бахтина, который исходит из того, что «Быть - значит, общаться диалогически», причем «Один голос ничего не кончает и не разрешает. Два голоса - минимум жизни, минимум бытия».

Бытие «другого» вне меня и внутри меня является для М.Бахтина онтологическим условием бытия человеческого «Я» и принципиально важно то, в какой мере «другой» во мне является в формах «не-Я», «моего иного Я» и «Над-Я» (то есть бытия во мне, чем-то большим меня во мне).

В качестве основных структур самосознания и образа Я М.Бахтин выделяет образы «Я-для-себя», «Я-для-другого» и «Другой-для-меня». Он подчеркивает, что человеку не даны его временные и пространственные границы, но Другой дан «весь» и вследствие этого у «Меня» по отношению к «Другому» возникает «избыток видения».

На наш взгляд, «избыток видения» можно рассматривать как онтолого-антропологическое проявление феномена «вненаходимости», играющего фундаментальную роль в концепции диалога М.М.Бахтина. «Вненаходимость» изначально определяется существованием другого человека, другого Я, то есть того Ты, которое исходно насущно моему Я и органично необходимо для бытия моего Я. Без Ты другого человека мое Я утрачивает укорененность в бытии.

Только позиция «вненаходимости» открывает мое Я для Тебя, только «вненаходимость» позволяет Мне «обымать» Тебя, а Тебе - Меня. Благодаря «вненаходимости» Я могу воспринимать Тебя во всей твоей подлинности - целостно, замкнуто, завершенно, а Ты целостно и завершенно воспринимаешь Меня. Тем самым каждый из нас принимает и утверждает бытие другого в его изначальности и абсолютности, целостности и самобытности. Механизм «вненаходимости» связан с физикой межчеловеческого восприятия и геометрией взаимного позиционирования людей в пространстве, однако, сущность феномена «вненаходимости» состоит в том, что она представляет собой «любящую и напряженную» обращенность к другому человеку как к человеку во всей его подлинности и уникальности.

Антиномическая логика лежит в основе религиозно-философского мировоззрения русского философа С.Л.Франка. В одной из своих работ он прямо утверждает, что «Бытие в самой своей природе антиномично». Онтологическим истоком антиномичности бытия является наличие «Я» и «Не-Я».

Однако, то что «снаружи есть два, изнутри раскрывается в своей последней глубине, как одно или как «проистекающее из одного». Обосновывая метафизический монизм бытия, С. Л. Франк указывает, что непостижимое всеединство есть та первооснова бытия, та «первожизнь», то «средоточие», в котором все сходится, конвергирует и из которого все исходит. В то же время всеединая первооснова изначально двойственна, но эта «изначальная двоица» является «исконно нераздельным единством», т.е. подлинной антиномией, несущей в себе воплощение различия в едином.

Антиномическая метафизика С.Л.Франка охватывает любые онтологические и гносеологические противоположности - единство и множество, дух и тело, жизнь и смерть, вечность и время, добро и зло, Творца и творение и др. В соотношении любых противоположностей логически раздельное, основанное на взаимном отрицании, вместе с тем является внутренне слитым; противоположности пронизывают друг друга; при этом одно не есть другое и в то же время оно является этим другим. «И только с ним, в нем, и через него есть то, что оно подлинно есть в своей последней глубине и полноте. В этом и заключается антиномический монодуализм всего сущего» - подчеркивает С.Л.Франк.

Другим фундаментальным началом антиномичности человеческого бытия является отношение «Я» к «Ты», которое С.Л.Франк понимает не как отношение предметного познания, а как непосредственно-интуитивное жизненно-онтологическое отношение, впервые возникающее не во внешнем восприятии, общении и познавательно-объективирующей рефлексии, а в исконно-первичном, «данно-заданном единстве» «Я» и «Ты». «Я» и «Ты» взаимно конституируют друг друга и в отрыве один от другого являются неполными и неистинными, поэтому до встречи «Я» и «Ты» не существует никакого готового, «данного «Я».

Эти представления С.Л.Франка прямо созвучны словам М.М.Бахтина о том, что «В научной методологии есть два предела: вещь и личность..» и личностное бытие человека раскрывается лишь в диалогических отношениях, ибо лишь в отношениях «Я» и «Ты» «… человек не только проявляет себя вовне, а впервые становится тем, что он есть.. - не только для других, но и для себя самого.».

С.Л.Франк показывает, что форма бытия "есмь" "…становится подлинным, полноценным "Я есмь", лишь поскольку она имеет себя в нераздельно-неслиянном единстве с соотносительной ей формой бытия "ты-еси". «Я» как исходный онтологический феномен нельзя понимать как готовую, обособленно существующую, покоящуюся в себе инстанцию (в терминологии М.Бахтина, как «данность»), ибо «Я» нераздельно с «Ты» и незавершимо-потенциально (что М.Бахтин определяет как «заданность»). «Я» абсолютно автономное, оторванное от «Ты», делает проблематичным бытие «Ты» как онтологически полноценного субъекта, т.е. как индивида, способного иметь субъектное, личностное «Я».

Автономное «Я», «Я» монологического субъекта делает проблематичным подлинное бытие не только «Ты», но и «Мы», «Вы», «Они», т.е. всех человеческих общностей и самого человечества в их субъектном своеобразии.

По С.Л.Франку, трансцендентно-онтологическое «Я», которое является одним из «неслиянно-нераздельных» полюсов диалогического «Я-Ты» отношения, не размещается внутри тела и не находится ни в какой материально-пространственной точке вне тела индивида; оно выступает как внепространственное образование, как неисчерпаемая бездна, уходящая в сердцевину исконного бытия человека и мира. Я как самобытие находится «нигде и везде», оно конечно и бесконечно, из-вечно и на-вечно, имманентно и трансцендентно, уникально и универсально. Я как самобытие находится на границе, в точке перехода - от о-граниченности к сверх-граничности, от предела - к за-предельности, у истоков самопорождения, самотрансформации, самооткровения.

Взгляды С.Л.Франка близки воззрениям М.Бахтина и других диалогических мыслителей в том, что действительность «Ты» никогда не является объектом.

«Ты» открывается передо мной так же, как и я открываю себя навстречу «Ты». Это взаимораскрытие становится не просто открытием, которое совершает познающий субъект, но является подлинным откровением «Я» и «Ты» как событием глубинного взаимопроникновения, в котором - непостижимо! - постигается сокровенная сущность «Я» и «Ты».

Обретение себя через взаимо-откровение происходит в любой момент общения «Я» и «Ты» и никогда не завершается, не исчерпывается. В общении с «Ты» мое непосредственное самобытие встречается со своей сущностью за пределами собственных границ и познает нечто сущностно подобное себе за пределами самого себя. С другой стороны, выходя за свои пределы, мое «Я» ощущает и переживает как нечто, а вернее некто, сущностно подобный мне, встречается со мной и входит в меня, проникает в мое существо.

Представления С.Л.Франка об интенционально-трансцендентной, тождественно-несамотождественной природе самобытия человека близки взглядам М.М.Бахтина, который убежден, что «Человек никогда не совпадает с самим собой.

Изначальная идея диалогического подхода М.Бубера заключается в том, что, "в начале всего - отношення» и эти отношения понимаются как диалогические. В диалоге выделяются полярные состояния «Я-Ты» и «Я-Оно», которые рассматриваются как первичные установки человеческого бытия, благодаря которым оно обращено к самому человеку и другим людям.

«Я-Ты состояние понимается как установка природной связи, а «Я-Оно - это состояние природной отделенности. Здоровое существование человека представляет собой ритмичное чередование этих противоположных состояний бытия. Напряжение между связью и отделенностью является фундаментальным и существенным моментом концепции диалога М.Бубера.