Современное психоаналитическое направление в социальной психологии

В этой связи еще об одном важном философско-психологическом аспекте (или об одной из граней "философско-психологического камня"), а именно о факторах детерминации развития и проявления психики. Казалось бы, начиная еще с Сеченова наметился ход от рефлекса к сознанию, т.е. от чисто биологической детерминации психики к социальной. Ярошевский, цитируя русского ученого Н.Н.Ланге о том, что "душа человеческой личности в 99% есть продукт истории и общественности" делает вывод: с этого момента начала складываться ситуация достижения "компромисса" между двумя направлениями. Одно из них навевало представления о природном телесном субстрате, другая объясняла психическое как "продукт социокультурных влияний". "Подобный компромисс создавал потребность, - пишет Ярошевский, - в новых концепциях и решениях. Тогда настало время Выготского". Выготский выделял, как известно, два уровня организации поведения: 1)естественный и 2) культурный. Впоследствии он особый акцент делает на историко-культурной доминанте.

Действительно, введение культурно-исторической детерминации психики или разработка культурно-исторической психологии Л.С.Выготским есть для психологической науки "актуальное будущее поле". К числу новых, для российской психологической науки, концепций в плане углубления представлений о целостности и многослойности психики и ее детерминант следует отнести русскую психоаналитическую школу 20-х годов (И.Ермаков, Н.Осипов, А.Лурия, М.Вульф, А.Залкинд, А.Деборин, И.Григорьев и др.) достаточно оригинально развивающую идеи фрейдовского психоанализа

Здесь же следует особо подчеркнуть обращение к "подсознанию",  "бессознательному" в трудах многих русских философов (И.Ильин, С.Франк, В.Розанов и др.).

Практически параллельное развитие "культурно-исторической психологии" Л.Выготского и русской психоаналитической школы было не случайно. Оно происходило из единства природной, культурно-исторической  детерминации психики человека, социума, из многоуровневой структуры душевной жизни, в которой был открыт Фрейдом "кипящий котел" бессознательного. Последний факт стал мощным возмутителем и раздражителем, для кого-то стимулом в развитии психологической науки. Но законы мышления, логики познания неумолимы.

1. 2. Значение психоанализа для социальной психологии в теоретических работах отечественных и зарубежных психологов.

Возвращаясь к "новой психологии" Л.Выготского следует заметить, что она (он) остаются в нашей психологической науке до сих пор мало востребованными, если не считать юбилейных статей, посвященных его творчеству, в целом. Очевидно потому, что по определению Д.Б.Эльконина он создал основы "неклассической психологии" и потому не был понят "классической психологией". Думаем, что еще и потому, что Л.Выготский в сущности социальный психолог и к тому же он обратился к истокам глубинной психологии, к психоанализу, на основе философско-психологического подхода (когда он "сомкнул идеи Сеченова и Маркса" - по выражению Ярошевского).

Но сейчас тревожит другой весьма существенный философско-психологический аспект непонимания или неточного, неправильного толкования одного важного тезиса (именно тезиса) Л.Выготского.

Уже в ряде изданий особо обсуждается, подчеркивается тезис Л.Выготского и близкое к нему положение В.Франкла. Тезис Л.Выготского: "Наше слово в психологии - от поверхностной психологии: в сознании явление не равно бытию. Но мы себя противопоставляем и глубинной психологии. Наша психология - вершинная психология (определяет не "глубины", а "вершины" личности. Приводя эту цитату М.Ярошевский, заключает: "Этой метафорой он завершил свой последний программный доклад". Заметим слова: "противопоставляем", а не рассматриваем как рядоположенные, парные или единство и борьбу противоположностей и "метафора", т.е. не обоснованность, а гипотетичность высказанного. Наконец, это противоречит единству природной и культурно-исторической детерминации психики, за что боролся сам Л.Выготский.

Теперь положение философичного В.Франкла, который комментирует Д.Леонтьев. "Экзистенциальный анализ есть нечто противоположное так называемой... глубинной психологии. Глубинная психология забывает, что ее противоположностью является не поверхностная, а вершинная психология... Глубинная психология в чести, но лишь вершина человека - это человек", т.е. смысл и цель его существования. Заметим, здесь применен несколько другой, более гибкий философско-психологический подход, где нет противопоставления, а есть две противоположности, и обе в чести. Но есть не "поверхностная", а "вершинная". Последний тезис, вероятно, не совсем точен, нужна более глубокая философская проработка этих понятий.

Термин "поверхностная психология", введенный как метафора, не очень удачен, то есть напрашиваются явные аналогии, скажем, с поверхностным знанием. Точнее по названию, а главное по существу, "поверхностная психология" - это "психология сознания", но которое имеет свои уровни. Один из них - "вершинная психология" В.Франкла, где "самотрансценденция рассматривается как феномен человека", где для человека есть "мир наполненный другими людьми и общением с ними, смыслами и их реализацией". Но ведь и Выготским "вектор движения психологической мысли" виделся устремленным "к смысловым структурам сознания, развитие которых обусловлено включенностью личности в социокультурный мир".

В данной философско-психологической интерпретации просматривается три уровня психологии: глубинная психология, поверхностная психология (психология обыденного, массового мышления и сознания), вершинная психология (экзистенциальный уровень сознания, смысловые его структуры).

Но для "философской психологии" здесь появляется выражение своего отношения к работам по "психологии духа" или "психосинтезу" (Р.Ассаджоли). Или, например, возьмем работу А.Зеличенко "Психология духовности" (М., 1996), написанную на основе, как оговаривает автор, нетрадиционной теории. Заранее подчеркнем, что в центре психологии духовности лежат "высшие переживания", а именно, сильное художественное впечатление, воодушевление предстоящей работой, восторженное чувство слияния с миром и т.п. "Значительная (если не большая часть высших переживаний относится к явлениям религиозного сознания". А.Зеличенко справедливо замечает, что "высшие переживания почти не изучаются академической психологией". Почему не изучаются? Потому что, либо игнорируется как надличностный, а значит "надпсихологический" слой (уровень) явлений, где "сверхличность" не признается, либо не замечается сознательно, поскольку разработка проблем психоанализа, особенно социального психоанализа, на укладывается в русло традиционной "классической психологии".

На наш взгляд, опираясь на философско-психологический подход предстоит показать, что переживание как "кирпичик" психоанализа имеет место быть и проявлять себя с разной силой, но на всех уровнях "психологии": глубинной, поверхностной, вершинной и духовной (психологии духовности).

 В подтверждение сказанного обратимся к еще одной интересной интерпретации той же "новой психологии" Л.Выготского. Так В.Зинченко, анализируя оценку культурно-исторической психологии Д.Элькониным как "неклассической", пишет, что это "заставило задуматься о том, как одним словом выразить "неклассичность". И "для выделения того специфического ядра, которое отличает это направление от классической психологии, - пишет далее В.Зинченко, - я выбрал название "органическая психология"16. Что значит "органическая"? И В.Зинченко, на наш взгляд, достаточно точно интерпретирует творчество Л.Выготского. Он пишет: "Культурно-историческая психология действительно органична культуре и цивилизации, культурной антропологии искусства и искусству, психологии развития, детской и возрастной психологии, психологической педагогике, физиологии активности, психологической физиологии, нейропсихологии, психоанализу, психолингвистике, нейролингвистике, патопсихологии, психотерапии, дефектологии, социальной психологии, инженерной психологии и эргономике и т.д. Из сказанного сделаем для себя два вывода.

Во-первых, введение понятия "органическая психология" и ее "органичности" и добавим - всепроницаемость еще раз свидетельствует о единстве множественности сущности самого человека. При этом, действительно, целое (линия) способно быть основанием бесконечной множественности (точек), как на это указывали русские философы В.С.Соловьев и Н.О.Лосский.

Во-вторых, очевидно культурно-историческая детерминанта психики также всепроницаема, то есть проявляется во всех "порах" психического, на всех его уровнях.

Культура - понятие тоже емкое, многоуровневое и В.Зинченко об этом пишет. Отсюда со всей очевидностью вытекает проблема психологической культуры как несущей конструкции всей многоэлементности психики.

Однако заметим один недостающий элемент в работе В.П.Зинченко.

Процесс субъективизации культуры - это бесспорно когда "аффективно-смысловые", знако-символические образования, идеальная форма, взятие на полюсе культуры в связке "культура - индивид", столь же объективны сколь и субъективны (субъектны, личностны) не только по своему происхождению, но и по способу своего существования и действия, а не только воздействия". Но не только. Это один канал культурной детерминации психики, которым действительно "формы аффективно-смысловых образований человеческого сознания существуют объективно, вне каждого отдельного человека в виде произведений искусства или в каких-либо других материальных творениях людей"19.

Недостающий канал культурно-исторической детерминации - это архетипические, глубинно-психологические проявления "коллективного бессознательного" К.Юнга, изложенных, как и у Л.Выготского, тоже в работах по психологии искусства. Почему их не "соединить"? Или возьмем работы по психоанализу и культуре К.Хорни, Э.Фромма. Или трансперсональную  психологию С.Грофа. Словом, опять получается разрыв между разными  уровнями вышеобозначенных "психологий". Почему? Потому, что камнем  преткновения является все та же проблема органичности взаимоперехода от индивидуальной, личностной психики - к надличностной (к сверхличности), социальной, от "личного" бессознательного - к "коллективному  бессознательному". Последняя проблема достаточно убедительно представлена в философском аспекте К.Юнгом, но выходит и он не авторитет для "классической психологии".

Из всей совокупности в вышеприведенных позиций мы вправе сделать следующий философско-психологический вывод: культура обусловливает содержание "коллективного бессознательного" и "социального  бессознательного", последние в свою очередь являются ее "хранилищем", ее "памятью" и творцом культуры, в особенности, духовной культуры. Если придерживаться философии методологии, теории "коллективного бессознательного", его выхода из и через "личностное бессознательное", то нетрудно заметить историко-культурную доминанту в обеспечении органического единства этих двух феноменов. В особенности в работах по психоанализу искусства, а также при раскрытии содержания архетипов, символов, механизмов интраверсии и экстраверсии, обосновании критериев  выделения психотипов. К.Юнг каждый раз касается проблемы "отрыва" в определенный момент коллективного бессознательного от личностного, а потом его обратного возвращения к личности своей эпохи.

Сам народ под воздействием своих переживаний творит "так называемую глубинную психологию" (К.Юнг) в виде архетипов, символов, мифов, былин, сказаний, пословиц и поговорок, частушек. Они - результат изначально отдельных индивидов в среде самого народа, особенно талантливых индивидов, которые оформляют в соответствующие произведения этот глубинный запрос социума конкретной эпохи. Переходя в надличностное состояние, они живут веками, передаются от поколения - к поколению.

Пушкин написал сказку о золотой рыбке как результат проникновения в  глубинную психологию русских, и она получила потому признание в народе, и вошла в классику, передается из поколения в поколение, из надличиостного в личностное каждого социализирующего индивида.

Обратим внимание на еще один аспект философии социального психоанализа. Налимов В.В. и Дрогалина Ж.А. рассматривают наряду с другими и проблему бессознательного, но с позиции неклассической (точнее, видимо, постнеклассической в отличие от неклассической - "органической психологии" В.Зинченко), то есть с позиции нелинейной теории, "вероятностной модели психики", метода "мультипликативного" моделирования. При этом они тоже выходят на проблему взаимодействия культуры психики в целом и коллективного бессознательного - в особенности.

Они считают, что "почерпнутое из бессознательного должно быть осмыслено, т.е. представлено в форме приемлемой для культуры своего времени.

В.Налимов в другой своей работе более категоричен в представлении жесткой, хотя и нелинейной взаимосвязи культуры и психоанализа. Он считает, что сейчас культура находится на изломе и потому стоит проблема поиска новых смыслов, отсюда - естественная творческая взаимосвязь культуры и коллективного бессознательного. "Общество может жить в гармоническом состоянии... до тех пор пока есть согласованность между деятельностью людей и их откликами в бессознательном". Анализируя "мир смыслов", которые воспроизводит и коллективное бессознательное, вместе с тем "духовная культура издревле несла на себе психотерапевтическую нагрузку" - подчеркивает В.Налимов. И еще выделим один аспект его  концепции. При характеристике "нашего коллективного бессознательного"  В.Налимов отмечает, что "есть память уходящая в далекое, еще дочеловеческое прошлое. Есть и способность развиваться под действием окружающей среды. Но в отличие от сознательного в бессознательном все процессы идут в ином временном масштабе, оно ведь опирается и на то далекое прошлое, которое уже забыто нашим дневным сознанием. Оно живет еще в мире архетипов". В то же время есть "трансличностное", которое "для личности всегда было запредельным", где закреплялось "узнанное архетипами" в форме легенд, мифов, мистерии, музыки, поэзии. В "запредельное" можно было "только заглянуть. Желая запредельное приобщить к культуре, человек создал религию". Также он создал идеи, идеологию, общественные идеалы, духовную культуру.

Из сказанного представляется возможным и правомерным сделать важный вывод в плане философии психоанализа. А именно: существует несколько уровней взаимосвязи культуры и коллективного бессознательного - от архетипической, глубинной до трансцендентальной, трансперсональной, божественной идеи. На каждом из них свой специфический канал взаимопереходов личностного в психике человека - в надличностное, т.е. в психику социума и наоборот.

Следовательно, правомерно выделение нескольких уровней потоков, вихрей бессознательного, не ограничиваясь только тремя фрейдовскими. И на каждом из этих уровней, в каждой из психологий (глубинной, поверхностной, вершинной, духовной психологии) проявляет себя взаимодействие сознательного и бессознательного, их единство, а не только обособленность.

Хотя "сила" того или другого при взаимодействии или отсутствие его (например, на добессознательном уровне) может быть разной. Но даже отсутствие не означает разрыва с одним из них, то же добессознательное связано с бессознательным, а последнее - с сознательным29. Это позволяет нам глубже проникнуть в тайны социальной психики на основе психоанализа и точнее в последующем объяснить необъяснимое в современной российской действительности.