Евразийцы и евреи

    Содержание 

    Введение ………………………………………………………………….. 3

1. Критерии еврейства …………………………………………..…… 5

2. Возвращение евразийства ……………………………………….... 7

3. Евразийская теория культуры и  проблема межкультурных  контактов ………………………………………………………………… 9

4. “Еврейская демократия” и “русская душа” …………………… 11

5. Мессианская идея евразийцев …………………………………… 13

6. Коммунизм, расизм и национальная доктрина евразийства .... 17

7. Неоевразийство: эволюция культуры и  “пассионарность” ….. 22

8. “Химеры”, “мигранты” и “торгаши” …………………………… 25

    Заключение ………………………………………………………….…… 28

    Список  использованных материалов ………………………………… 33

 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    Введение

    Евразийство – идейное и общественно-политическое течение первой волны русской эмиграции, объединенное концепцией русской культуры как неевропейского феномена, который обладает в ряду культур мира уникальным соединением западных и восточных черт, а потому одновременно принадлежит Западу и Востоку, в то же время не относясь ни к тому, ни к другому.

    Евре́и — народ, восходящий к населению древнего Израильского и Иудейского царств, живущий во многих странах мира (с 1948 года существует также еврейское государство — Израиль).

    Численность от 13 до 15 млн чел., из них около 40 % в США и 35 % в Израиле. Религией евреев является иудаизм. Исторически понятия «еврей» и «иудей» тесно переплетены и в большинстве языков неразличимы. Большинство евреев говорят на языках тех стран, в которых живут. В Израиле государственным языком является иврит, возрождённый в качестве разговорного в XIX веке. В разных странах существует также ряд специфических еврейских языков, крупнейший из которых — идиш — входит в германскую группу языков.

    В своей работе я хотела изучить истоки евразийского учения, проанализировать его основные постулаты, какова была сверхзадача евразийского движения, ради чего оно создавалось.

          Особый интерес  для этой работы имеют представления о характере контактов между особыми этническими культурами, или “культурными мирами”, о возможных результатах этих контактов и об особенностях интеграции отдельных локальных культур в более крупные многокомпонентные сообщества.

    Проанализировать проблему межкультурного взаимодействия и смешения их результатов, что так или иначе незримо присутствовало почти во всех построениях ведущих евразийских мыслителей. Вот эти-то проблемы и представляется необходимым рассмотреть в настоящей работе.

          Нас здесь будут  интересовать главным образом взгляды  Гумилева относительно особенностей и результатов межкультурного взаимодействия. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

    1. Критерии еврейства

    Согласно  определению еврейского религиозного закона Галаха,

    «евреем является человек, рождённый матерью-еврейкой или обращённый в еврейство в  соответствии с религиозным каноном (гиюр)».

    Наиболее  древним источником, дающим определение «еврейства», является еврейское право — Галаха, основанное на постановлениях законоучителей Талмуда. Тем не менее, в истории еврейского народа неоднократно возникала необходимость в переоценке этого самоопределения.

    В период до разрушения Первого Храма, когда евреи прочно сидели на своей земле и еврейская национально-религиозная община жила устойчивой и полноценной жизнью, евреем являлся всякий, кто принадлежал к еврейскому национально-религиозному сообществу — даже если он не происходил от одного из колен Израилевых. Положение принципиально изменилось после возвращения из вавилонского пленения (538 г. до н. э.). Падение Израильского, а затем и Иудейского царств сопровождалось насильственным выселением завоевателями части еврейского населения и переселением в Землю Израиля неевреев. Следствием этого были смешанные браки, угрожавшие дальнейшему существованию еврейского народа, и ослабление национально-религиозного самосознания у евреев, остававшихся в стране. В результате, Ездра (Эзра) и Неемия (Нехемия) распространили запрет Библии на смешанные браки на все окружавшие евреев народы. Принадлежность к общине определялась теперь, в первую очередь, на основании религиозного критерия, и община признавала своими членами лишь тех, кто принимал на себя религиозные обязательства. Строго религиозный критерий еврея, введённый Эзрой и его соратником Нехемией, привел к культурно-религиозному обособлению евреев от языческого мира.

    Если  ещё в XVII—XVIII вв. принадлежность к  еврейству в глазах общины определялась галахическими критериями (происхождение  от матери-еврейки или принятие иудаизма), а в глазах неевреев — вероисповеданием, то с наступлением эпохи эмансипации религия постепенно перестаёт служить критерием принадлежности к еврейству. По этим причинам, а также в связи с тем, что различные определения еврейства частично перекрываются и оказывают одно на другое взаимное влияние, вопрос определения «Кто является евреем?» остаётся предметом обсуждения и споров.

    В то же время, определение того, кого считать евреем, давалось также и различными антисемитскими образованиями, с целью преследования евреев. Эти определения еврейства оказали значительное влияние на характер этого вопроса на протяжении всего XX века.

    С образованием Государства Израиль в качестве еврейского национального государства, возникла насущная необходимость в юридической формулировке критериев принадлежности к еврейству: должно ли это определение совпадать с галахическим или же евреем может быть признан всякий, кто заявляет о своей принадлежности к еврейскому народу. Закон о возвращении Государства Израиль гласит:

    «евреем считается тот, кто рождён от матери-еврейки  и не перешёл в другое вероисповедание, а также лицо, принявшее иудаизм». 
 
 
 
 
 
 
 

    2. Возвращение евразийства

    Евразийское движение, расцветшее в среде русской эмиграции в 1920—1930-е гг., переживает в наше время как бы второе рождение. Идеи евразийства в той или иной мере подхвачены интеллектуальной элитой истеблишмента в России и не только в ней. Евразийскую идеологию пропагандируют русскоцентристский литературно-художественный журнал “Наш современник” и орган Российской Академии наук “Общественные науки и современность”. К евразийским источникам восходят, за редчайшими исключениями, все построения популярного ныне географа и историка Л.Н. Гумилева.

    Несмотря  на то, что в последние годы евразийская  идеология стала объектом пристального внимания российских ученых, многие ее аспекты все еще остаются в  тени и требуют специального изучения. Это относится, в частности, к национальным проблемам, которые в свое время очень живо обсуждались евразийцами. Основной пафос евразийского движения сводился к сохранению во что бы то ни стало целостности Российского государства, независимо от того, будет ли оно называться Российской империей, СССР или Евразией. Название, предложенное П.Н. Савицким, опиравшимся на определенную традицию в русской географической мысли, казалось им предпочтительным.

    Евразийцы понимали, что бурный рост национальных движений на территории бывшей Российской империи и последовавшее вслед за тем получение отдельными народами широких политических прав и свобод делает невозможным былое господство русских на всей территории государства, предоставляя им равный со всеми другими народами политический статус. Оценивая происходившие на их глазах кардинальные изменения в национально-политической ситуации, евразийцы видели будущее Российского государства только в свободном союзе (федерации) равноправных народов. В то же время их пугало расширение политических и культурных прав отдельных народов, которое при определенных условиях могло породить сильные сепаратистские устремления и привести страну к развалу. Чтобы это предотвратить, евразийцы и предлагали целенаправленно создавать общеевразийскую культуру и культивировать общеевразийское самосознание, которые бы гармонично сочетались с развитием отдельных этнических культур и не противоречили бы локальным идентификациям. Вместе с тем, по евразийской концепции, связующим стержнем такого сообщества народов должен был стать русский народ, равно как основу общеевразийской культуры суждено было составить русской культуре.

                  

    3. Евразийская теория культуры и проблема межкультурных контактов

    Будучи  незаурядными мыслителями и высококвалифицированными специалистами, идеологи евразийства видели одну из главных своих задач в научном обосновании изложенных выше идей. В основу своих построений они положили теорию культуры, содержавшую ряд положений, которые позднее нашли свое применение в концепциях этнических культур и локальных цивилизаций.

    Евразийцы мыслили культуру как сложную  иерархическую систему, состоявшую, подобно матрешке, из единиц разного  охвата, причем единства более высокого уровня интеграции включали по нескольку  более дробных локальных общностей. Например, по Л. П. Карсавину, следовало делать различия между культурными мирами (“христианский”, “мусульманский” и т. д.), региональными общностями (европейско-католическая, евразийско-русская и пр.) и входящими в них отдельными народами. Согласно этой концепции, между единицами, составлявшими единую общность, было больше культурных сходств и, следовательно, больше взаимопонимания, чем между теми, которые входили в разные общности. Эти сходства порождались не столько общей генетической основой, сколько возникали в процессе тесных межкультурных контактов. В частности, евразийская концепция утверждала, что восточнославянские народы по своей культуре были гораздо ближе к финно-угорским и тюркским народам, нежели к южным и западным славянам, которые входили в иную культурную общность.

    Так как, по евразийской концепции, основу любой культуры составляла самобытная национальная психология (национальный характер), черпающая истоки в религии, следовательно, отдельные культуры будут тем сильнее отличаться друг от друга, чем сильнее различаются по своей национальной психологии их носители. Тем самым, во-первых, ни один народ не способен полностью перейти на культуру другого, во-вторых, невозможны даже какие-либо аутентичные культурные заимствования, так как в новой культурной среде поступающая извне информация в обязательном порядке перерабатывается, наконец, в-третьих, культурные заимствования могут быть полезны или вообще иметь место только при контактах между близкими по духу культурами. Попав в благоприятную для себя по духу этносоциальную среду, народ может слиться с ней в гармоничную многокомпонентную общность. В противном случае культурное взаимодействие ведет либо к деформации данной культуры, либо к ее полному разложению.

    4. “Еврейская демократия” и “русская душа”

    Весь  пафос отвержения чуждых по духу влияний  неслучаен. Он с самого начала был  направлен против экспансии западной (“романо-германской”) культуры, претендующей на “общечеловеческое” значение. Евразийцы  справедливо видели в этом угрозу отдельным этническим культурам, включая и русскую.

    В этом евразийцы были верными продолжателями консервативного направления русской  мысли, идущего от славянофилов, Ф. Достоевского, К. Леонтьева и др. Однако критика  западного рационализма, прагматизма, материализма и в конечном счете “бездуховности” приобрела в их сочинениях особый оттенок, ибо они либо выводили эти “признаки разложения” непосредственно из Старого Завета, либо приписывали их влиянию работавших в Европе еврейских философов. Евразийцы утверждали, что Запад унаследовал из иудаизма такие понятия как “закон”, “правовое государство”, “правовые гарантии” и “права человека”, якобы “закрепощавшие личность”. Они видели недостаток иудаизма в том, что он строго кодифицировал поведение человека, и называли Бога евреев “Богом-администратором”, противопоставляя это православию, где основой всех взаимоотношений служила любовь. К тем же “иудаистским” корням они возводили и “мессианскую” сущность марксистского учения о коммунизме. Эти идеи они сопоставляли с присущим якобы только русской душе понятием о справедливости, о “Государстве Правды”, которому строгое писаное законодательство могло идти только во вред, как чуждая идея, основанная на бездушном механицизме. Евразийцы последовательно выступали борцами против “правопоклонничества”, считая, что “христианская любовь”, укоренившаяся в русском правосознании, вполне может заменить право.