Шпаргалка по "Истории языкознания"

7. Предпосылки возникновения сравнительно-исторического языкознания

Вопрос о многообразии языков не интересовал античность, так как греки и римляне  признавали достойным изучения только свой язык, остальные же языки они  считали «варварскими», приравнивая  чужую речь к нечленораздельному «бормотанию».

В средние века вопрос о многообразии языков решался в  соответствии с Библией: многообразие языков объяснялось легендой о Вавилонской  башне, согласно которой Бог «смешал» языки людей, строивших эту башню, чтобы помешать им проникнуть на небо. Лишь в эпоху Возрождения, когда возникла необходимость теоретически осмыслить вопрос о составе и типе национального языка, выразителя новой культуры, и его соотношениях с латынью и древнегреческим, ученые задумались над решением этого вопроса в научном плане. В середине 20 в. заявляет претензии насамостоятельный статус в рамках лингвистического компаративизма сопоставительная (контрастивная, конфронтативная) лингвистики, обслуживающая в основном запросы лингводидактики и лексикографической практики.Сравнительно-историческое языкознание является наиболее разработанной область лингвистического компаративизма, объектом которой являются семьи и группы родственных, т.е. генетически связанных, языков и которая ставит своей целью установить регулярные, закономерные соответствия между родственными языками и описать их эволюцию во времени и пространстве на основе доказательства общности их происхождения из одного языка-основы (или праязыка). Одни его представители акцентируют сравнительное (сопоставительное) начало, напоминающее во многом подход типологический, а другие языковеды -- начало историческое (эволюционное, генетическое).Итак, предпосылки возникновения сравнительно-исторического языкознания делятся на 1) экстралингвистические (внеязыковые) и 2) лингвистические.

1) К первым относятся географические открытия, которые ввели в круг исследования многочисленные, неизвестные до этого науке языки: азиатские, африканские, американские, а затем австралийские и полинезийские. Обнаружение новых земель и народов вскоре приводит к их покорению технически развитыми европейскими государствами и к началу колониальной экспансии Возникшая в связи с этим необходимость общаться с туземцами, влиять на них через религию приводит к распространению среди них христианства. Именно миссионерам-монахам принадлежат самые ранние словари (глоссарии) и грамматические описания различных языков мира (так называемые миссионерские грамматики).2) Тем самым мы перешли к одной из лингвистических предпосылок возникновения сравнительно-исторического языкознания, – к факту создания многоязычных словарей и сопоставительных грамматик. Это явление вскоре получает широкий размах, а подчас и государственные масштабы. Так, в конце XVIII в. в России при содействии Екатерины II были подготовлены списки слов и инструкции которые были разосланы в административные центры Сибири работавшим там членам Академии, а также в различные страны, где Россия имела свои представительства), для сбора по данным спискам слов соответствующих эквивалентов из местных языков и наречий. Материалы этого исследования были обработаны акад. П.С. Палласом и подытожены им в большом переводно-сопоставительном словаре, выпущенном в 1786-1787 гг. (I-ое двухтомное издание). Это был первый словарь такого типа, вышедший под названием «Сравнительные словари всех языков и наречий», где был собран «Каталог языков» почти на 200 языков Европы и Азии. В 1790-1791 гг. было выпущено второе (дополненное и исправленное) четырехтомное издание этого словаря с добавлением данных по 30 языкам Африки и 23 языкам Америки (всего 272 языка).

Второй аналогичный  словарь был осуществлен испанским  монахом по имени Лоренсо Эрвас-и-Пандуро, который сначала по-итальянски (1784 г.), а затем по-испански (1800-1805 гг.) опубликовал словарь под названием «Каталог языков известных народов, их исчисление, разделение и классификация по различиям их наречий и диалектов», в котором дал сведения приблизительно о 300 языках, не ограничиваясь лишь словарным материалом, но приводя также краткую их грамматическую характеристику (по 40 языкам).

Все эти попытки «каталогизации языков», как бы они ни были наивны, тем не менее принесли большую  пользу: они ознакомили с реальными  фактами многообразия языков и возможностей сходства и различия языков в пределах одних и тех же слов, что обогащало фактическую осведомленность в языках и содействовало интересу к сравнительному сопоставлению языков.И все же, хотя почва для возникновения сравнительно-исторического языкознания была готова, нужен был еще один, последний толчок, который бы подсказал правильные пути сравнения языков и указал бы нужные цели подобных исследований. И таким «толчком» стало открытие санскрита¹ – по-видимому, наиболее важный лингвистический фактор, непосредственно повлиявший на зарождение сравнительно-исторического языкознания. Первым, кто заметил сходство между санскритом и европейскими языками, был флорентийский купец и путешественник Филиппо Сассетти (1540–1588). Сравнивая такие итальянские слова, как sette (семь), nove (девять), Dio (Бог) c санскритскими sapta, nava, devas, он понял, что их сходство не случайно, а обусловлено языковым родством. Об этом он сообщил в своих «Письмах из Индии», однако научных выводов из этих публикаций сделано не было.

Вопрос получил правильную постановку лишь во второй половине XVIII в., когда в Калькутте был учрежден институт восточных культур. В 1786 г. английский востоковед и юрист Уильям Джоунз в докладе, прочитанном Азиатскому обществу в Калькутте, указал на связь санскрита с греческим, латинским, кельтским, готским и древнеперсидским языками и на регулярные совпадения между различными формами этих языков. Вывод, к которому пришел Джоунз, сводится к следующим пунктам: 1) сходство не только в корнях, но и в грамматических формах не может явиться результатом случайности; 2) налицо родство языков, восходящих к одному общему и, возможно, 3) уже более не существующему источнику, 4) к которому, кроме санскрита, греческого и латинского языков, восходят также германские, кельтские и иранские языки. Конечно, у Джоунза мы еще не находим сколько-нибудь строго сформулированного метода лингвистического анализа и доказательства, и, кроме того, санскрит для него не выступает в качестве праязыка, как это было свойственно более поздним теориям. Вместе с тем Джоунз заявил, что санскрит обладает удивительной структурой, более совершенной, чем греческий, более богатой, чем латинский, и более прекрасной, чем каждый из них.Однако список факторов, приведших к возникновению сравнительно-исторического языкознания, будет неполным, если мы не укажем еще на два – а) развитие романтического направления и – главное – б) проникновение в науку и всеобщее признание принципа историзма. Эти факторы (тоже экстралингвистического характера) можно назвать философско-методологическими предпосылками сравнительно-исторического языкознания. Если романтизм обусловил интерес к национальному прошлому и способствовал изучению древних периодов развития живых языков, то принцип историзма, проникший в языкознание, воплощался в нем в методе сравнения языков под историческим углом зрения и классификации языков с учетом их происхождения и развития.

В состав его главных  приЈмов входят:определение генетической принадлежности языковых данных;установление системы соответствий и аномалий на разных уровнях в сравниваемых языках;моделирование исходных праязыковых форм (архетипов);реконструкция первоначальных и промежуточных языковых состояний;хронологическая и пространственная локализация языковых явлений и состояний;предпринимаемая на этой основе генеалогическая классификация языков.Формами представления результатов историко-генетических исследований являются, с одной стороны, сравнительно-исторические, сравнительные и исторические грамматики (включающие в себя прежде всего фонетику), а с другой стороны, исторические и этимологические словари.