Лечебно-педагогическая диагностика и реабилитация

     Ведь  это грандиозная школа для  лечебного педагога, состоящая в  том, что у детей с отклонениями он может выявить формирующие и образующие тенденции, которые у более или менее нормальных детей (за счет того, что эти тенденции, воздействуя друг на друга, находятся в равновесии) остаются скрытыми. У детей, с которыми имеет дело лечебная педагогика, так называемые "ненормальности", о которых обычно можно лишь предполагать, становятся видимыми; у них проявляется то, что, как правило, остается скрытым. И при правильном лечебно-педагогическом диагностировании, речь должна идти о том, чтобы следовать этим формирующим тенденциям (Formtendenzen) и отыскивать их в каждом ребенке; поскольку ненормальность и отклонение не являются чем-то новым, до этого не существовавшим. Скорее ненормальность представляет собой нечто проявленное (ein ansichtig Werdendes), что было всегда, но непосредственно не выступало из за того, что находилось в равновесии (со всем остальным).

     Раскрытие этих формирующих тенденций, которые  присутствуют в каждом человеке, и  в случае их одностороннего проявления приводят к тем образам, которые выступают у детей, нуждающихся в душевном уходе, станет основой грядущей лечебно-педагогической диагностики и происходящей от нее терапии.

     С этими формирующими и образующими  тенденциями должен будет сталкиваться и врач, но он будет использовать их для поиска лечебных средств. Педагог, в свою очередь, будет использовать такое знание о человеке с целью составления учебного плана и ориентации в установлении личных отношений между учителем и учеником.

     В лечебной педагогике речь идет не о лечебном средстве; обычно этой темы не избежать, но это дело врача. В лечебной педагогике речь идет также и не об обучении. Оно будет также иметь место, и даже будет важной составляющей всего того, что должно делаться для ребенка, нуждающегося в душевном уходе; это обучение, однако, должно осуществляться в царстве педагогики, и не должно смешиваться с лечебной педагогикой.

     Лечебная  педагогика имеет собственные терапевтические  мероприятия - но это не лечебные средства или обучение. Благодаря лечебно-педагогическим мероприятиям, обучение, если это необходимо, может быть изменено: замедлено или ускорено, упрощено или усложнено, представлено более образно или более абстрактно. Но лечебно-педагогические мероприятия являются не педагогикой, а именно лечебной педагогикой. При этом речь постоянно идет о мероприятиях, которые должны восстановить нарушенное равновесие в области этих формирующих тенденций, действующих в развивающемся ребенке. Это может происходить различным образом. Для этого могут быть использованы музыка и пение, эвритмия и лечебная эвритмия, речь и жесты, рисование и живопись, ремесленные занятия и развитие памяти.

     Однако, верными ваши действия будут лишь тогда, когда это знание о человеке преобразуется в формирующее  человеководительство. Троичный образ человека, выведенный Рудольфом Штайнером, является праобразом любой лечебно-педагогической диагностики. В этом триединстве, однако, скрыты самые различные образующие тенденции - далее вы встретите некоторые примеры, из которых можно будет понять, что подразумевается под научной диагностикой и терапией в лечебной педагогике.

     При этом речь ни в коем случае не идет о  том, чтобы претендовать на всю полноту  изложения; это не более, чем первый шаг, который, правда, опирается на многолетний  опыт. Будут описаны лишь некоторые образующие тенденции, отражающие то, что действует в человеческом существе в скрытом виде.  

Гидроцефалия  и микроцефалия 

     Даже  рассматривая нормально развитого  ребенка, Рудольф Штайнер обращал  внимание на то, что учитель должен учиться различать крупноголовых и мелкоголовых детей. На педагогической конференции в штуттгартской вальдорфской школе 6 февраля 1923 года он указывает на это различие и настоятельно говорит о том, насколько важно для учителя иметь об этом правильное представление.

     Рудольф Штайнер описывает затем крупноголового ребенка следующим образом:

     "Если  замечают, что ребенок имеет некоторую  склонность быть невнимательным, поверхностным, пропускать мимо  ушей то, что говорит учитель,  можно было бы также сказать,  что он, скорее, сангвиник или флегматик. Тогда нужно воздействовать на него так, чтобы в нем стимулировались формирующие силы (Bildekrafte), делающие его способным быть более внимательным к окружающему миру".

     О мелкоголовом же ребенке он говорит, что тот склонен "душевно и духовно, а вместе с тем также и телесно, заниматься только самим собой", благодаря чему он становится ребенком, склонным к тугодумию. Если крупноголовый ребенок из за своей поверхностности "менее предрасположен к различающему представлению, если он в своих представлениях сваливает все в одну кучу, будучи не в состоянии правильно различать", то мелкоголовый ребенок отличается недостаточной способностью к синтетическому представлению, и ему очень сложно представить веши образно; благодаря этому мелкоголовый ребенок в искусстве является своего рода "маленьким ботокудой". То, что мы здесь видим как задаток, как намек, всегда может усилиться, то есть стать односторонним, и тогда скачкообразно привести к тому, что, с одной стороны, представляет собой ребенок- гидроцефал, а с другой стороны - ребенок- микроцефал.

     Хотя  паталогическо-физиологические основы гидроцефалии и микроцефалии могут  быть различны, все же в обоих  случаях речь идет об основополагающих лечебно-педагогических структурах, которые  необходимо рассматривать как единое целое. Поэтому на первый план я буду выдвигать не медицинские, а лечебно-педагогические стороны.

     Гидроцефальный  ребенок страдает от чрезмерно большой  головы. Обычно бывает так, что примерно на третий или четвертый месяц  после рождения голова у него начинает расти, достигая неимоверной величины. Этому сопутствует то, что родничок остается открытым, вследствие чего череп окостеневает не полностью. Ребенок начинает с большим запозданием садиться, и часто так и не обучается стоять или ходить. Всему этому может сопутствовать спастический паралич конечностей.

     С другой стороны, такие дети могут  на удивление рано начать говорить, и к началу второго года часто  уже в состоянии произносить  оформленные предложения. Они обладают необычайным даром речи, и в разговоре часто превосходят своих сверстников в красноречии.

     Если  позднее такие дети все же смогут ходить, то они ходят только на цыпочках, и все их движения при этом остаются неуверенными. Часто бывает так, что  они постепенно теряют зрение и частично слепнут.

     Если  попытаться ближе понять сущность таких  детей, всегда можно обнаружить, что  у них недостаточно развит контакт  с окружающим миром. В то же время  они удивительно дружелюбны, любезны  и всем довольны. Они имеют одну характерную черту, которую раньше, в монархические времена, называли снисходительной приветливостью (leutselig); в них живет что-то от аристократической деликатности, связанной с земной отстранённостью, что часто делает их чуть ли не объектом почитания. Огромная голова, подобно собору, создает атмосферу, внушающую окружению легкий страх.

     Иначе дело обстоит с микроцефальными  детьми. В младенческом возрасте рост головы замедлен, роднички начинают закрываться  уже в первые месяцы жизни, и окостенение  черепа происходит очень рано. Если не возникает ничего, кроме мелкоголовости, тo эти дети быстро обучаются ходить, становятся беспокойными и чрезвычайно подвижными. Они пытаются всего коснуться, все понюхать, полизать. Овладение речью, однако, заставляет ждать себя очень долго, и часто первые отдельные слова можно услышать от них лишь на 4- ый или 5- ый год.

     Более близкое рассмотрение указывает  на интенсивнейшую связь этих детей  с земным миром. То, что не хватает  мелкоголовому ребенку - "синтетического представления", "создания себе образа" вещей, - еще в большей степени присуще микроцефальному ребенку. Почти полностью отсутствует способность к фантазированию. Непосредственная реальность для них - это мир, проявляющийся посредством нижних чувств (зрение, обоняние, вкус); попытка образования идей постоянно терпит неудачу. В экстремальном случае такой ребенок перепрыгивает от одного чувственного впечатления к другому, пользуясь при этом своими конечностями, но не мыслями.

     В процессе дальнейшего развития, когда  такой ребенок вырастает, его конечности превращаются в мощные хватательные органы. Руки становятся большими и сильными, ноги - длинными и тяжелыми; нижняя челюсть растет, а череп остается маленьким, покатый лоб остается неизменным и отвердевает. Такие дети часто недовольны, капризны, эгоцентричны. Где бы они ни находились, вокруг них всегда беспорядок. Они постоянно в чем-то выпачканы, поскольку обладают ненасытной притягательной силой ко всему материальному.

     То, что в гидроцефале является как  порядок и гармония, здесь представлено как беспорядок и разрушение. Но ведь обе эти тенденции имеются в каждом ребенке, в каждом человеке, но обычно они находятся в равновесии. Когда же это равновесие нарушается и проявляется либо крупноголово-гидроцефальная, либо мелкоголово-микроцефальная тенденция, выступают состояния, рассмотренные выше.

     Если  мы попытаемся подойти к истокам  этих двух тенденций, обнаружится, что  в случае с гидроцефальным ребенком речь идет о предрасположенности  удержать состояние эмбриональной  стадии развития: голова остается в качестве преобладающей организации. В микроцефале подчеркнута спешка к отвердению, к инкарнации, стремление к смерти.

     В своем докладе от 19 января 1924 года Рудольф Штайнер описывает отношения  человека с окружающим миром; при  этом человек, с одной стороны, вписывается в мир своей головой, а с другой стороны - своими конечностями. В отношении головной организации он формулирует это так: "Существует человеческая душа, но природа может подойти к этой человеческой душе лишь тогда, когда она станет лишь видимостью".

     Это характеризует отношение к миру гидроцефального ребенка. Этот мир, эта природа стали для него лишь видимостью. Они схвачены в  абстракции языка, но при этом отсутствует  доступ к реальности, который может  произойти только в том случае, если конечности станут активными. И это как раз терапевтическая задача для лечебного педагога, когда он имеет перед собой явление гидроцефалии. Поэтому, описывая лечение одного гидроцефального ребенка, Рудольф Штайнер говорит: "речь шла о том, чтобы овладеть движением конечностей, и, благодаря этому, гидроцефалия исчезла".

     Отношение организации конечностей к переживанию  мира внутри человеческой души таково, что Рудольф Штайнер использует следующую формулировку: "Существует природа, но человек может подойти к этой природе лишь тогда, когда он позволит ей себя уничтожить".

     Это достаточно точная формулировка, выражающая то, как микроцефальный ребенок относится  к окружающему миру. Силы природы  проникают в него слишком глубоко, слишком непосредственно. А защита и превращение их в образы слишком слабы; таким образом, мир овладевает человеком, и человек не может выступать по отношению к нему как независимая личность.

     Однако  в гармоническом взаимодействии гидроцефальной и микроцефальной тенденций  в каждом человеке возникает бодрствующее сознание. Утреннее "быть не совсем пробудившимся" характерно для крупноголовых детей, имеющих трудности с различающим представлением. Рудольф Штайнер давал указание, что утром таким детям было бы неплохо охлаждать голову. Гидроцефальный ребенок идет еще дальше: он не проходит через ворота утреннего рождения в мир дня, а остается за ними как бы спрятанным за занавесью.

     Мелкоголовый  ребенок, уже бодрствуя, соскальзывает  в состояние предзасыпания. Его  мысли зависают, им уже завладевают силы природы, и Рудольф Штайнер предписывал родителям такого ребенка, "чтобы они 2- 3 раза в неделю вечером прикладывали ему на живот грелку так, чтобы она оставалась всю ночь". Микроцефальный ребенок идет в этом смысле еще дальше. Он проходит через мир в состоянии легкого сна.

     С такими показаниями лечебному педагогу уже становится видимым путь к  терапии. Из утреннего полусна с  помощью деятельной работы конечностей, гидроцефальный ребенок должен быть выведен в состояние бодрствующего  сознания. Из вечерних сумерек посредством пробуждения мышления может войти в день микроцефальный ребенок.

     Нужно, однако, обратить внимание на то, что  каждый ребенок склонен либо к  одному, либо к другому состоянию. Поэтому основная тенденция должна быть увидена в каждом ребенке - тогда ему может быть оказана верная помощь.  

Речь  и ее элементы 

     Как бодрствующее дневное сознание возникает  только из гармонического взаимодействия гидроцефальной и микроцефальной тенденций, и за счет этого подготавливается основа бытия души в теле, так и в пределах этого дневного сознания разворачивается душевная деятельность, имеющая огромное значение для лечебного педагога. Эта душевная деятельность - речь; и можно, вероятно, с некоторым правом сказать, что едва ли найдется ребенок, нуждающийся в душевном уходе, у которого в какой- то степени не нарушена речь. Да, в принципе, можно так и сформулировать: нарушения речи свидетельствуют о том, что ребенок нуждается в душевном уходе. Спектр таких нарушений широк: начиная от простейших сбоев ритма до полной неспособности к словообразованию, и от тяжелейшей словесной слепоты (Wortblindheit) до заикания и бормотания.