Необходимая оборона

Прекращение посягательства надо отличать от кратковременного приостановления  его осуществления для его  продолжения затем с большей  интенсивностью. Например, не справившись  с потерпевшим, нападающий, оставив его, начинает выламывать доску или кол в заборе для использования их в качестве орудия нападения. В данном случае субъект не прекратил нападения. Временное приостановление посягательства связано с его намерением приобрести средства для продолжения нападения с большей интенсивностью. Поскольку в таком "рваном" во времени, продолжаемом по эпизодам нападении угроза охраняемым интересам не устраняется, налицо состояние, дающее право на защиту.

По времени  состояние необходимой обороны  возникает не только в самый момент общественно опасного посягательства, но и в ситуациях, когда налицо реальная угроза нападения.

Пленум Верховного Суда в Постановлении от 16 августа 1984 г. разъяснил, что состояние необходимой  обороны может иметь место  и тогда, когда защита последовала непосредственно за актом хотя бы и оконченного посягательства, но по обстоятельствам дела для обороняющегося не был ясен момент его окончания. Переход оружия или других предметов, использованных при нападении, от посягающего к обороняющемуся сам по себе не может свидетельствовать об окончании посягательства²⁴.

Ответственность за причинение вреда при защите наступает  на общих основаниях, если вред причинен после предотвращения посягательства либо после его окончания, когда  в применении защиты уже отпала необходимость. Факт возможного совершения защитных действий в состоянии внезапно возникшего сильного душевного волнения, вызванного насилием, издевательством или тяжким оскорблением со стороны нападающего, должен приниматься во внимание судом в процессе юридической оценки содеянного.

2.2. Превышение пределов необходимой обороны: теория и практика

Следует иметь  в виду, что правоприменительная  практика по делам о необходимой  обороне и превышении ее пределов непоследовательна и противоречива. В ней господствует обвинительный уклон, о чем, в частности, свидетельствует то обстоятельство, что фиксируемое судебной статистикой количество эксцессов обороны значительно превышает число случаев правомерной необходимой обороны²⁵, а логическое построение ст. 37 УК РФ и возможность относительно широкого толкования при определении круга объектов возможной защиты и пределов таковой на практике, как ни странно, реализуется с точностью до наоборот. Трудно не согласиться с мнением Э. Побегайло о том, что в правоприменительной среде указания закона принимаются однозначно: если посягательство угрожает жизни обороняющегося, то можно причинять посягающему любой вред вплоть до смерти; в других случаях, как правило, усматривается превышение пределов необходимой обороны, а то и обычное преступление против личности²⁶.

В связи с  отсутствием четкой законодательной  регламентации круга объектов и  пределов обороны от посягательств, не связанных с непосредственным применением насилия, опасного для жизни и здоровья, и угрозой применения такого насилия, в теории уголовного права сформировались неоднозначные позиции, в том числе существенно сужающие круг возможных объектов защиты и необоснованно ограничивающие возможность реализации права на необходимую оборону.

Принимая во внимание тот факт, что "важность, значимость, социальная ценность отдельных  групп общественных отношений подчас существенно отличаются друг от друга"²⁷ и объекты уголовно-правовой охраны могут быть ранжированы по важности²⁸, по нашему мнению, трудно согласиться с позицией авторов, существенно сужающих круг возможной защиты ряда объектов в рамках необходимой обороны. Например, с точки зрения И. Алексеева, "ситуацию необходимой обороны может вызвать не любое преступление. Как правило, это посягательство на личность с угрозой причинения смерти или тяжкого вреда здоровью либо средней тяжести, но не легкого"²⁹. Под сомнение автор ставил и возможность защиты права собственности от общественно опасных посягательств, не связанных с применением насилия, опасного для жизни и здоровья лица³⁰.

В.М. Ширяев допускал причинение вреда посягающему в  рамках необходимой обороны только от насильственных преступлений, таких  как покушение на убийство, изнасилование, попытка нарушить телесную неприкосновенность, грабеж, разбой, сопротивление представителю власти или общественности, превышение власти или служебных полномочий³¹.

На наш взгляд, существенно ограничивал объекты  возможной защиты при применении необходимой обороны и И.С. Тишкевич, выделяя следующие виды посягательств, которые, по его мнению, можно пресекать, причиняя вред в рамках необходимой обороны: государственное преступление (террористический акт, диверсия, бандитизм); посягательство на собственность (хищение имущества); посягательство на правопорядок (хулиганство); посягательство на жизнь или здоровье; посягательство на личную свободу и половую неприкосновенность³².

Исходя из толкования положения ст. 37 УК РФ объектами необходимой обороны являются личность, права обороняющегося и других лиц, охраняемые уголовным законом интересы общества или государства. Можно согласиться с В.В. Меркурьевым в том, что "категории "объект уголовно-правовой охраны" и "объект необходимой обороны" идентичны по объему и содержанию"³³, следовательно, теоретически можно защищать все права личности³⁴. Формально уголовный закон и не ограничивает круг деяний, против которых правомерно причинение вреда в состоянии необходимой обороны.

На наш взгляд, можно выделить несколько предпосылок  неоднозначных подходов авторов  к определению круга возможных  объектов необходимой обороны:

1) различные  толкования авторами некоторых  понятий. Так, при определении  характера посягательства авторы неоднозначно трактуют и, по нашему мнению, необоснованно используют термин "нападение"³⁵, которому отдельные ученые придают буквальное значение активных, агрессивных действий посягающего лица. В частности, Б.В. Сидоров полагает, что "общественно опасное посягательство, вызывающее состояние необходимой обороны, есть всегда действие и действие активное, наступательное, представляющее непосредственную и неминуемую опасность для обороняющегося и других... лиц. Оно носит характер нападения, высокоинтенсивного, энергичного по форме и общественно опасного по содержанию поведения"³⁶. В итоге автор приходит к выводу, что "случаи посягательства, не являющегося нападением, не создают необходимой обороны"³⁷;

2) делая вывод  о невозможности обороны некоторых объектов, многие авторы связывают возможность причинения вреда при обороне с угрозой немедленного причинения неминуемого, явного и невосполнимого вреда, когда другого выхода у потерпевшего, кроме причинения вреда, не остается³⁸. Данное положение, полагаем, также ограничивает право граждан на необходимую оборону, так как "современное понимание института необходимой обороны как раз и предполагает, что у гражданина, находящегося в состоянии необходимой обороны, есть право выбора варианта поведения: он может пресечь общественно опасное посягательство или не делать этого"³⁹;

3) под причинением  вреда в рамках института необходимой  обороны авторы чаще всего  понимают применение именно физического  насилия, ввиду чего приходят  к выводу, что, например, при угрозе убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, если посягающий не использует те или иные средства и орудия, представляющие опасность для жизни или здоровья, оборона в принципе невозможна⁴⁰, а при оскорблении или клевете потерпевший не вправе наносить обидчику побои или телесные повреждения. Подобное реагирование на оскорбление или клевету, по мнению ученых, является противоправным и влечет ответственность по соответствующим статьям Уголовного кодекса⁴¹.

Считаем, что  приведенные позиции необоснованны.

Во-первых, в ст. 37 УК РФ закреплено право на причинение вреда посягающему лицу при защите личности и прав обороняющегося или других лиц, охраняемых законом интересов общества или государства от общественно опасного посягательства, при этом не содержится каких-либо дополнительных требований к характеру такого посягательства (например, активности и агрессивности действий со стороны посягающего лица). Термин "нападение" употребляется законодателем в ч. 2.1 ст. 37 УК РФ, где речь идет о неожиданности посягательства, когда лицо не может объективно оценить степень и характер опасности нападения. В данном случае употребление термина "нападение", на наш взгляд, вполне обоснованно, ведь только агрессивные, активные действия посягающего могут восприниматься обороняющимся как неожиданные. Введение ч. 2.1 в ст. 37 УК РФ законодательно закрепило один из критериев определения пределов необходимой обороны (по признаку неожиданности посягательства), но не регламентировало вопрос о возникновении оснований для самой обороны.

В Постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 16 августа 1984 г. N 14 "О применении судами законодательства, обеспечивающего право на необходимую оборону от общественно опасных посягательств" понятия "посягательство" и "нападение" употребляются как синонимы, а в понятие "нападение" не вкладывается смысл именно активных и агрессивных действий посягающего, иначе круг объектов необходимой обороны был бы существенно сужен⁴².

Во-вторых, уголовный  закон не содержит таких условий  обороны, как применение именно физического  насилия (вреда) к посягающему лицу. Почему нельзя обороняться, например, путем причинения иного (прежде всего  имущественного) вреда: оторвать галстук, разбить очки или телефон, порвать плакат при попытке публично вывесить клеветнические сведения, уничтожить предмет взятки или, наконец, вылить чашку кофе на костюм обидчика⁴³? В данном случае посягающему также причиняется вред, а действия можно оценить как совершенные при необходимой обороне. При таких условиях будет соблюден критерий соответствия "ценности" объектов, так как при оценке правомерности действий обороняющегося надлежит устанавливать соответствие или несоответствие защищаемых благ⁴⁴.

Мы согласны с тем, что не совсем логично допускать  возможность обороны любых объектов уголовно-правовой охраны путем причинения физического вреда прежде всего  жизни и здоровью посягающего. Вместе с тем исходя из положений уголовного закона РФ объектами уголовно наказуемого эксцесса необходимой обороны могут выступать только жизнь и здоровье посягающего лица⁴⁵, поэтому причинение при обороне (независимо от объекта защиты) даже вреда здоровью средней тяжести должно признаваться правомерным⁴⁶.

В сложившейся ситуации, по нашему мнению, все большее значение приобретает роль научных исследований и разработанных теоретических положений, направленных на устранение недостатков законодательства. Тем не менее многие вопросы, связанные с применением института необходимой обороны, не получили должного освещения на страницах юридической печати, не по всем вопросам исследователи пришли к однозначному выводу, а главная проблема, которую необходимо решить законодателю, - сохраняющаяся недоступность положений института необходимой обороны для основного адресата - потенциально обороняющегося. Последний, как и прежде, не имея полной информации о действительных требованиях к оборонительным действиям, будет "играть с огнем", разрешая своими силами конфликт с посягающим. В связи с этим ключевыми, на наш взгляд, аспектами института необходимой обороны, требующими более тщательной проработки (в том числе законодательной), являются: во-первых, четкое определение круга объектов возможной защиты в рамках института необходимой обороны; во-вторых, разработка и дифференциация критериев определения пределов необходимой обороны, не связанной с посягательствами на жизнь и здоровье лица; в-третьих, решение вопроса о регламентации положений о необходимой обороне в уголовном законе таким образом, чтобы основное назначение института необходимой обороны было полностью реализовано на практике⁴⁷.

В связи с  отсутствием очерченного круга  объектов и четко выработанного  перечня критериев определения  пределов необходимой обороны, полагаем, что основная причина следственных и судебных ошибок, возникающих при реализации прав граждан на необходимую оборону, - неверное понимание под превышением пределов необходимой обороны неиспользования обороняющимся более мягких средств защиты. По этому поводу в уголовно-правовой литературе встречаются довольно интересные точки зрения, например предложение вообще исключить институт превышения пределов необходимой обороны из уголовного законодательства⁴⁸.

Действительно, закрепив в уголовном законе лишь критерий "опасности для жизни", законодатель в значительной степени ослабил защиту иных важных для человека и общества благ⁴⁹ и "направил" судебную и следственную практику по "единообразному" пути.

На наш взгляд, определенного результата в данном вопросе можно было бы достигнуть путем использования так называемой перечневой (казуальной) системы, сущность которой заключается в построении перечня возможных объектов защиты и выработке критериев определения пределов возможного причинения вреда. Например, по аналогии с УК Франции и США дополнить указание на конкретный вид посягательства, во-первых, дифференциацией режима обороны в зависимости от характера защищаемого блага, а во-вторых, характеристикой типичной жизненной ситуации, в которой это благо защищается⁵⁰. Таким образом, нормативный материал о так называемой беспредельной необходимой обороне (ч. 1 ст. 37 УК) мог бы быть представлен в следующей законодательной регламентации:

"Не признается  общественно опасным причинение любого вреда посягающему лицу в состоянии необходимой обороны от:

а) причинения смерти или непосредственной угрозы ее причинения;

б) причинения тяжкого  вреда здоровью или непосредственной угрозы его причинения;

в) посягательств  против половой неприкосновенности и половой свободы, сопровождаемых насилием или угрозой его применения;

г) разбойного нападения; грабежа, совершенного с незаконным проникновением в жилище, с применением  насилия, а равно совершенного в  особо крупном размере;

д) кражи из жилого помещения, совершаемой в ночное время двумя или более лицами или в особо крупном размере;

е) иных особо  тяжких преступлений".

Считаем, что, решая  вопрос о дифференциации критериев  определения пределов необходимой  обороны (при защите прав и законных интересов, не связанных с посягательством  на жизнь и здоровье лица), нужно  помнить, что законодательная регламентация института необходимой обороны должна быть ориентирована на граждан⁵¹, а "закон должен содержать ясные и понятные прежде всего для граждан критерии, показывающие, в каких случаях обороняющийся вправе причинить посягающему смерть или тяжкий вред здоровью, а в каких он это сделать не вправе". Поскольку "объект уголовно-правовой охраны... определенным образом связан с формированием общественной опасности посягательства, порождающего необходимую оборону"⁵², выработка и законодательное закрепление перечня благ, подлежащих защите, и пределов возможного причинения вреда являлись бы своевременной мерой⁵³. Построение четкой лаконичной системы позволило бы решить многие проблемы в толковании института необходимой обороны, сделав его более доступным, понятным и ориентированным на граждан.