Порядок применения принудительных мер медицинского характера

В ч. 1 и 2 ст. 433 УПК закреплено понятие лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, однако регламентация представительства данного участника уголовного процесса далека от совершенства. Статус лица, в отношении которого ведется такое производство, не идентичен положению подозреваемого, обвиняемого и подсудимого. Из этого следует, что и представительство прав и законных интересов указанных лиц имеет ряд особенностей, совокупность которых позволяет говорить о наличии в рамках уголовно-процессуального института представительства (субинститута) обязательного представительства лиц, в отношении которых ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера. Как следует из названия указанного субинститута, представительство прав и законных интересов этих лиц может осуществляться лишь в обязательной форме[15].

На современном этапе невозможно согласиться с высказанным в науке мнением о том, что уголовно-процессуальное положение обязательного представителя рассматриваемого лица должно соответствовать уголовно-процессуальному статусу несовершеннолетнего обвиняемого[16]. В этой связи представляется более взвешенной позиция, согласно которой «законный представитель лиц, в отношении которых ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, должен быть наделен правами, полностью не совпадающими с правами законного представителя несовершеннолетнего обвиняемого. Это связано... с тем, что он представляет интересы лица, страдающего психической болезнью, которое отличается от интересов несовершеннолетнего»[17].

Обязательный представитель лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, может осуществлять свои полномочия как лично, так и наряду с представляемым лицом. Как верно отмечено в юридической литературе, «это зависит от того, способен ли представляемый в силу психической болезни самостоятельно воспользоваться субъективными правами. В случаях, когда подследственный по причине болезни не участвует в производстве, о котором идет речь, то его защитник... должен согласовывать свои процессуальные действия с законным представителем первого»[18].

Вместе с тем анализ УПК РФ выявляет ряд пробелов в законодательной регламентации обязательного участия представителей лиц, в отношении которых ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера.

Как и в случаях с другими не обладающими уголовно-процессуальной дееспособностью участниками уголовного процесса, рассматриваемый вид представителей привлекается к участию в уголовном деле на основании постановления следователя или суда. Однако если в случае с остальными участниками уголовного процесса закон так или иначе регламентирует вопрос о том, кто может привлекаться к обязательному представительству их прав и законных интересов, то в данном случае УПК не регламентирует, кто может быть обязательным представителем лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера.

Использование аналогии для решения данной проблемы приводит к необходимости обратиться к нормам названного выше п. 12 ст. 5 УПК. Однако буквальное толкование ч. 1 ст. 437 УПК свидетельствует о неправомерности данного подхода в силу того, что нормы данных статей не согласованы друг с другом.

Данный вывод подтверждается тем, что, согласно ч. 1 ст. 437 УПК, при отсутствии близкого родственника законным представителем лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, может быть признан орган опеки и попечительства. Исходя из определения понятия «близкие родственники», данного в п. 4 ст. 5 УПК, можно прийти к выводу, что в качестве обязательных представителей лица, в отношении которого ведется рассматриваемое производство, могут выступать его супруг, супруга, родители, дети, усыновители, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки, а при отсутствии таковых - орган опеки и попечительства. Круг лиц, которые могут быть признаны обязательным представителем данного участника уголовного процесса, гораздо шире, чем у несовершеннолетнего потерпевшего, свидетеля, гражданского истца, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого.

Однако обязательными представителями несовершеннолетнего потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого могут также быть и опекуны, попечители, а также представители учреждений или организаций, на попечении которых находится несовершеннолетний потерпевший, подозреваемый, обвиняемый. Указанные лица, согласно буквальному толкованию УПК, не могут быть признаны обязательными представителями лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера.

Таким образом, в одном случае мы сталкиваемся с дополнительными гарантиями по обеспечению обязательного представительства названного участника уголовного процесса, в другом - с ничем не обоснованным ограничением данной гарантии. Отсутствие в законе указания на то, что в качестве обязательных представителей лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, допускаются их опекуны, попечители, а также представители учреждении или организаций, на попечении которых они находятся, существенным образом ограничивает данных лиц в праве полноценного представительства их прав и законных интересов в процессе производства по уголовным делам.

Вряд ли можно сказать иное, если представить следующую ситуацию. В ходе предварительного расследования производство по уголовному делу осуществлялось в порядке производства по делам о преступлениях несовершеннолетних. При этом несовершеннолетний приобрел статус обвиняемого, а его обязательное представительство осуществлял опекун. Если предположить, что сведения о необходимости производства о применении принудительных мер медицинского характера в отношении данного несовершеннолетнего лица получены после предъявления обвинения, то алгоритм действий следователя должен включать в себя прекращение уголовного преследования в отношении несовершеннолетнего обвиняемого. Данный вывод следует из ч. 1 ст. 439 УПК и анализа норм ст. ст. 24 и 27 УПК. Соответственно, возникает вопрос, кто должен осуществлять полномочия обязательного представителя данного участника уголовного процесса после того, как он утрачивает статус несовершеннолетнего обвиняемого, если опекун не назван в числе лиц, которые могут быть допущены к участию в уголовном деле в качестве обязательного представителя лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера.

Выход из сложившейся ситуации видится во внесении изменений и дополнений в ст. 5 УПК, которую целесообразно дополнить п. 12.1 в следующей редакции «12.1. Обязательные представители лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, - близкие родственники, опекуны, попечители, представители учреждении или организаций, на попечении которых они находятся, органы опеки и попечительства».

Отсутствие предлагаемой законодательной формулировки в действующем УПК представляется тем более странным и в связи с тем, что еще в 1984 г. Верховный Суд СССР разъяснил, что опекуны, попечители, а также представители учреждений и организаций, на попечении которых лицо, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, могут быть признаны его обязательными представителями[19].

Кроме перечисленных проблем, нуждается также в корректировке и норма, согласно которой при отсутствии близкого родственника лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, в качестве его обязательного представителя может быть признан орган опеки и попечительства (ч. 1 ст. 437 УПК). Представляется, что словосочетание «может быть признан» является некорректным для употребления в законе, так как подразумевает под собой наличие условий, когда органу опеки и попечительства могут быть делегированы такие полномочия, а когда нет. В свою очередь, УПК не дает ответа на вопрос о том, в каком случае орган опеки и попечительства не может быть признан в качестве обязательного представителя названного участника уголовного процесса при отсутствии близких родственников названного субъекта уголовного процесса. В связи с этим словосочетание «может быть» следует заменить словосочетанием «должен быть признан».

Представляется также целесообразным внести изменения в ч. 1 ст. 437 УПК, изложив ее в следующей редакции: «Обязательный представитель лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, допускается к участию в уголовном деле на основании постановления следователя или суда. При отсутствии у лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительной меры медицинского характера, близких родственников, опекунов, попечителей, а также в иных случаях, предусмотренных настоящей статьей, в качестве обязательных представителей привлекаются представители учреждений или организаций, на попечении которых находятся данные лица, или органы опеки и попечительства».

Далее следует отметить, что требует своего разрешения вопрос о моменте допуска представителей в рассматриваемое производство.

Анализ юридической литературы по данной проблеме показывает, что некоторые авторы предлагают данным моментом считать «вынесение постановления о допуске к участию в уголовном деле законного представителя душевнобольного». Однако существующий на сегодняшний день порядок привлечения обязательного представителя лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, на основании постановления следователя или суда (ч. 1 ст. 437 УПК) не то чтобы не определяет момент начала производства о применении указанных мер, но и не регулирует вопрос о том, с какого же момента лицу, в отношении которого ведется производство о применении принудительных мер медицинского характера, следует предоставить обязательного представителя. Другие авторы указанный момент связывают с назначением комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы. Как справедливо отмечает В.А. Панкратов, при назначении следователем указанной экспертизы к участию в уголовном деле должен быть привлечен обязательный представитель лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера[20].

Указанную точку зрения уточняет В.В. Мелешко, который указывает, что при вынесении постановления о назначении экспертизы следователь не располагает данными о выводах данной экспертизы «и по заключению судебно-психиатрической экспертизы не исключено, что лицо может быть признано вменяемым и не нуждающимся в применении принудительных мер медицинского характера»[21]. Аналогичной позиции придерживается и А.Г. Яцкевич, который считает, что началом производства по применению принудительных мер медицинского характера является именно момент установления факта психического заболевания[22].

Однако точки зрения В.В. Мелешко и А.Г. Яцкевича представляются нам довольно спорными в свете общепризнанных прав и свобод человека, закрепленных в международно-правовых документах. Следуя логике указанных авторов, лицо, в отношении которого вынесено постановление о назначении психолого-психиатрической экспертизы, до момента дачи заключения экспертами лишается возможности отстаивать свои права и законные интересы посредством уголовно-процессуального представительства, несмотря на то, что фактическое его положение в уголовном процессе подразумевает данное право.

В свою очередь, нормы п. 1 ч. 2 ст. 437, п. 4 ч. 2 ст. 437, п. 6 ч. 2 ст. 437 и ч. 3 ст. 439 УПК позволяют судить о моменте, с которого обязательный представитель лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера, должен допускаться к участию в уголовном деле.

В следственной практике нередки случаи, когда уголовно-процессуальным статусом лица, в отношении которого ведется производство, наделяется либо подозреваемый, либо обвиняемый, с которым следователю надлежит произвести еще ряд следственных действий. При этом производство по уголовному делу продолжается.

Вместе с тем свой уголовно-процессуальный статус подозреваемого, обвиняемого это лицо в данной ситуации теряет. Данное обстоятельство должно иметь под собой процессуальную регламентацию. Очевидно, что в данном случае статус подозреваемого, обвиняемого должен утрачиваться в связи с прекращением уголовного преследования в отношении подозреваемого, обвиняемого. Однако институт прекращения уголовного преследования при производстве по применению принудительных мер медицинского характера не может в каждом конкретном случае служить основанием для решения вышеназванных проблем. Так, например, если производство по уголовному делу ведется на общих основаниях в отношении двух и более лиц, а при этом установлены обстоятельства, свидетельствующие о необходимости применения принудительных мер медицинского характера в отношении одного из уже имеющихся подозреваемых, обвиняемых, то действия следователя должны включать в себя вынесение постановления о прекращении уголовного преследования (в случае если лицо совершило запрещенное уголовным законом деяние в состоянии невменяемости), а затем решение вопроса о выделении уголовного дела в порядке ст. 436 УПК. При этом производство по выделенному уголовному делу будет вестись по правилам, предусмотренным гл. 51 УПК.

Вместе с тем если предположить, что началу производства по применению принудительных мер медицинского характера должно предшествовать прекращение уголовного преследования в отношении всех или единственного подозреваемого, обвиняемого, нуждающегося в применении указанных мер, то ситуация выглядит довольно абсурдно в связи с тем, что в соответствии с ч. 4 ст. 24 УПК прекращение уголовного преследования в отношении всех подозреваемых, обвиняемых влечет за собой прекращение производства по всему уголовному делу.

Возникает вопрос: как должен поступить следователь, установив наличие сведений, свидетельствующих о необходимости производства о применении принудительных мер медицинского характера и при необходимости производства предварительного следствия для доказывания обстоятельств, указанных в ст. 434 УПК? Ответ на данный вопрос представляется нам весьма значимым, потому что именно с момента утраты процессуального статуса подозреваемого, обвиняемого в перечисленных случаях в отношении указанных лиц, по нашему мнению, к участию в уголовном деле должны быть привлечены обязательные представители лица, в отношении которого ведется производство по применению принудительных мер медицинского характера.

Выход из создавшейся ситуации видится в дополнении ст. 433 УПК частью 3 следующего содержания: «3. При установлении обстоятельств, свидетельствующих о необходимости производства по применению принудительных мер медицинского характера, дознаватель передает уголовное дело прокурору для решения вопроса о производстве предварительного следствия. Следователь, получив уголовное дело для производства по применению принудительных мер медицинского характера или установив его необходимость по делу, находящемуся в его производстве, выносит постановление о начале производства по применению принудительных мер медицинского характера и прекращению производства по уголовному делу в общем порядке».