Политическая роль армии в странах Африки, Латинской Америки, Азии

Десятилетиями «моделью» для аргентинских военных, отмечает Г.И.Мирский, была Германия. В 1939 году, когда разразилась. Вторая Мировая война, из 34 генералов 17 прошли службу в германской армии, почти половина первых преподавателей Высшей военной школы были немцами. К 1943 году, т.е. к моменту выхода на политическую арену «Группы объединенных офицеров», все высокопоставленные военные принадлежали к «германской школе». Эту группу возглавлял генерал Хуан Доминго Перон, впоследствии избранный на пост главы Аргентинского государства. Он был свергнут самими же военными в 1955 году.

«Диктатура Перона не была традиционной латиноамериканской диктатурой военного каудильо, - отмечает Г. Мирский. - Он захватил власть при помощи армии, но не ограничивался опорой на нее, а создал авторитарный популистский режим, в основании которого были однопартийная система и профсоюзы. Кроме того, Перон непосредственно апеллировал к рабочему классу и городским низам» [11, с. 205].

После свержения генерала Перона к власти пришла военная хунта, члены которой оспаривали друг у друга право на ведущие позиции в вооруженных силах. Шли непрерывные столкновения между генералами и адмиралами в борьбе за власть. Военные режимы сменялись гражданскими, но ситуация к лучшему не менялась. США и другие страны запада перестали доверять военной хунте и гражданским режимам, втянувших страну в полосу социально-экономических кризисов и политической нестабильности. С 1955 по 1973 гг. большую часть времени Аргентиной управляли военные. Однако ни они, ни гражданское правительство радикалов (1958-1962 и 1963-1966 гг.) не смогли решить важнейшие социально-экономические проблемы страны.

В сентябре 1973 г. на внеочередных президентских выборах триумфальную победу одержал Хуан Перон, вернувшийся незадолго до этого из многолетнего изгнания. Он был избран президентом, а его третья жена Мария Эстела Мартинес де Перон - вице-президентом. (В некоторых источниках она проходит как Исабель или Исабелита Перон, но это одно и то же лицо). Правительство Перона выступило с программой демократических реформ.

Но при отсутствии политической стабильности обстановка еще более обострилась. Чем и воспользовалась армия во главе с генералом Виделой, совершив в 1976 году военный переворот.

В «послепероновскую» эпоху страна еще трижды познала мрачные времена военных путчей. Семь лет, до конца 1983 года, государством управляла военная хунта в составе командующих вооруженных сил. Таким образом, на протяжении довольно длительного времени военная элита и армия Аргентины в результате постоянного давления на власть явилась важным фактором политической жизни.

Надеясь на поддержку в стране и за рубежом, реакционный военно-диктаторский режим в 1982 году предпринял попытку вернуть удерживаемым англичанами Фолклендские (Мальвинские) острова. Однако война с Англией стала гибельной для режима. В ходе боевых действий погибло свыше 600 аргентинских солдат. Многие из них были плохо подготовлены и плохо вооружены для ведения современной войны. Поражение армии стало унижением для всей нации.

В сложившейся ситуации общественное мнение однозначно выступило против военных, и те на следующий год передали власть гражданскому режиму. В местной и зарубежной печати появились резкие критические статьи о роли армии в политической жизни страны.

Фолклендская война стала серьезным фактором, побудившим США отказаться от ставок на «военные партии» в латиноамериканском регионе. Ибо боевые действия в 1982 году между союзниками Вашингтона - Аргентиной и Англией - поставили в сложнейшее положение администрацию Р. Рейгана. Идеологическое кредо латиноамериканских военных - доктрина национальной безопасности, оправдывавшая военные перевороты, становится явно не состоятельной. США в изменившейся ситуации пошли на резкое сокращение прямой военной помощи Аргентине. Подобные перемены не могли не сказаться на эволюции военных режимов на континенте в целом.

В поисках новой роли армии в решении внутриполитических и внешнеполитических задач, укрепления национальной безопасности гражданское правительство отменило воинскую повинность. Именно Аргентина первой на Южноамериканском континенте стала формировать профессиональную армию, полностью комплектуемую из добровольцев.

Таким образом, во второй половине ХХ политическая жизнь Латинской Америки характеризовалась большим количеством государственных и военных переворотов, в результате которых устанавливались военно-диктаторские режимы. Эти режимы носили реакционный характер и являлись крайним выражением авторитаризма, при котором законодательная, исполнительная и судебная власть была сосредоточена в руках военного диктатора или хунты, опирающихся на силовые структуры и, прежде всего, на армию. Новоявленные каудильо и их приспешники устанавливали свое господство в экономической, социальной, политической, духовной жизни и отстраняли народные массы от участия в управлении государством и обществом [11, с. 208].

Причинами военных переворотов и установления военно-диктаторских режимов в Аргентине и Латинской Америке были: хроническая политическая нестабильность, отсутствие надлежащей институализации и легитимности власти, экономические кризисы, социальное неравенство, господство олигархии с одной стороны и отсталость, нищета, безработица, разгул коррупции, наркомафии, терроризма - с другой.

Наличие таких особенностей авторитарных военно-диктаторских режимов в Латинской Америке вызывали необходимость установления сильной власти, «суперпрезидентского» правления при активной роли армии в политической жизни.

По мере роста экономических и социальных трудностей власть военной верхушки в Латинской Америки утрачивала поддержку, как со стороны гражданской элиты, так и в массовых слоях населения. В конце 70-х - начале 80-х гг. в Аргентине и других странах континента, где были установлены военно-диктаторские режимы, возникла оппозиция правлению военных в среде широких масс слоев трудящихся, средних слоев населения, а также в стане традиционной политической и духовной элиты.

Таким образом, исследование военно-диктаторских режимов в Аргентине и других странах Латинской Америки показывают, что у них были общие черты и свои особенности. Наиболее важной общей характеристикой является активная роль армии в политической жизни. В отличие от афро-азиатских стран процесс вовлечения военных в политику в Латинской Америке имел более широкий и острый характер, как и сама борьба за власть различных политических группировок. Армию на континенте объявляли главной движущей силой истории, судьбоносным фактором нации и государства. При этом особенностью соответствующего латиноамериканского феномена являлось то, что лидерами военных режимов становились не представители массовых офицерских слоев, а в основном генералы, входившие в состав близкого окружения диктатора, или члены военной хунты.

Глава 2 АРМИЯ И ПОЛИТИКА В АЗИАТСКИХ СТРАНАХ

Влияние армии на политику государства в данной главе будет рассмотрено на примере таких стран, как Индонезия, Мьянма, Пакистан и Турция. В данных странах армия (вооруженные силы) имела наибольшее влияние на политику государства.

2.1 Индонезия

Формирование вооруженных сил (ВС) Индонезии в условиях антиколониального сопротивления и особенности развития страны наложили большой отпечаток на военную доктрину и понимание функций ВС. В 1950-е гг. индонезийские военные стратеги (в первую очередь Насутион) исходили из того, что экономическое положение не позволяет обеспечить материально-техническое оснащение и подготовку ВС на уровне, достаточном для отражения внешней агрессии [2, с. 43]. В этих условиях ставка била сделана на тотальную народную оборону. Данная концепция предусматривала, что на первом этапе регулярные части ВС будут обречены на поражение. На втором этапе, в условиях оккупации, будет развернута широкая партизанская война, которая в конечном итоге приведет к поражению агрессора (третий этап).

Соответственно, основная роль в обеспечении обороноспособности страны отводилась не модернизации и повышению боеспособности ВС. а закладке балы народного сопротивления. Личный состав ВС рассматривался как организующая и направляющая сила сопротивления, для чего он должен был установить тесные связи с населением. Этот постулат лег в основу «территориальной организации» ВС Индонезии, предусматривавшей размещение личного состава до уровня каждой деревни. На всех территориальных уровнях представители ВС должны были координировать любые вопросы, имеющие стратегическое значение, начиная с контроля над людскими ресурсами и заканчивая производством и развитием инфраструктуры. Кроме того, они отвечали за подготовку подразделений «народного сопротивления» на деревенском уровне. Для обеспечения контакта ВС с населением также предусматривалось развертывание социальных программ (строительство объектов инфраструктуры, оказание медицинской помощи в отдаленных районах, содействие проектам развитии, инициированным местными жителями) [2, с. 44].

Описанная стратегия также должна была позволить ВС решать другую стоявшую перед ними задачу - обеспечение внутренней безопасности. Повсеместное присутствие военных должно было стать фактором, цементирующим национальное единство и препятствующим активности повстанческих или антиправительственных сил. Самообеспечивающийся характер ВС. их участие в экономике также трактовались как инструмент укрепления внутренней безопасности и обороноспособности. С 1958 г. ВС также стали, по сути, самоуправляемы, поскольку Насутион, помимо должности начштаба сухопутных войск, занял и должность министра обороны.

Изменения политической ситуации с конца 1950-х по конец 1960-х гг. лишь способствовали укоренению упомянутой ориентации ВС. С 1961 г. полиция была интегрирована в структуру ВС. Таким образом, военные получили монополию на обеспечение безопасности и правопорядка. С установлением режима Сухарто за ВС официально была закреплена двойная функция, сочетавшая национальную оборону и внутреннюю безопасность с социально-экономической и политической ролью. Помимо делегирования части личного состава в органы исполнительной и законодательной власти, на уровне военных округов (daerah militer) был создан штат офицеров, отвечавших за связи с гражданской администрацией, осуществление контроля, разведработу и т.д. Большую роль также играли структуры, подчиненные Командованию по восстановлению безопасности и правопорядка (Kopkamrib), созданному в 1965 г. для борьбы со сторонниками КПИ [8, с. 48].

Таким образом, миссия ВС трактовалась максимально широко, командный состав боевых частей составлял лишь часть офицерского корпуса, а возможность перемещения ЛС со «строевых» должностей на «нестроевые» и обратно стала одним из инструментов управления ВС. Все эти функциональные особенности ВС сохранялись в практически неизменном виде вплоть до 1998 г.

Падение Сухарто и сопутствовавший этому острый кризис вынудили ВС к формулировке «новой парадигмы». Согласно ей ВС отказывались от социально-политической функции и ответственности за поддержание внутренней безопасности (передавая эту роль полиции), а сосредотачивались на отражении внешних угроз. Кроме того, было обещано начать реформу, включающую изменение юридических основ функционирования ВС и реорганизацию их структуры. Этот процесс во многих аспектах не завершен до сих пор. В конечном итоге ВС перестали формально участвовать в политике, управлении и обеспечении правопорядка, лояльны выборной исполнительной власти в лице президента, однако сохранили ведущую роль в обеспечении внутренней безопасности, территориальную организацию, часть аффилированных бизнес-структур и возможность участвовать в неформальной экономике.

В то же время ситуация в РИ, а значит, и условия, в которых действуют ВС, постепенно меняются. После отделения Восточного Тимора в 1999 г., предоставления автономии Папуа в 2001 г. и заключения в 2005 т. соглашения о мире с Движением «Свободный Аче» сепаратистская активность в Индонезии значительно сократилась. Вызовы безопасности теперь в основном связаны с глобальным терроризмом и пресечением незаконной деятельности в исключительной экономической зоне, что требует от ВС иных навыков и возможностей, нежели борьба с повстанческими движениями. В основных документах последних пяти лег, определяющих военную доктрину и стратегию Индонезии, эти задачи трактуются в рамках «операций, проводимых вне условий войны», и рассматриваются как один из приоритетов ВС.

В политическом отношении Индонезия после 2002 г. превратилась в наиболее стабильную и открытую демократическую систему в Юго-Восточной Азии. Этот фактор также способствует рационализации облика и роли ВС, в связи с чем можно прогнозировать, что приоритетами военной политики Индонезии в будущем будут именно модернизация ВС и наращивание их потенциала в области решения современных задач. Территориальная организация, армейские кооперативы и «крышевание» бизнеса в этих условиях - рудименты, которые правительство допускает па низовом уровне, вероятно, рассчитывая, что они уйдут и прошлое при достижении страной достаточной степени экономического развития.

2.2 Мьянма

С первых дней независимости бирманские военные были важнейшей политической силой. Особое положение было следствием действующего характера ВС - того, что только военные могли обеспечить сохранение режима.

В период 1962-1988 гг. действующие или бывшие военнослужащие занимали все ключевые должности в административном аппарате, дипкорпусе и на производстве, поскольку только так можно было гарантировать четкое проведение политики Революционного совета (PC). В правительстве PC все члены (за исключением министра иностранных дел) были военными Комитеты безопасности и управления состояли из командиров местных военных частей, офицеров полиции и гражданских чиновников, председателями комитетов обычно являлись военнослужащие [10, с. 217].