Государственная политика в сфере социальной защиты населения

Вслед за германским идеологом неоконсерватизма Р. Дарендорфом правящие круги в США в тот период приняли к исполнению идеи свертывания государственного вмешательства и опоры на бизнес, на рыночный механизм в решении социальных проблем. Упор на приватизацию и индивидуализацию социальных программ встретил поддержку у новых средних слоев, втянутых в сферу наемного труда. Общая цель неоконсервативного государственного регулирования перераспределение национального дохода в пользу прежде всего производственных капиталовложений. Подчеркивалось, что стабилизирующий эффект государственных социальных расходов превратился в дестабилизирующий фактор, выявилось несоответствие государственных трансфертов потребностям общественного воспроизводства. Другой важный пункт неоконсервативной программы освобождение бизнеса (и высоких частных доходов) от дестимулирующего бремени налогов.

Противостоящие этой концепции неолиберальные круги в США выступали, наоборот, не за снижение, а за повышение налогов, против рассредоточения власти и средств вплоть до централизованного социально-экономического планирования. Известный американский экономист Дж. Гэлбрейт выступил в конце 70х годов за реформирование, демократизацию системы социального страхования для справедливого распределения ресурсов, более объективный учет государственных издержек, принятие единых критериев и стандартов в регулировании социальных услуг.

В конечном счете, государственный механизм был сориентирован на уменьшение доли социальных расходов в ВНП, неоконсервативная стратегия общественного развития сменила неолиберальную модель. С приходом республиканцев лозунг о строительстве «государства всеобщего благосостояния» был снят. Было санкционировано использование страховых фондов как источника стимулирования социальных расходов предпринимателей.

В государственной политике центр тяжести «борьбы за экономию» приходился на социальные программы для неимущих. Была введена система «тестирования на нуждаемость» с тем, чтобы ограничить получателей государственных пособий только «истинно нуждающимися», целый ряд социальных программ был упразднен. Однако, первоначальный «замах» правительства Р. Рейгана на социальные программы для среднего класса (в частности, по поводу приватизации пенсионного обеспечения) не был реализован полностью, хотя, например, пострадали программы государственного стимулирования жилищного строительства, гарантирования ссуд студентам для оплаты высшего образования, некоторые медицинские программы, субсидии фермерам.

Государственная «Программа экономического выздоровления» 1981 года преследовала четыре главные задачи: борьба с инфляцией, снижение налогов, ограничение государственных расходов, свертывание регламентирования бизнеса (налогообложение, окружающая среда, фирменные социальные программы). Р. Рейган занял позицию идеологического отрицания принципов «государства всеобщего благосостояния», опираясь на идею о том, что экономический рост сделает ненужным перераспределение национального дохода. За 8 лет его правительству удалось добиться многого, провести налоговую реформу, заблокировать инфляцию, «навести порядок» на рынке труда (резкое сокращение роста заработной платы), заморозить и снизить рост государственных расходов. Были созданы возможности для структурно технологической перестройки. За это пришлось платить свою «цену»: наблюдался быстрый рост дефицита федерального бюджета, государственного долга, страна балансировала на грани финансового кризиса. Однако, опираясь на новую техническую базу, американская экономика с конца 80х годов начала вновь быстрое движение вверх.

При анализе развития социальной модели в США нельзя не остановиться, хотя бы коротко, на развитии частного (фирменного) социального страхования. Начало ему было положено принятием в 1935 году Национального акта о трудовых отношениях (закон Вагнера). Период до 1935 года в американской литературе характеризуется как патернализм, т. е. период, когда социальная деятельность предпринимателей носила «добровольный» характер. В период рузвельтовских реформ, когда сложилось относительное равновесие сил противоборствующих сторон труда и капитала, правительство попыталось установить и равновесие между экономической рациональностью («капиталистической агрессивностью») и общественными приоритетами; совершить поворот от конфронтации к социальной интеграции. При поддержке профсоюзов государство широко использовало механизмы государственного и коллективно-договорного регулирования с охватом всех социальных аспектов общественного воспроизводства. Прорыв произошел в конце 50х годов, когда профсоюзы добились большого расширения спектра фирменных социальных выплат, в том числе дополнительного к государственному фирменного пенсионного обеспечения. Завоевания профсоюзов в 60-е годы были признаны общими нормами индустриальных отношений.

В конце 70-х годов произошел коллапс коллективно-договорных адаптационных структур в связи с тем, что отстаивание профсоюзами интересов прежде всего работников низкой и средней квалификации основной массы их членов, сосредоточенных главным образом в традиционных инфраструктурных отраслях, вошло в определенный конфликт с потребностями научно-технической революции и со складывающейся новой социальной структурой экономики. Диверсификация экономики, рост так называемого третичного сектора все более ограничивают непререкаемое некогда господство промышленных гигантов, отраслей массового производства. В 80-е годы вместо однотипных, однообразных индустриальных моделей все больше прорисовывается новая неокорпоративная модель, характеризующаяся гибкостью, адаптационностью, маневренностью социальных фирменных программ на основе создаваемого консенсуса неоконсервативной и неолиберальной моделей, например, по вопросу сохранения общественных фондов потребления. Общая цель – радикальное обновление норм и правил, приводящих в движение социальные факторы производства, обогащение социальной практики, мобильная реакция на разнообразные и дифференцированные требования наемных работников. Крайности американской неокорпоративной модели в Западной Европе вызывают известное опасение по поводу, например, «чрезмерной» мобильности. Но именно это привело к тому, что в Европе положение на рынке труда трудно поддается регулированию, безработица держится (1996 г.) на уровне 11%, в то время как в США без наращивания государственных ассигнований на поддержание занятости безработица составляет 56%.

США опережают Западную Европу по степени развития фирменных социальных программ неотъемлемой части их общей социальной модели. Более того, доля фирменных социальных расходов в общей их сумме в США увеличилась с 30,1% в 1975 г. до 39,3% в 1991 г. с соответствующим сокращением доли государственных расходов, а в процентах к ВНП государственные и фирменные социальные расходы в 1991 г. составляли соответственно 20,5 и 13,4% (в 1975 г. – 19,0 и 7,8%) . О развитии в США индивидуальных форм социального страхования (пенсионного) будет сказано ниже.

Уже в середине 80-х годов ряд влиятельных американских экономистов выразили беспокойство по поводу состояния в стране государственной социально-экономической инфраструктуры. За 80-е годы образовался «третий» дефицит после внешнеторгового и бюджетного – дефицит вложений в человека, в состояние окружающей среды, в развитие научно-исследовательских и опытно-конструкторских разработок гражданского назначения. На фоне обнаружившегося в то время еще до ухода Р. Рейгана смещения общественного мнения от консерватизма к центру все резче звучали требования преодолеть эти дефициты, сбалансировать государственный бюджет и переориентировать бюджетную стратегию в пользу «человеческих» ценностей (капиталовложений в человека). «Идеи более милосердного правительства снова входят в моду», – отмечалось в американской прессе.

Отход от консервативной концепции социально-экономического государственного регулирования проявился с приходом в Белый дом республиканца Дж. Буша. Заявив в бюджетном послании конгрессу в начале 1991 г. о желании правительства взять на себя большую ответственность за развитие экономики и социальной сферы, правительство акцентировало переориентацию бюджета на обеспечение долгосрочного экономического роста, выдвинув в качестве приоритетной программу «капиталовложений в будущее» Америки от военных к гражданским программам, а в рамках последних – от трансфертных выплат к инвестициям. Правительство отказывается от последовательного курса на ослабление регулирования бизнеса, которым следовала предыдущая администрация, в пользу «разумного» регламентирования.

Дж. Буш в немалой степени обязан своей победой на выборах созданию собственного имиджа в качестве «президента – образование» (или: «президента – просвещение»). Уже на 1991 г. были запланированы рекордные бюджетные ассигнования на программы министерства образования, особенно ориентированные на молодежь (новые программы помощи молодежи из малообеспеченных семей в получении среднего образования, детям-инвалидам в получении начального и среднего образования, программа «неограниченные возможности для молодежи», нацеленная на помощь «трудным» подросткам из бедных семей), с выделением крупных средств не только на общее, но и профессиональное образование молодежи, на борьбу с употреблением наркотиков, на материальное поощрение лучших школ и учителей, финансирование «негритянских» колледжей и др. Одновременно Дж. Буш предпринял шаги по преодолению тенденции падения федеральных ассигнований на гражданские научные программы. Президент начал финансирование многолетней программы помощи малообеспеченным семьям в приобретении собственного жилья.

В целом концепция «капиталовложения в будущее», которая поддерживается и администрацией демократа Клинтона, определяла в качестве основной задачи государства долгосрочные капиталовложения по трем направлениям: непосредственно в производительный (физический) капитал, в технологическое развитие и научно-технические разработки и в человеческий капитал. Общая цель с помощью мер налогово-бюджетной и кредитно-денежной политики создать условия для долгосрочного экономического роста в качестве ключевого фактора для «устранения неопределенности в будущем». Но экономического роста самого по себе недостаточно для борьбы с социальной необеспеченностью. Поэтому кроме перечисленных выше государственных социальных программ, ориентированных на молодежь, было начато финансирование программы профессиональной подготовки и содействия в трудоустройстве для всех получателей пособий из числа бедных семей с несовершеннолетними детьми и для инвалидов, был поднят до 4,25 долл. в час федеральный минимум зарплаты как одно из средств помощи 6 млн. глав семейств так называемым «работающим беднякам». В рамках объединенного федерального бюджета был создан целевой интегрированный фонд социального страхования с запрещением использования средств фонда для финансирования любых государственных программ, кроме страховых. В качестве дополнения к государственным и фирменным пенсионным системам были введены льготные программы индивидуальных сбережений: взносы на так называемые индивидуальные пенсионные счета были освобождены от уплаты налогов.

Возможно, мы уделили слишком большое внимание инициативам Дж. Буша, но именно потому, что еще до прихода правительства демократов произошел поворот государственной социальной политики от практики «рейганомики». Однако, как отмечала американская печать, в период президентства Дж. Буша были предприняты меры по преодолению лишь наиболее одиозных сторон консервативной социально-экономической политики и то лишь за счет повышения налогов (Буш клялся налоги не повышать) и дальнейшего роста бюджетного дефицита. В то же время отмечаются положительные итоги «рейганомики», а именно самый длительный в мирное время экономический подъем, преодоление стагфляции и энергетического кризиса, тот факт, что правительству консервативной ориентации удалось освоить достижения научно-технической и информационной революции. Отмечается также, что в ответ на вызов конкурентов американская экономика поразительным образом перестроилась и к концу 80-х годов стала значительно более конкурентоспособной. Но на фоне экономических успехов социальные и бюджетно-финансовые проблемы значительно обострились.

После клятв Р. Рейгана покончить с рузвельтовским «ползучим социализмом» президент Клинтон кажется ярым идеологическим противником Рейгана, требующим остановить «тревожное усиление неравенства» и отвергающим мнение, что правительство не в. состоянии что-либо изменить в этом отношении. В послании конгрессу в феврале 1993 г. Клинтон, как подчеркивала американская печать, окончательно похоронил консервативную «революцию», со всеми ее атрибутами: неприкосновенностью рынка, государственным дерегулированием, монетаризмом, снижением налогообложения прибылей корпораций и высоких частных доходов. Предложенный «пакет» мер преследовал три главные цели: расширение государственных капиталовложений и обеспечение долгосрочного экономического роста, борьба с бюджетным дефицитом, более справедливая налоговая система. Была повышена верхняя ставка налога на прибыль корпораций (с 34 до 36% на прибыли свыше 10 млн. долл.), ставка федерального дохода налога на высокие частные доходы (с 31 до 40%) и даже на средние доходы (свыше 30 тыс. долл. в год). В связи с этим Клинтон говорил о необходимости социальной солидарности, восстановлении долгосрочного роста производительности труда и веры в «американскую мечту». (В большинстве других развитых стран стремление к снижению ставок налогообложения мотивируется тем, что это способствует повышению экономической эффективности.) Осуществляется в широких масштабах конверсия ВПК, существенно сокращены военные расходы. Высвобождаемые средства должны смягчить проблему бюджетного дефицита, но одновременно обеспечить финансовую базу для поощрения научно-технического прогресса, повышения государственных расходов на образование и профессиональную подготовку, стимулировать дальнейшее развитие малого бизнеса. Бедняки должны меньше рассчитывать на социальные пособия и активнее заниматься поисками работы. Важное значение имеет требование президента провести глубокие реформы системы медицинского обслуживания, при которой медицинской страховки, особенно на случай серьезного заболевания, не имеют 37 млн американцев.

Подводя общий итог анализу моделей социальной политики в США, необходимо, видимо, по сложившейся в зарубежных исследованиях традиции отнести США к той или иной модели. На выбор предлагаются три модели, приводимые в фундаментальном исследовании «Рост до предела: западноевропейские государства благосостояния после второй мировой войны»:

так называемое остаточное благосостояние, при котором государственные институты социального страхования «вступают в игру» только после того, как частный рынок и семья продемонстрировали свою несостоятельность;

государственные институты социального обеспечения носят вспомогательный характер;

модель «государства благосостояния» как неотъемлемая составная часть общества с предоставлением социальных услуг на универсальной основе, помимо рынка, с учетом общественных и индивидуальных потребностей.

По нашему мнению, очевидно, что США давно переросли первые две модели. Но в какой степени их можно относить к третьей модели? Обычно считается, что чем выше уровень дохода в стране, тем сильнее в ней развит частный сектор в социальной сфере. Пример США как будто подтверждает этот тезис, хотя пример Швеции, страны также с высоким доходом – наглядное его опровержение. Видимо, нельзя абсолютизировать ни уровень дохода, ни институциональные особенности государственной социальной системы будь это принципы универсальности или селективности при выплате пособий, страховой или бюджетный принципы. США создали свою национальную модель, тип социальной политики, их особенность – максимальное использование, прежде всего, рыночного механизма в процессе решения социальных проблем и, несомненно, уже затем начинает действовать государство как составная часть и гарант всей национальной системы социального страхования и обеспечения. Очевидно, у этой системы есть свои недостатки, но в какой мере обоснованы упреки в жесткости этой системы это вопрос весьма дискуссионный. Несомненно, социальная политика меняется, происходит смена экстенсивного ее типа на интенсивный, каждая страна озабочена проблемой эффективности. Будущее покажет, произойдет ли ослабление принципа универсализма вплоть до приватизации отдельных звеньев системы социальных услуг. Пока же эти тенденции не поколебали господствующей роли «государства благосостояния», они даже усиливают, как подчеркивает русский исследователь Ф. Бурджалов, тенденции превращения государства благосостояния в общество благосостояния в результате сближения, конвергенции двух крайних моделей социальной политики.

Подводя итоги раздела, можно отметить, что накопленный десятилетиями опыт социальной поддержки населения позволил выявить общее и особенное в практике социальной деятельности стран рыночной экономики. Практически, все страны используют социальное страхование для большинства населения на случай социального риска: старость, болезнь, инвалидность, безработица и т. д., оказывают социальную помощь неимущим.