Феномен ренессансной Флоренции

Так рано, как во Флоренции, политические партии не возникают ни в одном из городов Италии же они  не различаются так резко между  собой столь продолжительной  и ожесточенной боры. Описание этой борьбы принадлежит, правда, позднейшему времени, но мы можем при этом лишь удивляться  превосходству суждений флорентийских писателей.

Данте. Можно ли себе представить, например остроумного политика, чем Данте, созревшего на родине и в изгнании. Он заклеймил непостоянство граждан и склонность к переменам в политическом строе ради желания чего-то нового; многое из его поэтических вдохновений оправдалось и может служить указанием будущим  поколениям, и своим страстным красноречием он заставлял трепетать сердца флорентинцев. Но eго мысль парила над всей Италией, над целым миром, даже на явные заблуждения в его представлении империи, нельзя не удивляться высоким поры вам дающейся политической жизни в его поэзии. Он гордится тем, что первый вступил на этот путь руководимый Аристотелем, вполне сохраняет самостоятельность и творческую независимость. В его воображении рисуется идеальный образ императора Справедливого, исполненного любви к людям, помазанника божьим,  преемника всемирного римского могущественного законом, природой и небесным велением.

2,2 Статистика.

Развитие торговли и  промышленности пробудило также  и здесь рядом с чисто политическим мышлением интерес к политико-экономическим  рассуждениям. Ни в одной стране того времени мы не находим таких точных сведений о финансовом положении и только из флорентийских источников узнаем правду, например, о папской курии в Авиньоне, во владении которой после смерти папы Иоанна XXII оказывается крупный капитал в 24 000 000 гульденов золотом и драгоценными камнями. Тот же Виллани сообщает сведения о громадных займах, например, английского короля у флорентийских домов Барди и Перуцци, о несостоятельности последних в связи с потерей 1 355 000 гульденов золотом своих и компанейских денег (в 1338 году), что не мешает им снова поправить свои дела и разбогатеть. Он знает хорошо все подробности, так как сам теряет состояние в этом банкротстве и попадает в долговую тюрьму. Но важнее всего то, что мы находим у него данные, относящиеся уже прямо к статистике республики; мы узнаем, что государственный приход в то время превышает 300 000 гульденов золотом, а расход, по крайней мере постоянный, составляет всего только 4 000 гульденов золотом; население города Флоренции исчисляется в 90 000 человек, но эта статистика здесь еще не совершенна и ведется на основании количества потребляемого хлеба или in bocche, т. е. «по числу ртов». При ежегодном крещении новорожденных оказывается перевес количества рожденных мальчиков над девочками в 300 душ из 6 000 всех приносимых детей. Весь контроль при этом заключается в том, что при крещении мальчика откладывается в сторону черный боб, а при крещении девочки - белый. Из вcex детей школьного возраста от 8 до 10 тысяч умеют читать, от 1 до 200 учатся в школе арифметике, около 600 детей обучаются в школах латинской грамматике и логике. Далее следуют цифры, относящиеся к церквам и монастырям, госпиталям (в общем не более 1 000 кроватей), производству шерстяных тканей. Мы находим также сведения о монете, снабжении города провизией, городских учреждениях, к числу которых относится постоянная пожарная дружина, и т. д. Попутно узнаем, что при введении новой государственной ренты в 1353 году мера эта обсуждалась с амвонов церквей, причем францисканцы выступали за нее, а доминиканцы и августинцы - против. Наконец, никто в Европе не дал такого точного и обстоятельного описания и оценки всех экономических последствий чумной эпидемии, как Маттео Виллани. Только флорентинец мог изобразить то, как многие надеялись, что с уменьшением населения все станет дешевле, и как вместо того все вздорожало и рабочие руки также стали вдвое дороже; как простой народ совсем не хотел трудиться и каждый искал только случая хорошо пожить; как трудно было найти в городе прислугу, даже за высокую плату; как крестьяне возделывали только отборные земельные участки, а все прочее оставляли в запустении и т. д. Мы узнаем, что огромные завещания в пользу бедных во время чумы оказались запоздавшими, так как беднеишие жители умерли или успели обогатиться на чужой счет. Узнаем также и о том, как один бездетный гражданин завешал раздать свое огромное состояние городским нищим по 6 динаров каждому, при этом, кстати, сделана была попытка подсчитать, а сколько же нищих во Флоренции.

2,3 Статистика и культура.

С течением времени флорентиицы все более расширяли область применения статистических данных, обнаруживая притом постоянное стремление связать настоящее с прошлым, а также найти в обыденных явлениях взаимодействие с общей культурой и искусством. В одной из хроник, относящейся к 1422 году, рядом с перечислением семидесяти двух меняльных лавок вокруг площади Mercato nuovo и общей цифрой денежного оборота (2 миллиона гульденов золотом) находим данные о новом тогда производстве мишуры и сусального золота и о шелковых материях; тут же сообщается о классических раскопках, производимых Филиппо Брунеллески, ученых трудах секретаря республики·, Леонардо Аретино, старавшегося вызвать вновь к жизни литературу и красноречие древних; затем в хронике говорится о современном политическом спокойствии Флоренции и благополучии граждан по этой причине, а также о том, как счастлива в этот момент Италия, освободившаяся наконец от чужеземных наемных войск. Упомянутая выше статистика Венеции относится почти к тому же времени и, бесспорно, указывает на преимущества последней в части обширности владений, промышленных приобретений и всемирных сношений; Венеция уже давно царит на море, и корабли ее плавают всюду, тогда как Флоренция в том же 1422 году посылает еще только первую галеру в Александрию. Но сравнивая хронику обеих республик, нельзя не заметить культурного преимущества флорентийцев. К тому же такого рода документы и записи во Флоренции появляются каждое десятилетие и носят характер правильного обзора, тогда как в других городах в лучшем случае существуют только спорадические показания и сведения без общего плана и заключений. Из одного такого обзора мы узнаем, каким приблизительно имуществом владели первые Медичи и что они делали для своих сограждан. В период с 1444 до 1471 год они тратят на помощь бедным, общественные постройки и в виде, пошлин всего не менее 663 755 гульденов золотом, причем из этой суммы 400 000 падают на долю одного Козьмы, и Лоренцо Великолепный чрезвычайно радуется, что деньги эти истрачены с пользой.

В 1472 году появляется новый  обзор торговли и промышленности; этот ценный документ, перечисляя ремесла, упоминает и о таких, которые носят скорее характер искусств. Мы находим здесь сведения о производстве золотой и серебряной парчи '" камчатных тканей; далее идут резьба по дереву и мозаика, изготовление скульптур из мрамора и песчаника, восковых фигур, ювелирных украшений. Врожденный талант флорентийцев вносить всюду расчет и подводить итоги своим действиям заметен в торговых книгах того времени, сельскохозяйственных записях и, наконец, в тех счетах, которые они вели даже в домашнем быту; во всем этом они значительно опередили прочих европейцев ХV века. В последнее время специалисты стали пользоваться выдержками из этих отчетов и печатать отдельные монографии, но обработка таких отрывочных материалов, с целью достижения общих результатов, потребует еще много труда и усилий. Помимо, однако, детальных соображений, все эти документы могут служить иллюстрацией республики, граждане которой, умирая, просили правительство в своих завещаниях брать тысячу гульденов золотом штрафа с сыновей, если они не будут заниматься каким-нибудь ремеслом.

Ни один город в  первой. половине ХУI столетия не оставил  таких обстоятельных о себе сведений, какие находим мы в превосходном описании Флоренции, сделанном Варки.

Глава III – Флорентинцы: Образ гражданина

3,1 Самосознание флорентийцев

В гуманистической литературе Флоренции ХV в. интенсивная разработка социально-политической проблематики в тесной связи с этикой была характерна для представителей того направления, которое после работ Ганса Барона принято называть гражданским гуманизмом. Среди наиболее видных его представителей были Леонардо Бруни и Джанноццо Манетти, Маттео Пальмиери и Аламанно Ринуччини. Обратимся к их сочинениям - от "Восхваления города Флоренции" Бруни, созданного в начале ХV в., до "Диалога о свободе" Ринуччини, написанного в 1479 г. Заметим, что черты самосознания флорентийцев, запечатленные в купеческой литературе, достаточно полно выявлены исследователями. Гораздо менее изучен вопрос, какое отражение нашли в гуманистической литературе такие элементы массового сознания флорентийцев, как республиканизм и вера в преимущество народовластия, патриотизм (любовь к "родной Флоренции") и восхваление принципов и практики политической свободы.

В самом начале ХV в., в сложный для Флорентийской республики военно-политической ситуации - угрозы со стороны Милана - молодой Бруни, уроженец Ареццо, получивший гуманистическое образование во Флоренции и оставшийся здесь, написал блестящий панегирик - "Восхваление города Флоренции". Он адресован городу, государству, горожанам, их культуре. Следуя законам жанра, Бруни восторженно описывает достоинства архитектуры и градостроительства Флоренции, особенности ее государственной системы, нравы жителей города и т.д. Высокую оценку он дает республиканскому устройству Флоренции, "где во всех делах господствуют народ и свобода", хвалит разумность ее законов, равноправие граждан. Говорит Бруни и о самосознании флорентийцев - они "в высшей степени прославляют свободу и крайне враждебны тиранам". Они гордятся тем, что Флоренция отстаивала свободу не только свою, но и других городов Тосканы и даже всей Италии, от притязаний Миланского герцогства. Поэтому каждый итальянец, - делает вывод Бруни, - "имеет теперь две родины - в своем городе и во Флоренции". В его изображении она предстает как светоч свободы и образец для всей Италии. Бруни преклоняется перед талантливостью флорентийцев: они украсили город великолепными творениями, создали замечательную литературу, поистине "достойную свободных людей".

Акцент на ведущей  роли Флоренции в политической и  культурной жизни Италии - роли, предопределенной, по убеждению гуманиста, свободолюбием флорентийских граждан, - нельзя, по-видимому, отнести лишь на счет избранного им жанра апологии. Флоренция и позже останется для Бруни идеалом города и государства. Впрочем, на склоне лет он, обогащенный своим многолетним опытом канцлера республики, более трезво оценит и систему управления, и царящую в городе атмосферу постоянной политической борьбы. Важно отметить другое - прозвучавшие в панегирике Бруни идеи республиканизма и народоправства отражали настроения широких слоев пополанства, царившие в городе в трудные для Флоренции времена. В эту пору борьбы с Миланом во Флоренции было особенно обострено чувство патриотизма ее граждан, укреплявшее веру в превосходство системы народоправства по сравнению с монархическим строем, воспитывавшее ненависть к тирании. Нет сомнения, что сочинение Бруни "Восхваление города Флоренции" во многом перекликалось с купеческой литературой XIV - начала ХУ в., в которой непосредственно отразились черты менталитета флорентийцев, любивших родной город и гордившихся его пополанско-демократическими порядками, способностью противостоять тирании.

"Флорентийская свобода" (florentina libertas) - слова, начертанные на штандартах республики, - были не только ее главным политическим символом, но и определяющим принципом самосознания горожан. Расхождения между девизом государства и настроениями общества здесь не было. Понятие "свобода", восходящее к флорентийской конституции 1293 г., знаменитым "Установлениям справедливости", закрепившим победу торгово-ремесленного населения над грандами, на протяжении всего ХУ в. оставалось символом республиканизма, а в условиях всевластия Медичи в последние десятилетия этого столетия - символом борьбы с тиранией.

3,2 «Всесторонний человек»

В тех случаях, когда  стремление к наивысшему образованию  личности соединялось в человеке с сильной и разносторонней натурой, усвоившей все элементы тогдашней образованности, создавался тип «всестороннего человека» - тип, исключительно принадлежащий Италии.

Людей с энциклопедическими знаниями мы встречаем в Средние века в различных странах, и это неудивительно, так как наука тогда еще не специализировалась; также и в сфере искусств художники еще в XII веке славились разносторонностью, так как архитектурные проблемы не отличались сложностью, а в живописи и скульптуре сюжет преобладал над формой. В эпоху Возрождения в Италии мы видим другое: как отдельные личности создают новое одновременно в различных областях и вместе  с тем оказывают огромное влияние на окружающих своей индивидуальностью и личными качествами.

Другие в то же время  разносторонни даже вовсе вне  сферы своего искусства, в огромном кругу интересов, занимающих и волнующих вообще человеческий ум и душу.

Флорентийский купец  или государственный человек  очень часто знаток обоих древних  языков; знаменитейшие гуманисты  читают ему и его сыновьям лекции и проходят с ними «Политику» или «Этику» Аристотеля; дочери также получают высокое образование наряду с хорошим воспитанием. И от самих гуманистов требуют большой разносторонности; филологические познания ценятся в то время не только ради знакомства с Древним миром, но и находят также ежедневное применение в обыденной жизни. Таким образом, филолог, изучающий Плиния, в то же время коллекционер и хранитель музея.

3,3 Индивидуальность

Как бы в противовес столетиями до этого звучавшему мотиву о «жалих условиях человеческого сушествования», «О презрении к миру» гуманисты настойчиво подчеркивали прямо противоположную идею - о красоте и гармонии мира, о достоинстве человека, не родовом и сословном, а сугубо личном, Т.е. потенциально идею о равной важности каждого индивидуального существования. В развитом виде она ужe представлена в трактате флорентийского гуманиста (Джанеццо Монетти «О достоинстве и превосходстве человека» (середина XV в.) и с тех пор становится излюбленной темой гуманистической Литературы.

И наконец, Ренессанс  решительно меняет отношение ко времени, привнося идеи прогресса и обновления. На эпоху Ренессанса можно также взглянуть как на великую цельную попытку начать историю заново.

Важно отметить, что именно в ренессансной культуре была выработана идея о безграничном могуществе человека, о его неограниченных возможностях, что во многом определило его повседневную, обиходную культуру.

Может быть, наиболее ярким  возрожденческим бытовым типом  было то веселое и легкомысленное, углубленное и художественно красиво выраженное общежитие, о котором нам говорят документы Платоновской академии во Флоренции конца XV в. Здесь мы находим упоминания о турнирах, балах, карнавалах, торжественных въездах, праздничных пирах и вообще о всякого рода прелестях даже будничной жизни - летнего времяпрепровождения, дачной жизни, - об обмене цветами, стихами и мадригалами, о непринужденности и изяществе как в повседневной жизни, так и в науке, красноречии и вообще в искусстве, о переписке, прогулках, любовной дружбе, об артистическом владении итальянским, греческим, латинским и другими языками, об обожании красоты мысли и увлечении религиями всех времен и всех народов. Все дело здесь в эстетическом любовании антично-средневековыми ценностями, в превращении своей собственной жизни в предмет искусства.

3,4 Мода

Во Флоренции было время, когда каждый создавал сам  для себя моду и еще почти до конца ХVI века находились люди, желавшие выделиться из общей массы тем, что позволяли вносить в господствующую моду что-нибудь лично от себя. В наше время первым правилом, в особенности в мужской одежде, признается отсутствие всего, что бросается в глаза, но в этом, может быть, и заключается отказ от своей индивидуальности. В Венеции и Флоренции в эпоху Возрождения мужскую одежду носили по установленному образцу, а для женщин существовали законы, ограничивавшие роскошь; они отличались иногда крайней суровостью, и женщины, в свою очередь, старались их обходить с помощью хитрости.

Но законы против роскоши  оказались недолговечными и почти невыполнимыми на практике, а потому на них почти не обращали внимания. Доказательством этому может служить, например, список вещей, подаренных Марко Флоренти своей невесте Каарине, дочери Александра Мачиньи. Это белое камчатное платье, отделанное мехом куницы, платье из светло-голубой материи с рукавами александрийского бархата, 17 вышитых рубах, 10 полотенец, 30 носовых платков, молитвенник, две нитки крупных кораллов, 6 шелковых чепчиков, 3 ящика с булавками, 2 гребня слоновой кости, 3 пары красных кальсон, платье пурпурного бархата, отделанное белым мехом, верхнее платье из того же материала, отделанное золотом и жемчугом, венок из павлиньих перьев в серебряной оправе с жемчугом, золотыми листьями и эмалированными цветами, красный пояс, вышитый золотом, золотая перевязь через плечо с 2 сапфирами и 3 жемчужинами и жемчужное ожерелье.