Феномен самозванства в Российской истории в XII – XVIII веках.

Так закончилась первая самозванщина. Лжедмитрий был вытащен боярами — противниками Годунова, точно козырная карта из колоды, в игре против царя Бориса Федоровича. Но теперь, когда старший Годунов умер, а младший был убит, и самозванец стал не нужен. Его отбросили, как отбрасывают козырного валета, побившего неприятельского короля. Теперь в ходу оказались совсем другие карты. Бояре готовились признать царем Василия Шуйского.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лжепетр

Из всех самозванцев начала XVII в. Лжепетр является наименее загадочной фигурой. Его истинное происхождение  стало известно в октябре 1607 г. после  сдачи Тулы, взятия его в плен и допроса.

Самозванец поведал следующее: «Родился-де он в Муроме, а прижил-де его, с матерью с Ульянкою, Иваном звали, Коровин, без венца; а имя ему Илейка; а матери его муж был, Тихонком звали, Юрьев торговый человек. А как Ивана не стало, и его мать Ульянку Иван велел после себя постричь в Муроме, в Воскресенском девичье монастыре, и тое мать его постригли».

Оказавшись почти сиротой, Илья нанялся в услужение к  нижегородскому купцу Т.Грозильникову, затем был казаком, стрельцом, холопом  у В.Елагина; наконец, оказался у  терских казаков. Зимой 1605—1606 гг. около  трехсот казаков атамана Федора Болдырина «учали думать». Они роптали  на задержку жалования и голодную «нужу», говоря: «Государь [Лжедмитрий I] нас хотел пожаловати, да лихи бояре: переводят жалованье бояря, да не дадут жалования».

Среди казаков возник план провозгласить одного из своих молодых  товарищей «царевичем Петром», сыном  Федора Ивановича, и идти к Москве — искать милости государя. Выбор  казаков пал на Илейку Горчакова, или Муромца, потому, что он был  в Москве и знаком со столичными обычаями.

Рожденная в казачьем кругу  самозванческая легенда весьма примечательна: царевич Петр был сыном царя Федора Ивановича и царицы Ирины Годуновой, которая, опасаясь покушений брата  на жизнь сына, подменила новорожденного девочкой, а Петра отдала на воспитание в надежные руки. Через несколько  лет девочка умерла, а царевич  странствовал, пока не попал к казакам  и не объявил им о своих правах.

Интереснейшим образом эта  легенда преломилась в Белоруссии, где рассказывали, что царица Ирина  ответила Борису, будто родила «угоде полмедведка и полчеловека, в том часе тот Борис дал покой». Сказка о «полумедведке-получеловеке», сюжет которой совпадает с развитием событий в пушкинской «Сказке о царе Салтане», была, по-видимому, широко распространена в Белоруссии, поскольку там за царевичем Петром укрепилось прозвище Петра Медведки.

С.Ф.Платонов отмечал важное значение точных свидетельств о самозванческой легенде царевича Петра, отражающих типологию рождения сходных легенд других казачьих самозванцев.

Смелому предприятию сопутствовал успех. К казакам, сопровождавшим Лжепетра, присоединись новые отряды, и войско двинулось вверх по Волге. «Царевич» обратился к «дяде», который призвал его с казаками в Москву. В Свияжске казаки узнали, что Лжедмитрий I убит, и повернули к Дону.

Осенью 1606 г. отряд Лжепетра находился на Северском Донце. К  этому времени Юг России был охвачен  восстанием против нового царя — Василия  Шуйского, возглавлявшего заговор против Лжедмитрия I. Центром восстания  стал Путивль, где сидел «воевода Дмитрия» князь Г.П.Шаховской, призывавший  сражаться за призрак «истинного царя», во второй раз избежавшего  смерти.

Г.П.Шаховской и другие руководители восстания против Шуйского находились в тупике: их сторонников  уже не удовлетворяли слова, что  спасшийся Дмитрий скрывается в  Литве; народ хотел видеть живого государя. Приближенный Лжедмитрия I Михаил Молчанов, иногда бравший на себя роль спасшегося царя, предпочитал отсиживаться в польском городе Самборе — резиденции Мнишков, но в Россию не торопился. Венценосный  вождь, хотя бы и не «царь Дмитрий», был для Шаховского как нельзя кстати.

Лжепетр прибыл в Путивль  в ноябре 1606 г. Молодой самозванец сильно отличался от своего предшественника. «Детина» (как его именуют официальные  источники) не стремился быть похожим  на царского сына. В отличие от Лжедмитрия I он был беспощаден к дворянам, попадавшим к нему в плен. В Путивле совершались  жестокие казни; самозванец «иных метал  з башен, и сажал по колью, и  по суставам резал». Были казнены многие бояре и воеводы, попавшие в плен к казакам: князь В.К.Черкасский, М.Б.Сабуров, ясельничий А.М.Воейков (посланник  Шуйского в Крым), князь Ю.Д.Приимков-Ростовский, князь А.И.Ростовский, князь Г.С.Коркодинов, Е.В. и М.В. Бутурлины и другие. Современники утверждали, что самозванец приказывал казнить в день «до  семидесяти человек».

В то же время самозванец не стремился к социальным переменам. В его окружении было немало знатных  дворян. Воеводами Лжепетра были князь  Г.П.Шаховской, боярин князь А.А.Телятевский, князья Мосальские. Подобно Лжедмитрию I и Шуйскому, Лжепетр жаловал  своим сторонникам поместья, отобранные у казненных дворян.

Пока Лжепетр вершил суд  и расправу в Путивле, мятежная армия  во главе с воеводами «царя  Дмитрия» Иваном Болотниковым и Истомой  Пашковым подступила к Москве. 2 декабря 1606 г. Болотников был разбит под селом  Заборьем, отступил в Калугу и сел  в осаду. В начале 1607 г. Лжепетр  выступил на помощь союзнику и перешел  из Путивля в Тулу. В Калугу был  послан отряд казаков во главе  с воеводой князем В.Ф.Мосальским, который  должен был доставить в осажденный город продовольствие.

На реке Вырке этот отряд  был атакован боярином И.Н.Романовым. Казаки пытались загородиться обозами, отчаянно сопротивлялись, но несли  большие потери. Немногие оставшиеся в живых «под собою бочки с зельем зажгоша и злою смертью помроша».

Другой отряд, посланный  Лжепетром в городок Серебряные Пруды, также был разбит — царским  воеводой князем А.В.Хилковым.

В мае Лжепетр предпринял вторую попытку оказать помощь осажденной Калуге. Войско возглавил князь А.А.Телятевский. 3 мая 1607 г. он разбил на реке Пчельне  боярина князя Б.П.Татева, но, опасаясь столкновения с основными силами Шуйского, возвратился в Тулу. Битва  на Пчельне оказала деморализующее влияние на царскую армию под  Калугой, и Болотников, воспользовавшись этим, предпринял успешную вылазку  и перешел в Тулу.

Ослабленная армия Болотникова  влилась в войско Лжепетра. Тула стала центром восстания, против которого и направил основные силы Василий Шуйский. На этот раз царь решил сам возглавить войско и  выступил в поход из Москвы 21 мая 1607 г. Навстречу авангарду царской  армии Лжепетр послал из Тулы князя  А.А.Телятевского и И.Болотникова.

Сражение между Телятевским  и воеводами А.В.Голицыным и  Б.М.Лыковым, разыгравшееся на реке Возме, было жестоким и продолжительным. Телятевский и Болотников потерпели  поражение и бежали в Тулу; уцелевшие  казаки засели в оврагах и соорудили  острожек. На третий день противостояния князь Голицын приказал дворянской коннице спешиться и приступом  идти на казачий острожек. Мятежники  подверглись жестокому истреблению; до тысячи пленных были повешены на следующий день, 700 человек отправили  в Серпухов, где стоял с основными  силами Василий Шуйский.

Осада Тулы началась 30 июня. Крепкие стены города и упорство осажденных успешно противостояли  царской армии. Воеводам Лжепетра удалось  сделать несколько успешных вылазок. Как и в Путивле, в Туле ежедневно  совершались казни пленных дворян. Лжепетр, подобно своему мнимому  деду, приказывал травить пленных  медведями: «повеле зверем живых  на снедение давати». Темниковский мурза  И.Барашев, бежавший из тульского плена, описывал в своей челобитной, как  его «били кнутом, и медведем травили, и на башню взводили, и в тюрьму сажали, и голод и нужду терпел».

Знаменитое рифмованное  «Послание дворянина к дворянину» Ивана Фуникова также красочно повествует о мучениях пленного:А мне, государь, тульские воры выломали на пытках руки и нарядили, что крюки, да вкинули  в тюрьму, а лавка, государь, была уска, и взяла меня великая тоска. А мужики, что ляхи, дважды приводили к плахе, за старые шашни хотели скинуть з башни, а на пытках пытают, а правды не знают: правду-де скажи, а ничего не солжи. А яз им божился, и с ног свалился, и на бок ложился: не много у меня ржи, не во мне лжи.

Пока Шуйский стоял  под Тулой, в Астрахани появился новый самозванец — Август, «сын»  Ивана Грозного и царицы Анны Колтовской, выдвинутый волжскими казаками. Он смог взять Царицын, но был отбит  от Саратова.

Еще большую опасность  представлял человек, принявший  имя «царя Дмитрия». В мае 1607 г. Лжедмитрий II перешел русско-польский рубеж, объявился в Стародубе  и был признан многими дворянами  и горожанами. Уже в июне воевода  мятежного Рославля князь Д.В.Мосальский послал в Литву грамоту с призывом идти на службу «царю Дмитрию Ивановичу  и царевичу Петру Федоровичу».

Войско Лжедмитрия II пополнялось  медленно; только в сентябре он смог во главе отрядов польских наемников, казаков и русских «воров»  двинуться на помощь Лжепетру и Болотникову. 8 октября Лжедмитрий II разбил под  Козельском царского воеводу князя  В.Ф.Мосальского, а 16 взял Белев, но дни  мятежной Тулы были уже сочтены.

Через несколько месяцев  осады в городе начался голод. Осаждающие запрудили реку Упу, и  вода залила остатки съестных припасов. Участник тульской обороны К.Буссов описывает примечательный эпизод последних  дней осады: «К князю Петру и Болотникову  явился старый монах-чародей и вызвался за сто рублей нырнуть в воду и  разрушить плотину, чтобы сошла  вода. Когда монаху обещали эти  деньги, он тотчас разделся догола и  прыгнул в воду, и тут в воде поднялся такой свист и шум, как  будто там было множество чертей. Монах не появлялся около часа, так, что все думали, что он отправился к черту, однако он вернулся, но лицо и тело его были до такой степени  исцарапаны, что места живого не видать было. Когда его спросили, где он так долго пропадал, он ответил:

— Не удивляйтесь, что я  так долго там оставался; у  меня дела хватало. Шуйский соорудил эту плотину и запрудил Упу  с помощью 12 000 чертей, с ними-то я  и боролся, как это видно по моему телу. Половину, то есть 6000 чертей, я склонил на нашу сторону, а другие 6000 слишком сильны для меня, с  ними мне не справиться, они крепко держат плотину».

По требованию обессиленных защитников крепости вожди восстания  были вынуждены вступить с Шуйским  в переговоры о сдаче. Царь обещал сохранить жизнь руководителям  тульской обороны, но не сдержал своего слова. И.И.Болотников был сослан в  Каргополь, ослеплен и утоплен. О  казни Лжепетра сохранились различные  свидетельства.

Краткий летописец начала XVII в. свидетельствует, что царь, «пришед  к Москве, вора Петрушку велел повесить под Даниловским монастырем по Серьпуховской  дороге»16. Поляк С.Немоевский сообщает, что царь «приказал связанного Петрашка на кляче без шапки везти в  Москву;

здесь продержавши его  несколько недель в тюрьме, вывели на площадь и убили ударом дубины в лоб».

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

Лжедмитрий II или  Тушинский вор

Торжество Василия Шуйского было преждевременно. Правда, Лжедмитрий II в панике бежал из-под Белева в Комарицкую волость, но в январе 1608 г., собрав под свои знамена уцелевших  защитников Тулы, он перешел в Орел, а весной двинулся к столице. Во главе  войск самозванца встал литовский  гетман Роман Рожинский.

30 апреля — 1 мая 1608 г. воины Лжедмитрия II разгромили  под Белевом царского брата,  князя Дмитрия Шуйского. В июне  Лжедмитрий II появился под Москвой  и обосновался станом в селе  Тушине. По названию своей резиденции  Лжедмитрий II получил закрепившееся  за ним имя Тушинского Вора.

Происхождение Тушинского Вора окутано легендой. Новый летописец  замечает: «Все же те воры, которые называлися царским коренем, знаеми от многих людей, кой откуду взяся. Тово же Вора Тушинского, которой назвался в Ростригино имя, отнюдь никто ж не знавше; неведомо откуды взяся. Многие убо, узнаваху, что  он был не от служиваго корени; чаяху  попова сына иль церковного дьячка, потому что круг весь церковный знал».

Среди современников бытовали несколько версий относительно происхождения  самозванца. Воевода Лжедмитрия II князь  Д.Мосальский-Горбатый «сказывал с  пытки», что самозванец «с Москвы, с  Арбату, из Законюшев, попов сын Митька». Другой бывший сторонник Лжедмитрия II, сын боярский А.Цыплятев, в расспросе  перед тотемскими воеводами говорил, что «царевича Дмитрея называют литвином, Ондрея Курбского сыном». Московский летописец и келарь Троице-Сергиева монастыря Авраамий Палицын называют самозванца выходцем из стародубской семьи детей боярских Веревкиных.

Наиболее полные сведения о происхождении Лжедмитрия II удалось  добыть иезуитам. Согласно их расследованию, имя убитого царевича принял крещеный еврей Богданко. Он был учителем в Шклове, затем перебрался в Могилев, где прислуживал попу, «а имел на собе одеянье плохое, кожух плохий, шлык баряный [баранью шапку], в лете в том ходил».

За проступки шкловскому учителю грозила тюрьма. В этот момент его заприметил участник московского  похода поляк М.Меховский. Вероятнее  всего, М.Меховский оказался в Белоруссии не случайно. По заданию Болотникова, Шаховского и Лжепетра он разыскивал подходящего человека на роль воскресшего  «царя Дмитрия». Оборванный учитель  показался ему похожим на Лжедмитрия I. Но бродяга испугался сделанного ему предложения и бежал в  Пропойск, где был пойман. Оказавшись перед выбором — наказание  или роль московского царя, он согласился на последнее.