Иван Грозный

    Во времена юности царя Ивана Васильевича государственным деятелям России предстояло решить сложные задачи. Но наследникам эпохи Грозного достались проблемы гораздо более серьёзные и трудные. В результате опричной политики, чрезвычайных, крутых мер в 70— 80-е гг. XVI в. Московское государство вошло в полосу кризиса. В 25-летней Ливонской войне Россия потерпела поражение; лучшая, наиболее боеспособная часть войск была перемолота на полях сражений в ежегодных военных кампаниях, а завоёванные территории потеряны. Страна была доведена до страшного разорения. Датчанин Ульфельд, проезжавший по Московскому государству в 1578 г., впоследствии рассказывал в своих записках о пришедших в упадок городах, обезлюдевших областях, заброшенных пашнях, о всеобщей нищете и голоде. За два десятилетия произвола, творимого Иваном Грозным, подданные его настолько отвыкли от правильного суда, настолько разучились соотносить вину преступника и тяжесть положенной ему по закону кары, что теперь угроза самых жестоких наказаний не могла воспрепятствовать заметному росту преступности. Попытки правителей решить все эти проблемы были тщетны, и впоследствии Россия пришла к ещё более сильному кризису, поставившему её на грань гибели в Смутное время.

    Царь Иван IV три с половиной десятилетия обладал всей полнотой власти в Московском государстве. Он ставил перед собой весьма масштабные задачи и нередко добивался успеха, но затем терял плоды первоначальных побед, во всём желая большего, не умея хоть в чём-либо себя ограничить. В результате он окончил свои дни как проигравшийся картёжник, слепо уверовавший в свою удачу, поставивший на карту всё своё состояние и к концу игры распрощавшийся с большей его частью. Судьба этого государя представляет собой великолепный пример правителя, стремившегося более к личной славе и могуществу, нежели к пользе государства, которое досталось ему по праву рождения.

    Исследователей  всегда ставил в тупик вопрос  о смысле опричнины, которая,  безусловно, явилась кульминацией царствования Ивана IV.

  Начиная с Андрея Курбского, написавшего после своего бегства в Литву «Историю о великом князе московском» (1573), и авторов «Хронографа» (начало XVII в.) многие русские историки - - Н. М. Карамзин, В. О. Ключевский и др. - - придерживались концепции «двух Иванов»: «доброго, нарочитого» правителя в 40—50-е гг. XVI в. и злобного тирана в 60—80-е гг. (как мы видели, этот взгляд не противоречит событиям). Опричнина 1564—1572 гг. трактовалась как прихоть полубезумного деспота, лишенная (или почти лишенная) государственного смысла.

    В середине XIX в. в русской историографии ведущим направлением стала так называемая государственная школа. Ее представители, прежде всего корифей «государственников» С. М. Соловьев, рассматривали исторический процесс с точки зрения становления государственности. Все, что способствовало упрочению государства, признавалось положительным, так как в государственной власти Соловьев и его последователи видели движущую силу истории.

Деятельность  Грозного, по мысли Соловьева, сводилась к замене старых «родовых, семейных начал» новыми, «государственными», и Иван IV в этом преуспел. Однако Соловьев осуждал жестокость Ивана Грозного. «Не произнесет историк, - писал он, - слово оправдания такому человеку».

    Последователи Соловьева полностью отбрасывали моральные оценки личностей XVI в. как «ненаучные» и «неисторические» и оправдывали опричные репрессии как необходимые, по их мнению, для становления великого государства.

Выдающийся историк  конца XIX начала XX в. С. Ф. Платонов считал, что содержанием царствования Ивана IV являлась борьба царя и дворянства с главным тормозом на пути централизации - боярством. Реформ 50-х гг. XVI в. было недостаточно, потребовалось организованное в масштабах страны насилие - опричнина.

    Этот взгляд развивали все отечественные историки 20—50-х гг. XX в. — М. Н. Покровский, И. И. Смирнов, С. В. Бахрушин, а в последующие годы В. К. Корецкий, Р. Г. Скрынников и др.

Крупные бояре-вотчинники рассматривались как сторонники «удельной старины», т. е. раздробленности. Царь, опиравшийся на мелких и средних феодалов-помещиков - боярских детей и дворян, олицетворял цен-трализаторские тенденции. Опричнина оправдывалась как решительный шаг, ослабивший экономические и политические позиции боярства, укрепивший положение мелких и средних служилых людей, царскую власть и в итоге завершивший централизацию России.

Личность Ивана  Грозного импонировала Сталину. Этого  было достаточно, чтобы в 30—50-е гг. данная теория оставалась господствующей.

    Однако еще до Великой Отечественной войны молодой историк Г. Н. Бибиков нанес удар в сердце «платоновской теории». Он выяснил, что в опричнину вошли не боярские вотчинные земли, что было бы логично предположить, а уезды, заселенные преимущественно рядовыми служилыми людьми.

Продолжить свои исследования Бибиков не сумел: он погиб на фронте. Пересмотр старых концепций об Иване Грозном уже в 60-е гг. возглавил А. А. Зимин. В книге «Опричнина Ивана Грозного» он опроверг тезис о том, что опричный террор был направлен против бояр - противников централизации страны, и о прогрессивности опричнины.

    В те же годы С. М. Каштанов подчеркнул роль опричнины в утверждении крепостного права.

В 70—80-е гг. большой  знаток XVI в. В. Б. Кобрин в ряде работ доказал, что боярство не являлось аристократической оппозицией централизаторским силам. В отличие от западноевропейских графов, герцогов и прочих крупных феодалов русские бояре не имели замков и компактно расположенных в одной местности владений. Принадлежавшие им деревни и села были разбросаны по 5—6 уездам, и возврат к удельному сепаратизму серьезно угрожал бы хозяйственным интересам бояр.

Кобрин также  заметил, что все централизаторские  реформы XV—XVI вв. совершались по «приговору Боярской думы», т. е. были разработаны монархом в союзе с верхами боярства. Следовательно, и политически боярство было заинтересовано в централизации.

    И наконец, вопрос о направленности опричного террора. Изучив земельные владения опричнины и земщины, Кобрин пришел к выводу, что они мало чем различались. Причем массовых выселений бояр, даже объявленных в указах Ивана IV, не осуществлялось. Во главе опричнины, в частности опричной Боярской думы, стояли также бояре. По подсчетам историка С. Б. Веселовского, на одного казненного боярина приходилось 3—4 казненных родовых дворян и детей, боярских преимущественно из центрального приказного аппарата, а на одного «служилого по отечеству» — с десяток простолюдинов. Против кого же тогда был направлен террор?!

    По  мнению ученых, централизация в  России в XVI в. могла пойти по пути создания монархии, базирующийся на законе, который отражает компромисс между различными слоями населения, прежде всего верхними, или принять форму неограниченного самодержавия, при котором воля царя и есть закон, а все поданные – от боярина до черни – холопы государя.

    При Иване III, Василии III, Елене Глинской русская монархия проявляла как деспотические черты, так и стремление править на основе закона. Последнее выразилось в централизаторских реформах Избранной рады. Переход к опричнине предопределил развитие государства по другому пути. Это тоже была централизация, но форсированная, без достаточных экономических и социальных предпосылок. Свою реальную слабость власть пыталась компенсировать за счет террора. В итоге утвердился режим личной диктатуры Ивана Грозного – власть, не ограниченная ни феодальной законности, ни обычаев, всех гнетущая «жестоким рабством». Эта власть уже не заботилась о благосостоянии страны, в итоге – разорение России самими русскими.

    Я  считаю, что в опричнину продолжался  процесс централизации, но в таких формах, которые нельзя признать прогрессивными. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Список  используемой литературы. 

1. Моряков В. И., Федоров В. А., Щетинов Ю. А. История  России: Пособие для старшеклассников и абитуриентов. – 4-е издание. –  М.: Изд-во Моск. ун-та : Изд-во «Черо», 2001. – 496 с.

 

2. Черникова Т. В. История России. IX - XVI в в.: Учеб. для 6 кл. общеобразоват. учеб. заведений. / Под ред. А. Н. Сахарова. – 2-е изд., стереотип. – М.: Дрофа, 2001. – 240 с.

 
 

3. Платонов  С. Ф. Лекции по русской истории. / Вступит. ст. А. Н. Фукса. – М.: Высш. шк., 1993. – 736 с. – (Историческое наследие).

 

4. Соловьев  С. М. Чтения и рассказы по истории  России. / Сост. С. С. Дмитриева. – М.: Правда, 1990 – 768 с.

 
 

5. Энциклопедия  для детей. История России. II т.: «Аванта +», 1993.

 

6. Материалы Интернета.