Магдебургское право в Беларуси

Но с исчезновениемем вече в отдельных городах, не исчезают те функции самоуправляющего характера, которые оно осуществляло. Дела остались, но соответствующих структурных институтов (учреждений), которые их выполняли, не было. Образовался своеобразный «вакуум» властных структур на местном уровне. Он мог быть заполнен либо учреждениями государственно-правового характера, либо органами местного самоуправления, которые должны были быть сформированы местными объединениями-общинами. Великокняжеская власть удовлетворилась тем, что получила возможность назначать на местном уровне своих представителей – воевод, старост, войтов и т.д., которые владели значительными полномочиями и воплощали в жизнь общегосударственные интересы, а местные объединения-общины получили магдебургское права.

З.Ю.Копысский так характеризует политическую сторону наделения го-родов магдебургским правом. «Боярин рядом с мещанином-купцом и землевладельцем и мещанином-купцом и ремесленником явно становился фигурой одиозной, «третьим лишним». Здесь, кажется нам, следует искать причину того, почему достаточно было великокняжеской грамоты, чтобы перечеркнуть вековую традицию. Правда, какое-то влияние оказывали и контакты полоцкого купечсства с Ригой и другими городами, жившими в немецком праве. Но эти связи сложились очень давно и в течение веков ничего не меняли в городском строе Полоцка. Только в смене социальной структуры населения и в изменившемся уровне экономической деятельности городов в качестве центров ремесла и торговли можно найти реальную почву для утверждения в белорусских городах магдебургского права. Попытки силой навязать городам это право не имели бы успеха, если бы не было в них социальных сил, которых оно привлекало по  вполне практическим соображениям» [7, с. 82].

Правящую верхушку города составляли горожане-землевладельцы. Документы середины XV века называют, например, в Полоцке разные сословные группы горожан: мещане, бояре, дворяне. Росло недовольство простых людей в связи с тем, что договоры с другими государствами заключались от имени бояр, мещан, а реального участия простых людей в жизни города не было.

Возможность избавиться от самовольнай власти и бесконтрольного суда великокняжеской администрации или собственника города, а также возможность создать свою систему самоупраления привлекало внимание горожан к магдебургскому праву.

Предоставление городам права на создание своей системы органов управления и суда было, несомненно, признанием за ними определенной общественной силы, важной роли в судьбе государства. Не зря магдебургское право составило целый этап в социально-политической жизни городов. Официально начав свой путь по белорусским землям в канце XIV века, право на самоуправление было отменено только указом Екатерины II в ноябре   1775 года в Могилевской губернии, в мае 1796 года – в Минской губернии, в декабре  1795 года – в Западной губернии Беларуси [ 2, с. 492].

Политический смысл введения магдебургского права на белорусских землях проявлялся еще и в том, что немецкое право было одним из способов усиления великокняжеской власти. Это была своеобразная форма укрепления власти князя в ВКЛ. Давая привилеи, князь,  безусловно, рассчитывал на политическую поддержку со стороны горожан и, особенно богатых граждан. Великий князь видел у горожан ту силу, с помощью которой можно было бы оказать политическое давление на бюрократическо-чиновничий аппарат и магнатов. С   другой стороны только великокняжеская власть была той силой, которая могла реально гарантировать сам институт магдебургского права, от нее зависело, насколько горожане могли реально пользоваться преимуществами магдебургского права, дароваными им правами и свободами. Таким образом горожане также были заинтересованы усилением великокняжеской власти. Это был своеобразный  «двусторонний» интерес.

Знакомство  с актами городских магистратов позволяет сделать вывод, что немецкое право в городах ВКЛ населению было неизвестно и за редкими исключениями не применялось. В.Б.Антонович считал, что магдебургское право – в значении кодекса законоположений – остается в городах мертвой буквой, а сам свод Саксонских законов горожанам вообще неизвестен. Действительно, в белорусских городах не пользовались ни «Саксонским зерцалом», ни другими сборниками немецкого права, хотя именно эти акты составляли основу магдебургского права. Но здесь нужно учитывать следующее. Начиная со второй половины XVI века, в городских магистратах Беларуси начали пользоваться произведениями Бартоломея Гроицкого, изданными в Кракове в 1558 - 1567 годах, и Павла Щербича, изданными в Львове в 1581 году, в которых преподавалась практика применения немецких норм в магистратах городов Польши, а также пересказывались нормы немецкого права на польском языке с  учетом польского местного и писаного права.

Книги были написаны в качестве вспомогательного материала, а не основного законодательного акта, поэтому не могли стать той базой, на которой основывались правосознание и правоотношения населения белорусских городов, так как здесь было хорошо известное населению свое право, изданное    в писаных актах и местных  правовых обычаях. Хотя это и не исключало применения в отдельных случаях этих книг в качестве вспомогательного источника права.

 Таким образом, возрастающая роль городов как центров товарного производства и обмена; расширение торговли как внутри государства, так и за ее границами требовали определенной экономической свободы для горожан. А поскольку Европе уже была известна такая система норм (так называемое «городское право»)_,  которая была проверена на эффективность, то белорусские города взяли за основу магдебургское право как право городов на льготы в торговой деятельности как фундамент для развития ремесленного производства. А в связи с тем, что развивались и внешнеторговые отношения, то это также подталкивало города к использованию наиболее передовых на тот момент правовых норм.

1.3.Правовые

Привилеи на магдебургское право закрепляли три принципа: отмена норм местного права, литовского, русского права; отмена власти и суда над намесниками, воеводами и другими служебными особами великокняжеской администрации на местах; установление самоуправления.

Принципиальное значение имеет сам факт противопоставления маг-дебургского права действующим до этого времени литовскому, русскому праву. Это говорит о том, что таким правом города пользовались. С подтверждающего привилея Витебску 1634 года видно, что еще в 1503 году город имел собственные администрацию и суд, которые действовали до момента выдачи этого привилея. Король, отказываясь от права вмешательства в земельные сделки горожан, в церковные дела, давал обещание «сябров городских в пригон не гнати» [7, с. 80]. Специально оговаривалось, что витебляне за проступки будут «судити и казнити в Витебску по их праву». Витеблянин имел право пойти из города, «ударивши челом в св. Благовещение воеводе и своей братии мужом Витебским» [9,с.46,48]. Содержание привилея - это доказательство автономности горожан и элементов городского самоуправления.

Предписанная городам в привилеях на магдебургское право отмена ранее существующих прав и обычаев происходила, но вместе с тем везде, где это было необходимо и полезно, магдебургские нормы и порядок выборов органов управления дополнялись и корректировались в соответствии с местными традициями.

Местные традиции, например, оказали влияние на порядок выборов магистрата. В одних городах (Полоцк, Минск, Брест) сохранялся предусмотренный магдебургским правом двухступенчетый порядок выборов рады: сначала выбиралось определенное количество радцев (от 24 до 6), а потом из их числа совместно с войтом избирались бурмистры. В других (Высокое, Дисна) выборы были одноступенчетые: мещане с войтом избирали весь состав рады[7, с. 10].

Таким образом, отличия, которые встречаются в привилеях, могли быть продиктованы только местными особенностями, в том числе и степенью развития того или иного города. Идея на самоуправление, которая пришла в белорусские города, корректировалась представлениями, которые уже сложились, традицией, опытом.

Можно сформулировать такой принцип соотношения норм местного права и норм немецкого права: нормы магдебургского права действовали в том объеме, в котором они не нарушали норм местного права или заполняли пробелы местного права по тем или иным вопросам. Ф.В.Тарановский так подходит к рассмотрению этой проблематики: местный обычай дополнял недостатки и пробелы магдебургского права, а также занимал его место, когда применение норм немецкого права «прямо противоречило правосознанию русского человека»[12, с. 55].

Привилеи на магдебургское право удерживали нормы древнего местного права, особенно это касается льгот и обязанностей населения, а также новые нормы, которые были выработаны в процессе формирования социальной группы мещан. В текстах нет ни одной нормы, где бы говорилось, какими немецкими сборниками права необходимо было пользоваться. В привилеях отсутствуют н нормы наследственного, опекунского, брачно-семейного, уголовного и других отраслей феодального права. Это яркое доказательство того, что все основные правоотношения горожан Беларуси строились на основе местного и нового писаного общегосударственного права.

В первую очередь именно торговые отношения требовали признания государством норм, регулировали порядок купли-продажи и которыми пользовались уже иностранные купцы, а также норм, направленных на судебную защиту в случае нарушения законных прав и интересов участников таких правоотношений.

Таким образом, достигнутый уровень городской жизни оказался в противоречии с традиционными правовыми нормами. Этот конфликт назревал на протяжении долгого периода и, естественно, раньше других проявился в крупных городах. Не случайно они первыми получили привилеи на магдебургское право. Это еще раз подтверждает тот факт, что экономические отношения (как внутри государства, так и за ее пределами), которым было уже тесно в пределах местного права, требовали включения в правовую систему ВКЛ наиболее передовых норм права, которыми по сути и стали нормы магдебургского права, тем более, что они уже полноправно функционировали на территории Германии, Польши. Именно существованием международных торговых связей и объясняется факт первоочередного введения магдебургского права на западной части территории Беларуси.

2.Органы управления и суда в городах с магдебургским правом

2.1. Органы управления и суда в великокняжеских городах

Белорусские города в процессе своего роста и выделения в торгово-промышленные центры получали определенную организацию власти по образцу западноевропейских  на основе «немецкого права» [9, с.7-8]. Привилеи на магдебургское право закрепляют прежде всего положение, которое можно отнести к одной из главных целей акта, - освобождение города от подсудности и власти «гаспадарскім урадаўцам» и определяют ту власть, которая должна руководить городом.

В  привилеях помещались указания на освобождение горожан от власти и суда воевод, старост и иных служебных особ общего управления и о передаче властных полномочий в руки городского войта, лентвойта, бурмистров, радцев и лавников. Причем, такие нормы удерживаются не только в первоначальных привилеях, но и в подтверждающих. Привилей Пинску 1581 года (первоначальный) закрепляет такую норму: «...выймуем тежъ обывателей того места, и напередъ мешанъ теперешнихъ и напотомъ будущихъ, на вечные часы, отъ зверхностей всихъ вобецъ и каждого зособно великого княства Литовского, воеводъ, коштеляновъ, старостъ, державецъ, судей, подсудковъ, врядниковъ и наместниковъ всякихъ,... одно передъ войтомъ того места теперешнимъ и напотомъ будущимъ (который отъ насъ водлугъ потребы подаванъ быти маетъ), и передъ бурмистромъ, съ посродку себе водлугъ обычаю таковыхъ местъ великого княства Литовского обранымъ и постановленнымъ, правомъ Майдеборскимъ и водлугъ поступку и захованья того права отповедати и справоватися мають, то есть передъ войтомъ и лавниками тогожъ места присяглымн» [4, с. 262].

Привилеи, выданные Полоцку закрепляют следующие положения. Первоначальный привилей 1498 года устанавливает, что “…теж вси люди владычный, и игуменьины, и теж чернецкии и поповскии, и боярскии, и тыи вси люди... выймуем от права городского и боярского перед которыми ж на праве не будуть уже повинны стоять» [4, с. 263]. В подтверждающем привилеи 1510 года эта норма уже звучит так: «...такожъ вызволяемъ вечно тымъ нашимъ листомъ всихъ того места людей отъ судовъ и моцы всихъ воеводъ, и пановъ, и старостъ, и судей н подсудковъ, и нашихъ наместниковъ и ихъ заказцовъ всликого княства нашого, такъ, нжъ передъ нихъ о которыхъ коли речахъ позвани будуть, не будуть повинни отповедати» [4, с.78]. Это прямое указание на смену юрисдикции мещан города.

В привилеях Минску 1499 и 1552 годов говорится, что мещане исключаются из «права городского и боярского» и освобождаются «отъ судов и отъ моцей всихъ воеводъ, и пановъ, и старостъ, наместников, судей и всихъ врядниковъ великого княства Литовского...»[5, с. 185].

В привилеях на магдебургское права неоднократно подчеркивается, что город растет, развивается и поэтому предметом постоянного внимания городского руководства является распространение городской юрисдикции на всех жителей города. Под власть магистрата передаются все новопоселенцы. Более того, под юрисдикцию магистрата отходят и те мещане, которые живут в домах, которые принадлежат шляхте и духовенству. Это значит, что акты признают частную юрисдику; право владения, но не признают за ней юрисдикцию, т.е. право власти и суда собственника. А в отношениях к горожанам, которые живут на территории частных юрисдик, действовала норма: налоги они должны платить хозяину юрисдики, а «больши того господарь къ ним ни маетъ ничого» [5, с. 76].

С введением в городе магдебургского права власть переходила в руки административного и судебного органа городского самоуправления – магистрата, который делился на две колегии, что складывались из выборных членов. Бурмистровско-радовская (или рада), в которой председательствовал бурмистр, рассматривала дела по гражданским искам, упраляла полицией, имуществом, торговлей. Войтовско-лавничья (или лава), которая складывалась из присяжных (лавников), под председательством войта наделялась узкосудебными функциями и занимались судом за уголовные преступления.

Здание, где размещался магистрат, называлось «ратуша» или «ратуш». Привилеи на самоуправление предусматривают «ратушу справіць на месце годном» [5, с, 77] или «повинни мещане ратушу порадный збудовати» [3, с. 166].

Категория «магистрат» начала употребляться сначала в актах, которые писались на латинском языке [6, с. 3]. Термин «магистрат» как выражение для обозначения городской власти появился достаточно поздно, примерно в XVI веке. Сначала это было название «бурмістры і радцы», а затем - «урад местскі».