«Парад суверенитетов» и распад СССР

     Новый уровень производительных сил общества требовал перехода от общественных отношений  раннего социализма к новой, более  высокой ступени социалистических общественных отношений, адекватных достигнутой ступени развития производительных сил. «Но общественные отношения раннего социализма оказались искусственно законсервированными и стали превращаться во все более мощный тормоз дальнейшего развития общества». [5, с.180] Эти причины являлись следствием долговременных стратегических ошибок советского руководства:

       1. отсутствие целенаправленного курса на демократизацию общественных отношений (сохранялась огромная масса изживших себя форм руководства, искусственно сдерживавших свободу волеизъявлений людей);

     2. сохранение в руках государства  всех правомочий собственности  в условиях развитой экономики  возлагало на государственные  органы такое количество конкретных  функций и обязанностей, с которыми  они уже физически  не могли справиться;

     3. усилению социальной напралености в обществе препятствовала чрезмерная милитаризация советской экономики, советское руководство стремилось любой ценой обеспечить поддержание военного паритета, отвлекая громадные средства от решения задач научно-технического и социального развития.

     Одной из важных причин консервации отношений раннего социализма стал застой в общественных науках. Использование примитивных методов официальной пропаганды без учета возросшего интеллектуального и культурного уровня людей вызывало большее отторжение населения от идеалов социализма и коммунизма, порождало тяготение к различным формам диссидентства.

     «Горбачевская «перестройка» проводившаяся в начале под лозунгом «Больше социализма!», превратилось в демонтаж системы социалистических общественных отношений. Начав с курса «ускорения» в течении 1986 г. Горбачев вынужден был ухватиться за идею «перехода к рынку», означавшую на деле возврат страны на путь капиталистического развития.» [4, с.181] Перестройка закончилась в 1991 г. открытой антисоциалистической контрреволюцией. Основу внутренних антисоциалистических сил составляли дельцы теневой экономики. В обстановке дефицита росли спекуляции, подпольные цехов, валютная махинация. Другой составляющей этих сил явилась часть верхушки партийно-государственного аппарата, попавшего под влияния дельцов теневой экономии и западной идеологии. Третей составляющей антисоциалистических сил явилась «элитарная» интеллигенция, которая отгородилась от основной массы населения, замкнулась в собственных интересах и ориентировалась на ценности западного мира. Эти силы постепенно прибрали к рукам ключевые позиции в политической, экономической и духовной жизни советского общества. Запад активно их поддерживал. В итоге социализм в СССР потерпел поражение.

     В моем понимании, анализируя данную проблему, могу пояснить, что вначале своего правления М.С. Горбачев выбрал правильный путь, начав «перестройку», страна нуждалась в преобразованиях. Но в таких резких масштабах и противоречиях от «ускорения» в социалистическом строе, а затем переходе к рыночным отношениям (задатки капиталистического строя) государство и народ привыкшие жить 74 года  по определенной схеме не были готовы к таким преобразованиям. Первопричиной «кризиса» перестройки явилась демократизация общества, привыкшего жить при старых формах руководства, которая впоследствии привела и к межнациональным конфликтам.

     Делая вывод по §1 хочу сказать, что правительство  не в совершенстве отработало программу  реформирования, мало поддержки оказывалось М.С. Горбачеву. Воплощая постепенно в жизнь «перестройку» и исключая некоторые ошибки возможно СССР существовал и до сих пор. 

     §2

     Ослабление  и дезинтеграция КПСС.

     Решающую  роль в развале Союза, если говорить обо всем процессе, а не только его завершающих стадиях, сыграли ослабление и дезинтеграция КПСС. При всех своих слабостях и пороках партия была главной силой, скреплявшей и государственный аппарат, и страну в целом - силой интернациональной, наднациональной и надреспубликанской. Последним и роковым шагом стала федерализация партии. Хотя при обсуждении ее платформы по национальному вопросу Горбачев подчеркивал: «Мы прямо должны сказать, что партия незаменима. Она интегрирующий фактор, и мы должны сохранить ленинский принцип построения партии» [3, с.169], за включением в Политбюро всех руководителей республиканских компартий стояли не только тактические интересы, но и искреннее стремление Горбачева расширить демократические и интернациональные основы КПСС. Но здесь он ошибся. Усиливая или возрождая федеративный принцип в государственном строительстве, тем важнее было сохранить унитарное построение партии как гаранта единства государства, страны, общества.

     «Конечно, Горбачев действовал в стесненном политическом пространстве, не имея полной свободы рук, и это нельзя не учитывать». [3, с.170] Недоставало рычагов, с помощью которых можно было проводить правильную политику, даже если бы она существовала. При всей неоднородности аппарата в национальном вопросе он был, пожалуй, более всего консервативен и менее всего пластичен. Слишком укоренилась и привычка к традиционной («сталинской») национальной политике, которая воспринималась как совершенно естественная, и готовность отвечать силой на проявления националистических настроений.

     Со  второй половины 1988-го на всех пленумах ЦК Горбачева критиковали за бездействие в национальных делах и требовали от него административно-репрессивных мер по «наведению порядка» (но он, и это нужно подчеркнуть, нажиму не поддался). А таким реалистически настроенным руководителям прибалтийских компартий, как А. Бразаускас или В. Вялас, буквально не давали слова. Центр и в самом деле вел себя пассивно, предостережения были вполне обоснованными, а применение силы иной раз действительно требовалось. Но программа большинства критикующих этим фактически и исчерпывалась. Февраль 1987 года. Г. Колбин на Пленуме ЦК заявил: «У нас нет роста национализма, а есть ослабление работы по борьбе с проявлениями национализма. Недавно опять подняли голову. Мы вынуждены были дать строгие партийные взыскания и даже исключить из партии некоторых работников массовой информации...» Апрель 1990-го, Г. Разумовский (горбачевец и, по характеристике Р. Гартхоффа, «либерал») на Секретариате ЦК, где обсуждается вопрос об отношениях с компартией Эстонии: «Надо исключить термин "переговоры" (с эстонцами), я к нему себя не готовил». [3, с.170], Как видно, настрой руководящих кадров за эти годы практически не изменился.

     Превращение КПСС на XXVIII съезде в федерацию партий тем более ускорило дезинтеграцию СССР, что это была федерация не идейно сплоченных единомышленников, а бюрократических верхов, большей частью уже озабоченных тем, как забрать в свои руки всю власть, не деля ее ни с кем. «По их собственным признаниям перед иностранными корреспондентами. Горбачев им «надоел». Характерно, что никто даже не позвонил Горбачеву «ни в день ухода с президентского поста, ни после — за три с лишним года» (М.С. Горбачев говорил это в 1995 году).» [3, с.170]

     Перед лицом явно слабеющего центра политический, экономический и культурный истеблишмент союзных республик включался в национальные движения, преследуя собственные цели. Возник своеобразный национал-карьеризм, причем за оружие национализма схватились все: и демократы — как Петросян в Армении или Шушкевич в Белоруссии; и коммунисты — как Каримов в Узбекистане; Алиев в Азербайджане или Кравчук на Украине, спешно конвертировавшие партийную идеологию в националистическую.

     Дезинтеграция КПСС, на мой взгляд, являлась ошибкой руководства, так как партия была главной силой, скреплявшей и государственный аппарат, и страну в целом. Расширив демократические и интернациональные основы КПСС, создав многопартийность, усилилась власть Горбачева. В связи с этим ему все меньше стали оказывать поддержку партийно-коммунистические структуры, терявшие эту власть, а народ в сложившейся атмосфере самостоятельно принимать решения не привык. В связи с этим сплотились бюрократические верха, большей частью уже озабоченных тем, как забрать в свои руки всю власть, не деля ее ни с кем.

     Дезинтеграция КПСС сыграла значительную роль в  распаде Союза Советских Социалистических Республик. Увеличилось число противников  перестройки, не принимавших нововведения последних лет из старой партийно-коммунистической структуры, а отсутствие политического единства создавали условия для разложения системы в целом.

     §3

Роль  Запада в распаде.

     Политика Запада, прежде всего США, в период активизации сепаратизма не была лишена колебаний и противоречий. В геополитическом отношении Вашингтон был кровно заинтересован в устранении с международной арены СССР — идеологического антагониста и основного препятствия на пути к мировому доминированию — и вместе с тем опасался хаоса в стране, нашпигованной атомным оружием. Некоторое время давали о себе знать и личные симпатии к Горбачеву, и желание урегулировать с ним на выгодных для себя условиях некоторые оставшиеся внешнеполитические вопросы. Поэтому заверения Дж. Буша и Г. Коля в том, что они против сепаратизма союзных республик, исключая прибалтийские, отчасти были искренними.

     «Однако в целом основная стратегия, направленная на ослабление и «сокращение» СССР, не менялась. Это была «двухъярусная» политика — развития отношений с СССР и одновременно политической игры с сепаратистами и с оппозиционными кругами». [3, с.171] США к тому времени располагали возможностями и каналами серьезного воздействия не только на руководство страны, но и на часть общественности, особенно демократическую оппозицию, находившуюся в постоянном контакте с американским посольством. Именно сюда пришел Г. Попов с сообщением о готовящемся заговоре против Горбачева. Именно в США в конце 1990 года большая группа депутатов и специалистов повезла на экспертизу, подготовленную Г. Явлинским и С. Шаталиным экономическую программу «500 дней». «Представители оппозиции, можно сказать, просто не вылезали из США и других западных стран». [3, с.171] Их приглашали туда, обеспечивая щедрые гонорары, разнообразные фонды и научные учреждения, за которыми нередко действительно стояли спецслужбы. 15 марта 1991 года Горбачев заметил Дж. Бейкеру: «Мы недавно проанализировали, кто из нашей страны часто бывает в США, ездит туда за счет американских долларов. Этот список производит очень одностороннее впечатление. В основном это члены межрегиональной депутатской группы». [3, с.171]

     Еще в июне 1990-го Р. Хасбулатов, в ту пору заместитель Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР, информировал посла США в Москве Дж. Мэтлока о намерениях Ельцина и его окружения добиваться ликвидации Советского Союза». И еще один красноречивый факт: 6 декабря 1991 года, - за два дня до Беловежья, - в 10 утра К. Брутенцу поступила телеграмма относительно того, что руководство США располагает информацией о предстоящей в Белоруссии встрече глав ряда республик (поскольку телеграмма ушла из США в 2 часа ночи, речь идет о данных, которые Вашингтон имел уже 3-4 декабря). Эта информация оказалась абсолютно точной, вплоть до места расположения органов будущего сообщества — Минска.

     3 декабря в телефонном разговоре  Л. Кравчук информировал Буша о предстоящей встрече в Минске. В стремлении завоевать благорасположение Вашингтона он соревновался с Ельциным, который сообщил о беловежском пакте в первую очередь президенту США и лишь затем — президенту СССР, «Сегодня, — сказал Ельцин Бушу ("хвастливым тоном", записал у себя в дневнике американский президент), — очень важное событие произошло в нашей стране, и я хотел информировать Вас прежде, чем Вы узнаете об этом из прессы... Горбачев о нем еще не знает... Дорогой Джордж! Я закончил. Это чрезвычайно, чрезвычайно важно. Согласно существующей между нами традиции я не мог и десяти минут подождать, чтобы не позвонить Вам». [3, с.172] По словам самого Буша, положения зачитанного ему текста соглашения «звучали так, будто и написаны были для того, чтобы заручиться поддержкой США сделанному, поскольку прямо отвечали условиям для признания, которые мы выдвинули». Позвонивший 10 минут спустя Горбачеву Шушкевич уже ссылался на «поддержку Буша». В результате Бейкер смог сделать заявление о том, что «Советский Союз так, как мы его знали, более не существует», за два часа до того, как соответствующее коммюнике было опубликовано в Минске. Это фактически означало согласие США с антиконституционным актом, признание провозглашенного «тройкой» образования до выяснения отношения к происшедшему наших органов законодательной и исполнительной власти и тем самым существенно сужало возможности Горбачева, если предположить, что он был готов противодействовать.

     Впрочем, американцы и прежде действовали  порой бесцеремонно, не считаясь с дипломатическим этикетом. В середине марта 1991 года Бейкер. будучи с официальным визитом в Москве, пригласил на ужин в Спасо-Хауз президентов и председателей Верховных Советов всех союзных республик (кроме прибалтийских), включая Звиада Гамсахурдиа, фактически уже не признававшего центральную власть. Горбачев не был даже извещен американцами об этом мероприятии. Узнав о нем, он по свидетельству помощника, «пришел в бешенство». Только после внушения Мэтлоку это «партсобрание - удалось отменить. Но и советское руководство само давало повод Вашингтону поступать именно так. Оно, например, не возражало против того, чтобы администрация Буша выступила посредником между Москвой и Вильнюсом.