Панину  приходилось считаться с симпатиями Петра III к Фридриху II, на что рассчитывали прусские власти, но и поступиться порядком в провинции, безопасностью российских войск, находившихся в прусских городах, он не мог.

Ф.М.Воейков

      7 июля Панин передал свою должность назначенному вместо него Ф. М. Воейкову. Пришедшая к власти Екатерина присвоила Панину звание генерал-аншефа и поручила важное задание: «Ведая вашу ревность и усердие к нам, жалуем всемилостивейше полным генералом и повелеваем вам принять корпус, состоящий под командою генерала Румянцева, в свою полную команду, с которым, получа сие, немедленно в Россию возвратиться имеете». Вхождение в должность Воейкову было облегчено получением 7 июля из Санкт-Петербурга депеши с ответами на запросы Панина о процедуре передачи провинции. Эти ответы предоставляли губернатору известную свободу действий. Рекомендовалось про дать по сложившимся ценам имевшиеся на российских складах запасы соли, меди. На вырученные деньги можно было содержать больных и раненых русских солдат, находившихся в 
немецких госпиталях. Артиллерию, боеприпасы, вооружение предписывалось хранить надлежащим образом, никому, ни под каким предлогом не передавать. Таким образом, Воейков получал юридические права на передачу провинции новым властям.

      8 июля Воейков публикует прокламацию,  освобождавшую население от присяги  на верность России, которую жители провинции дали еще 24 января 1758 г. В этот же день в России совершается переворот, к власти приходит Екатерина II. Официальное известие о восшествии на престол Екатерины II от главнокомандующего Салтыкова поступило в Кенигсберг 16 июля. На следующий день прибыл указ императрицы, адресованный непосредственно Воейкову.

      После 16 июля в Кенигсберге был обнародован  манифест Екатерины II, отслужен благодарственный молебен и приведены к присяге российские солдаты и все российские граждане. Воейков получил указание от Салтыкова принять все меры к соблюдению порядка в провинции и с этой целью не допускать прусских чиновников к исполнению их обязанностей.

      Вызывала  опасение обстановка в Кенигсберге. Приходилось прерывать праздничные  мероприятия местных жителей. Поэтому коменданту города Рейнсдорпу было дано особое указание, в котором предписывалось не только объявить манифест и привести к присяге российских подданных, организовать снятие прусских гербов с ратуши и других зданий, что он и сделал, а также установить необходимые караулы, изъять оружие у местных жителей, предупредить военнослужащих, чтоб «неприятностей жителям не чинили». Часть войск, находившихся в провинции, Воейков решил перевести поближе к Кенигсбергу.

      Интуитивные действия Воейкова, казалось, находили поддержку в первом манифесте императрицы: «Слава российская возведенная на высокую степень своим победоносным оружием, заключением нового мира с самым ее злодеем отдана уже действительно в совершенное порабощение». Однако манифест этот предназначался в первую очередь для русского общества, недовольного миром с Пруссией. Специальным рескриптом Фридриху II сообщалось, что «мы заключенный мир с его величеством продолжать будем свято и нерушимо». Ни Салтыков, ни Воейков не могли знать тогда, что одновременно генерал Чернышев, командовавший корпусом, выделенным Фридриху II, получил особый рескрипт, которым предписывалось объявить прусскому королю, что «мы заключенный мир с его величеством продолжать будем свято и нерушимо».

      Поэтому действия Воейкова и Салтыкова в  Пруссии вызвали естественное недовольство мирного населения. Появились жалобы, протесты — до самого Петербурга. Салтыкову было предписано «исправить свою поспешность», а уже главнокомандующий предписывает Воейкову собрать у себя прусских чиновников и объявить им, что предпринятые им меры были вызваны незнанием обстановки, сложившейся в российской столице. После того как ситуация прояснилась, они могут приступить к исполнению своих должностей.

      Столь противоречивые первые политические шаги новой императрицы России вряд ли можно объяснить, как это делают некоторые историки, благодарностью Екатерины II прусскому королю за его участие в устройстве судьбы некогда никому не известной и незнатной принцессы Фике. Скорее всего, они объяснялись необходимостью вывода из подчинения Фридриха II русского корпуса Чернышева.

      Переписка Салтыкова с Воейковым показывает, что противоречивые установки российской императрицы по поводу судьбы Пруссии все-таки сильно запутали положение в провинции, где, по существу, сложилась обстановка двоевластия.

      Наконец последний российский губернатор Пруссии  получил ордер Салтыкова от 25 июля 1762 г., которым предписывалось сообщить об окончательном решении по передаче провинции, отныне в дела внутренние не вмешиваться, разрешить занимать прусским гарнизонам крепости. И, самое главное, Воейков извещался о том, что Екатерина II поручила своему послу в Пруссии Репнину решить вопрос о назначении Фридрихом II «особливых комиссаров» для вывода русских войск, вывоза провианта, фуража.

      Наступила самая ответственная пора — возвращение русской армии в Россию. Основная тяжесть в организации этого дела легла на генерал-поручика Федора Матвеевича Воейкова. Салтыков дал ему указание не ждать ответа Репнина, а сообщить кенигсбергскому правительству о поручении русскому послу, постараться уточнить маршруты движения войск через Тильзит, Гумбиннен, цены и количество провианта и фуража, которое прусские власти могут поставить для наших войск.

      Из  кенигсбергской канцелярии был получен  ответ, что помощь в провианте  и фураже русским войскам будет оказана, но для этого нужны данные: о количестве военнослужащих, лошадей, длительности маршрутов, сроках вывода армии. Естественно, что русское командование не могло представить сведений, составляющих у всех народов военную тайну, поэтому было решено максимально использовать свои запасы, только в исключительных случаях обращаться за помощью.

      Вывод войск начался в августе 1762 г. Но какая-то их часть еще оставалась в Пруссии. Хотя общая их численность, дислоцируемая в самой провинции, была невелика (около четырех тысяч человек без корпуса Чернышева), но вывод тормозился многочисленными препонами, связанными с вывозом казенного имущества, вооружения, раненых (2154 человека), нехваткой подвод, арендуемых у населения, спорами с прусскими властями по разным финансовым и материальным вопросам. Обстановка вокруг оставшихся гарнизонов усложнялась. В начале октября 1762 г. Воейков сообщает императрице, что прусский губернатор Левальд «частыми своими как словесными, так и письменно требованиями крайне домогался, чтобы как наискорее не токмо крепости Пилавскую и Мемельскую опорожнить, но и из самого Кенигсберга несколько военных команд вывести и расположить в других поблизости лежащих местах». С просьбой о выводе войск обращались и магистраты привислинских городов Торуня, Мариенбурга, Эльбинга. Такое «массированное» давление на Воейкова вынуждает его реагировать». Он выводит часть батальонов из Кенигсберга и Пиллау и продолжает вывоз имущество и вооружения.

      Нелегким  и не таким скорым оказался процесс возвращения армии в Россию, и к концу 1762 г. он не был завершен. После отъезда в Россию главнокомандующего русской армией П. И. Салтыкова, Воейков остался в Пруссии главным российским военным начальником. 22 апреля 1763 г. Екатерина II направила Воейкову послание следующего содержания: «Федор Матвеевич. Отсутствие от команды фельдмаршала Салтыкова в необходимость привела вас оставить при команде». Это один из последних документов, который фиксирует крайние сроки пребывания в Пруссии русских войск. В том же 1763 г., вскоре по возвращении в Россию, Ф. М. Воейков был назначен киевским и новороссийским генерал-губернатором.

      Так закончилась Семилетняя война для  России. Из-за действий Петра III Россия не участвовала в заключении Губертсбургского мира в феврале 1763 г.  
Заключение

       В 1740 г. престол занял Фридрих II, которого в последствии будут называть «Великим». Он унаследовал мощную армию  и сильный государственный аппарат. Новый король довольно прохладно  относился к восточной провинции  и за всю жизнь известны только три его визита сюда.

       В 1756—1763 годах Пруссия участвовала  в Семилетней войне, в которой  одержала победу, понеся, однако, большие  потери. В 1757 и 1759 годах Пруссия потерпела  поражение от русских войск в  битве при Грос-Егерсдорфе и в  Кунерсдорфском сражении. В итоге большинство прусских провинций были заняты либо русскими, либо австрийцами. Русские войска во главе с генерал-аншефом В.Фермором вошли в Кёнигсберг. Жители и чиновники Кёнигсберга были приведены к присяге. В крупных городах, занятых русскими войсками, назначались русские власти. Комендантом в Кёнигсберге стал генерал Резанов. 19 февраля 1758 года указом императрицы Елизаветы Петровны Фермор становится генерал-губернатором Пруссии. Среди губернаторов Пруссии в этот период был и отец будущего прославленного генералиссимуса В.И. Суворов.

       На  престол восходит Пётр III, который  был сторонником Фридриха II. Пётр III заключил с Фридрихом II перемирие, и вернул земли, завоёванные русской  армией под его юрисдикцию. После  переворота в Петербурге к власти пришла Екатерина II. Она не стала нарушать перемирия, заключённого Петром III, и в августе 1762 году начался вывод российских войск из Пруссии. В результате действий Петра III и мира с Россией Пруссия в значительной степени укрепила своё положение в Европе, сохранив за собой территории.

Список  литературы

1. Клемешева М.А. Очерки истории края. – Калининград, 1991
2. Кретинин Г. В. Под Российской короной, 1756-1762 гг. – Калининград, 1996
3. Очерки истории Восточной Пруссии / Г. В. Кретинин, В. Н. Брюшинкин, В. И. Гальцов и др. – Калининград: ФГУИПП «Янтарный сказ», 2002. – 536 с.: ил.
4. http://www.kenigtravel.ru/history.htm
5. http://www.klgd.ru/city/history/gubin/gubernator.php