Сентиментализм в русском искусстве

В имении Морковых Василию  дали понять, что он всего лишь крепостной, и назначили на должность кондитера и лакея. Кроме того, в его обязанности входило выполнять копии с картин западноевропейских и русских художников, украсившие впоследствии дом Моркова, расписывать местную церковь и писать для нее иконы, а также работать над галереей семейных портретов своих хозяев.⁵² Незлобивый и добрый по натуре, Василий Тропинин со смирением переносил превратности судьбы, не ожесточился, не впал в депрессию от сознания несоответствия собственного дарования и того положения, которое он занимал, напротив, воспринял пребывание на Украине как продолжение обучения, своего рода стажировку. «Я мало учился в Академии, но научился в Малороссии: я там без отдыха писал с натуры, и эти мои работы, кажется, лучшие из всех до сих пор мною написанных», - вспоминал он позднее.

В духе элегической поэзии Жуковского написан «Мальчик со свирелью Портрет Ираклия Моркова» (1810-е). В портрете главенствует настроение меланхолического раздумья. Пейзаж, как это часто бывает в романтической поэзии, поясняет внутреннее состояние героя. В живописной стилистике и в портретной концепции Тропинина в 1810-е годы сохраняются многие черты искусства XVIII века - рокайльная гамма смягченных дополнительных цветов, с преобладанием золотого тона, мягкая подвижная кисть, прозрачная, мерцающая фактура. К портретам юношей братьев Морковых примыкает и шедевр раннего творчества художника – «Портрет Арсения Тропинина» (ок. 1818). Детские образы были для него особенно привлекательны. Большая часть детских портретов имеет жанровую завязку. Он изображает детей с животными, птицами, игрушками, музыкальными инструментами. Несомненна связь детских портретов Тропинина с традициями XVIII века, с сентименталистски-просветительским направлением в философии. Просветители считали ум ребенка tabula raza («чистой доской»), объясняя многие пороки общества отсутствием разумной системы воспитания. «Портрет Арсения Тропинина» подкупает искренность и чистотой эмоций, написан он легко и обобщенно.⁵³

«Кружевница» (1823) - одно из самых популярных произведений Тропинина. Миловидная девушка, плетущая кружева, изображена в тот момент, когда она на мгновение оторвалась от работы и обратилась взглядом к зрителю, который таким образом оказывается вовлечен в пространство картины. Тщательно и с любовью написан натюрморт - кружева, коклюшки, ящик для рукоделия⁵⁴. Ощущение покоя и уюта, созданное Тропининым, убеждает в ценности каждого мгновения повседневного человеческого бытия. Эстетические вкусы эпохи в данном случае счастливо совпали с особенностями дарования художника, поэтически воспринимающего жизнь.

Говоря об идеализированном решении тропининских женских образов, надо иметь в виду и то обстоятельство, что эстетические вкусы эпохи в данном случае счастливо совпали с особенностью дарования художника, воспринимавшего жизнь не критически, а поэтически, не обличавшего, а утверждавшего. Вот почему труд в его произведениях предстает не как изнурительное необходимое занятие, а как радостная сторона жизни, в которой раскрываются прекрасные качества женской натуры.

Художник всегда доброжелательно  относился к своим моделям. Он писал людей в добром расположении духа, в лучшие минуты их жизни. Тропинин полагал, что портрет пишется на века, на память потомкам и должен выявлять достоинства, а не недостатки человека. «Кто же любит в жизни смотреть на сердитые, пасмурные лица? Зачем же передавать полотну неприятное, которое останется без изменений, зачем производить тяжелое впечатление, возбуждать тяжелые воспоминания в любящих этого человека? Пусть они видят его и помнят в счастливую эпоху жизни», - говорил он.⁵⁵

Под впечатлением от живописи Брюллова написан также портрет известного славянофила Ю.Ф. Самарина - в костюме охотника, на фоне пейзажа с грозовым небом и клубящимися тучами (1846). Но общий романтический замысел Тропинин снимает, вдумчиво вглядываясь в реальные черты модели, отыскивая в лице российского философа, историка, публициста отражение насыщенной духовной, интеллектуальной жизни. И в этих поисках характер дарования Тропинина оказывается в наибольшей степени созвучен новым устремлениям эпохи - художника интересует не просто исключительная личность, а человек, реально существующий в предложенных обстоятельствах, интересный не антуражем, а сам по себе.

В 1840-1850-е годы Тропинин чаще, чем ранее, изображает и повторяет изображения старых женщин – «Старуха, стригущая ногти» (1850), «За починкой белья» (1852), «Старуха с курицей» (1856). Как правило, моделью для этих картин служила жена художника Анна Ивановна. С этими образами связаны размышления Тропинина о старости, быстротекущей жизни. Они вызывают щемящее чувство жалости, но в то же время создают ощущение покоя, смирения перед вечным, и, неизменным порядком бытия.

В мужских же портретах-типах  в 1840-1850-е годы Тропинин вплотную подходит к критическому осмыслению действительности через правдивый показ обездоленного человека. Изображения старых солдат, странников сродни образам сложившейся тогда реалистической школы.

Следующим выдающимся живописцем, разделяющим  идеи сентиментализма, был Левицкий Д.Г. (1735-1822). Считается, что в парадных портретах Левицкого запечатлен весь «екатерининский век», камерные же портреты художника пронизывает тонкий психологизм.⁵⁶

Расцвет творчества Левицкого  связывают с портретом Кокоринова. Нормы парадного портрета еще  во многом тяготеют над творческой мыслью художника. На полотне Левицкого архитектор и директор Академии художеств, высокопоставленный вельможа Кокоринов представлен в традиционной для такого рода портретов величественной позе в окружении подчеркивающих его официальное положение атрибутов. Полированное дерево и золоченая бронза мебели, эфес шпаги, дорогие кружева манжет, ткани, шитье, мех праздничного костюма написаны с исключительным мастерством. Но за материальностью деталей роскошного костюма вельможи художник не упустил главного— человека.⁵⁷ На зрителя смотрит человек, глубоко удовлетворенный милостями фортуны, но в утомленном взоре его проницательных глаз явственно проступает печать немалой цены, заплаченной за жизненный успех и высокое положение этим богато одаренным человеком, выходцем из далекого сибирского захолустья.

Особенно характерен совмещением приемов парадного  портрета с реалистической трактовкой естественного человека портрет П. А. Демидова. Обладатель огромного состояния, наследник восходящей ко времени Петра I фамилии Демидовых — владельцев уральских заводов, уже тогда возведенной в дворянство, П. А. Демидов на полотне Левицкого показан как бы в двойном качестве. Изображение на полотне на заднем плане за колоннами фасада Воспитательного дома подчеркивает официальность портрета. Но сам Демидов предстает вне парадного облачения, без лент и орденов, без шпаги и без обязательного при выходе на люди парика. В свободной позе, в домашнем халате и колпаке стоит он, опершись на лейку с водой. И правой рукой указывает не столько даже на Воспитательный дом, сколько на горшки с растениями — любимое свое занятие. На столе книги. Одна из них раскрыта. Вглядевшись в нее, мы видим, что эта книга о цветоводстве. Рядом с ней цветочная луковица. Вообщем, необычные для парадного портрета бытовые детали содержат целый рассказ о вкусах и пристрастиях Демидова. И еще — что тоже немаловажно — сам выбор предметов и торжественность изображения человека в домашней обстановке отражают представления передовых людей того времени о человеческой личности, ее отношениях к обществу. В картине проступает некоторая общность и возвышенность в изображении Демидова как истинного сына «века Просвещения» с его культом разума, с заботой о «процветании наук» и «положительных знаний». Неподдельный интерес одного из богатейших людей России к ботанике отношения не имеет — и Левицкий это умело подчеркивает — ничего общего с идиллически-пасторальными настроениями предшествовавшей эпохи, когда, случалось, придворные кавалеры и дамы разыгрывали на сцене пастухов и пастушек, а живописцы нередко изображали их в таких нарядах на своих полотнах.⁵⁸ Реалистичность трактовки человека проступает и в чертах лица горнозаводчика. Даже ничего о нем не знающий зритель легко угадает сочетание природного ума с чертами самодурства, свойственного, по свидетельствам современников, этому человеку.

1773 год оказался весьма  плодотворным для творчества  Левицкого. Помимо портретов Дидро  и Демидова, тогда же был начат  принесший художнику поистине бессмертие цикл портретов воспитанниц незадолго до того основанного Смольного института. На протяжении 1773 и трех последующих годов Левицкий создал целую галерею юных искусниц, выступающих в любительских спектаклях, танцующих, музицирующих и декламирующих.

«Смолянки» воспитывались  так, чтобы прежде всего занять положение  придворных дам, поэтому они больше совершенствовали свои художнические способности и усваивали «правила доброго воспитания, благочувствия, светского обхождения и учтивости». В Смольном институте существовал театр. Современники восхищались талантом его юных лицедеек, не уступавших в своем мастерстве профессиональным актрисам. Собственно, для увековечения сценического триумфа нескольких наиболее одаренных «смолянок» и были заказаны Левицкому первые два портрета. В дальнейшем поводы заказов менялись, но память об общепризнанной удаче художника сделала само собой разумеющимся обращение именно к нему. Так была создана известная сюита из 7 портретов «Смолянки» (1773—1776, ГРМ).⁵⁹

В этих картинах надо всем преобладает образ человека. Главенствует именно портретная тема, а обращение  ко всякого рода внешним атрибутам и выражающей место портретируемого на сословной лестнице обстановке отходит на второй план. Картины восхищают правдивостью и выразительностью образов: зритель заворожен увлеченной музыкой Г. И. Алымовой, поражен тем достоинством, которым преисполнена в своем танце А. П. Левшина. Он видит глубину несомненной интеллектуальности Е. И. Молчановой, его не может не поразить причудливо сочетающаяся с миловидностью «неисправленность» внешности широкоскулой Н. С. Борщовой.

Таким образом, понимание красоты человека во второй половине века существенно отличалось классицистической трактовки совершенной личности. Несколько иные грани чувственной личности проявились в сентименталистском мироощущении, которое отразило разочарование результатами научно-технического развития, сомнение в возможности установления «царства разума». Если идеал классицизма заключался в утверждении достоинства личности через служение государству, то сентиментализм обращался к самоценности душевного мира человека. Последователи сентиментализма в живописи стремились создать гармонию между внешностью и внутренним мироощущением модели, чтобы в облике отражалось душевное состояние человека, его чувства и эмоции. Новый идеал сентиментальной красоты воплощался элегантностью внешнего вида, мягкими округлыми линиями, тонкими нюансами формы и цвета, ассиметричными композициями. Живопись избегала контрастов, создавая утончённые колористические полотна. Все яркие краски сменились мягкими пастельными тонами – белыми, розовыми, оливковыми, светло-голубыми, серебристо-серыми. В конце XVIII в. женственность и чувственный характер стали главным критерием красоты.

2.3 Театр

Влияние западноевропейской буржуазной драматургии на русский  театр начала XIX в. было ограничено областью бытовой сентиментальной драмы. На театре она занимала очень обособленное положение: не имея ничего общего с традицией высокого классического театра, она не совпадала и с переводной буржуазной драмой — частично имитируя последнюю, она давала иной, не буржуазный, ответ на те же проблемы.⁶⁰ Центральной проблемой, определявшей наиболее значительные и литературно-прогрессивные образцы этого жанра, была проблема социального неравенства, в частности неравного брака. Проблема эта, поставленная западноевропейской буржуазной литературой, в русской сентиментальной драме получила характерно дворянское разрешение.

Тематика жанра  была связана с необычным для  русской сцены кругом персонажей, взятых не из числа «героев и царей», а из числа «частных людей», и притом иногда таких, «которых состояние есть последнее в обществе». Но этот новый круг персонажей осмыслялся в границах поместно-дворянской идеологии, быт «простого народа» идеализировался, и все увенчивалось идеей мирной гармонии сословий. Традиция этой дворянской нравоучительности восходит к драматургии Хераскова и Веревкина. Это был последний, сентиментальный ее этап.⁶¹

Сентиментализм  дворянской драмы начала XIX в. следует понимать ограничительно. Внося в драму сентиментальные темы, сентиментальную эстетику и стиль, воспроизводя образцы сентиментально-моралистической западной драмы (Коцебу, Ифланд), пользуясь сюжетами и проблематикой русского сентиментализма (инсценировки «Бедной Лизы» Карамзина), сентиментальные драматурги объединяли все эти «западные веяния» с реакционным национализмом, с ненавистью к французскому вольнодумству, с отрицанием космополитического просвещения. Карамзиниская тяга на Запад была им чужда. В общелитературном движении сентиментализма они занимают обособленную позицию.⁶²

Несмотря на большой успех нескольких лучших пьес, сентиментальная драма начала XIX в. не получила большого литературного значения и не смогла породить дальнейшей драматургической традиции (если не считать ее откликом лжепатриотические нравоучительные драмы Полевого). Она представлена всего каким-нибудь десятком пьес, по преимуществу принадлежащих трем авторам: В. М. Федорову, Ф. Ф. Иванову и Н. И. Ильину. Из них драмы Ильина отличаются наиболее глубокой и серьезной постановкой социальных проблем; это — наиболее значительное и прогрессивное явление сентиментальной драматургии.

Для сентиментальной  драмы характерна нравоучительная  тема, обычно развертываемая в бытовом  плане: имущественное или социальное неравенство мешает браку; добродетельный герой спасает из долговой тюрьмы несчастного старца; злодей пытается овладеть девушкой, обманом сдав ее жениха в рекруты, и т. п.