Классическая Школа Политической Экономии

Введение

В данной работе, характеризующей классическое направление  в истории экономических учений, будет рассмотрен следующий круг вопросов: что обусловило вытеснение концепции меркантилизма и двухсотлетнее господство классической политической экономии; как в экономической науке трактуют термин «классическая политическая экономия»; какие этапы охватывает в своем развитии классическая политическая экономия; каковы особенности предмета и метода изучения «классической школы».

Классическая  политическая экономия возникла тогда, когда предпринимательская деятельность вслед за сферой торговли, денежного  обращения и ссудных операций распространилась также на многие отрасли  промышленности и сферу производства в целом. Поэтому уже в мануфактурный  период, который выдвинул на первый план в экономике капитал, занятый  в сфере производства, протекционизм  меркантилистов уступил свое доминирующее положение новой концепции — концепции экономического либерализма, базирующейся на принципах невмешательства государства в экономические процессы, неограниченной свободы конкуренции предпринимателей.

Термин «классическая  политическая экономия» было впервые  введен в научную терминологию К. Марксом. Заслуга экономистов-классиков (к которым он относил в первую очередь А. Смита и Д. Рикардо) состояла в том, что они якобы  проникали в «сущность» исследуемых  экономических явлений. Игнорирование  «сущностей», характерно, по его мнению, для «вульгарной политической экономии», к которой он, между прочим, относил  таких классиков, как Ж. Б. Сэй, Т.Р. Мальтус и др.

Сам термин «политическая  экономия» имел за историю своего существования четыре значения (не считая того смысла, которой ему  приписывался в  рамках марксистско-ленинского подхода). В момент своего появления  в 1615 году (в работе меркантилиста  А. Монкретьена, «Трактат политической экономии» [«Traite d’economie politique»]) он означал  науку об управлении государством национального  хозяйства. В традиционном, «обычном»  смысле, под термином «политическая  экономия» имелась в виду наука, исследующая «такие отношения, которые  направляются на удовлетворение материальных потребностей людей, стремятся ко всему  тому, что касается благосостояния людей» (Жид Ш. Основы политической экономии. М., 1916. С.2 [первое издание  этой книги вышло во Франции еще  в 1883 г.]). Легко увидеть, что в такой  трактовке этот термин просто соответствует  экономическому анализу за II период его существования. Согласно современному «магистральному» значению этого понятия, «политическая экономия» связана с исследованием при помощи экономических методов (прежде всего, при помощи принципа оптимизации) политических явлений и взаимодействия между экономическими и политическими сферами. Нередко «политическую экономию» в такой трактовке относят к одному из течений неоинституционализма. Наконец, ряд представителей «еретических» течений современного экономического анализа - неомарксисты и некоторые посткейнсианцы и т.д. - трактуют «политическую экономию» как подход, в рамках которого поведение хозяйствующих субъектов трактуется как зависящее в первую очередь от их классовой принадлежности (а не от индивидуальной оптимизации) и делается акцент на изучении динамического взаимодействия между распределением дохода, накоплением капитала и техническим прогрессом (а не статичным размещением ресурсов). Таким образом, осуществляется попытка возвращения «в лоно» классического и марксистского понимания (т.е. понимания, характерного, опять-таки, для II периода существования экономического анализа) того, чем должна заниматься экономическая наука. Эти экономисты принадлежат к современной радикальной политической экономии. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

1.  Общая характеристика классического направления

Как известно, с  начала XVII в. после выхода в свет «Трактата политической экономии» АН. Монкретьена (1615) суть политической экономии сводилась проводниками административного решения экономических проблем к науке о государственном хозяйстве. Но к концу XVII в, и в последующее время мануфактурная экономика наиболее развитых европейских стран достигла такого уровня, что «советники при короле» уже более не могли убеждать его о путях наращивания богатства страны через «...работы о золоте, о сдерживании импорта и поощрении экспорта и о тысяче детальных распоряжений, имеющих целью установить контроль над экономикой».[7]

Указанный период ознаменовал начало действительно  новой школы политической экономии, которую классической называют прежде всего за подлинно научный характер многих ее теорий и методологических положений, лежащих и в основе современной экономической науки. Именно благодаря представителям классической политической экономии экономическая теория обрела статус научной дисциплины, и до сих пор, «когда говорят «классическая школа», то имеют в виду школу, которая остается верной принципам, завещанным первыми учителями экономической науки, и старается наилучше доказать их, развить и даже исправить, но не изменяя в них того, что составляет их существо».[7]

В результате разложения меркантилизма и усиления нарастающей тенденции ограничения прямого государственного контроля над экономической деятельностью «доиндустриальные условия» утратили былую значимость и возобладало «свободное частное предпринимательство». Последнее, по словам П.Самуэльсона, привело «к условиям полного laissez faire (т.е. абсолютного невмешательства государства в деловую жизнь), события начали принимать другой оборот», и только «...с конца XIX в. почти во всех странах происходило неуклонное расширение экономических функций государства».[7]

В действительности принцип «полного laissez faire» стал главным девизом нового направления экономической мысли — классической политической экономии, а её представители развенчали меркантилизм и пропагандируемую им протекционистскую политику в экономике, выдвинув альтернативную концепцию экономического либерализма. При этом классики обогатили экономическую науку многими фундаментальными положениями, во многом не потерявшими свою актуальность и в настоящее время.

В системе экономического образования большинства стран мира выделение «классической школы» в качестве соответствующего раздела курса истории экономических учений осуществляется прежде всего с точки зрения присущих трудам её авторов общих характерных признаков и черт. Такая позиция позволяет отнести к числу представителей классической политической экономии целый ряд ученых XIX столетия — последователей знаменитого А.Смита.

Например, один из ведущих экономистов современности  профессор Гарвардского университета Дж.К.Гэлбрейт в своей книге «Экономические теории и цели общества» считает, что «идеи А.Смита подверглись дальнейшему развитию Давидом Рикардо, Томасом Мальтусом и в особенности Джоном Стюартом Миллем и получили название классической системы»[2]. В широко распространенном во многих странах учебнике «Экономикс» американского ученого, одного из первых лауреатов Нобелевской премии по экономике П.Самуэльсона также утверждается, что Д.Рикардо и Дж.С.Милль, являясь «главными представителями классической школы... развили и усовершенствовали идеи Смита».[7]

Профессор Лондонского университета М.Блауг в свой популярной, выдержавшей четыре издания книге «Экономическая мысль в ретроспективе», говоря о термине «классическая политическая экономия» и её временных границах, пишет так: «Мы используем это выражение в устоявшемся смысле, имея в виду всех последователей А. Смита вплоть до Дж.С.Милля и Дж.Э.Кернса»[1]. При этом М.Блауг обращает внимание на то, что у Дж.М.Кейнса выражение «классическая экономическая наука» обозначает «...широкую плеяду ортодоксальных экономистов от Смита до Лигу, павших жертвой закона Сэя...». К этому следует только добавить, что в отличие от ограничительной позиции К.Маркса позиция Дж.М.Кейнса имеет расширительный характер, хотя аргументы последнего также небесспорны. 

2. Особенности предмета и метода изучения классической политической экономии.

Продолжая общую  характеристику почти двухсотлетней  истории классической политической экономии, необходимо выделить её единые признаки, подходы и тенденции в части предмета и метода изучения и дать им соответствующую оценку. Они могут быть сведены к следующему обобщению.

Во-первых, неприятие  протекционизма в экономической  политике государства и преимущественный анализ проблем сферы производства в отрыве от сферы обращения, выработка и применение прогрессивных методологических приемов исследования, включая причинно-следственный (каузальный), дедуктивный и индуктивный, логическую абстракцию. Одновременно подход с классовых позиций на наблюдаемые «законы производства» и «производительный труд» снимал любые сомнения по поводу того, что полученные с помощью логической абстракции и дедукции предсказания следовало бы подвергнуть опытной проверке. В результате свойственное классикам противопоставление друг другу сфер производства и обращения, производительного и непроизводительного труда стало причиной недооценки закономерной взаимосвязи хозяйствующих субъектов этих сфер, обратного влияния на сферу производства денежных, кредитных и финансовых факторов и других элементов сферы обращения.

Таким образом, приняв в качестве предмета изучения только проблематику сферы производства, экономисты-классики, говоря словами М.Блауга, «подчеркивали, что выводы экономической науки в конечном счёте основываются на постулатах, в равной степени почерпнутых из наблюдаемых «законов производства» и субъективной интроспекции».[1]

Во-вторых, опираясь на каузальный анализ, расчёты средних  и суммарных величин экономических  показателей, классики (в отличие от меркантилистов) пытались выявить механизм происхождения стоимости товаров и колебания уровня цен на рынке не в связи с «естественной природой» денег и их количеством в стране, а в связи с издержками производства или, по другой трактовке, количеством затраченного труда. Несомненно, со времен классической политической экономии в прошлом не было другой экономической проблемы, и на это также указывал Н.Кондратьев, которая бы привлекала «...такое пристальное внимание экономистов, обсуждение которой вызывало бы столько умственного напряжения, логических ухищрений и полемических страстей, как проблема ценности. И вместе с тем, кажется, трудно указать другую проблему, основные направления в решении которой остались бы столь непримиримыми, как в случае с проблемой ценности».

Однако затратный  принцип определения уровня цен  классической школой не увязывался с  другим важным аспектом рыночных экономических отношений — потреблением продукта при изменяющейся потребности в том или ином благе с добавлением к нему единицы этого блага. Поэтому вполне справедливо мнение Н.Кондратьева, который писал: «Предшествующий экскурс убеждает нас в том, что до второй половины XIX века в социальной экономии нет сознательного и отчетливого разделения и различения теоретических суждений ценности или практических. Как правило, авторы убеждены, что те суждения, которые фактически являются суждениями ценности, являются столь же научными и обоснованными, как и те, которые являются суждениями теоретическими». Несколько десятилетий спустя (1962) во многом похожее суждение высказал и Л. фон Мизес. «Общественное мнение, — пишет он, — до сих пор находится под впечатлением научной попытки представителей классической экономической теории справиться с проблемой ценности. Не будучи в состоянии разрешить очевидный парадокс ценообразования, классики не могли проследить последовательность рыночных сделок вплоть до конечного потребителя, но были вынуждены начинать свои построения с действий бизнесмена, для которого потребительские оценки полезности являются заданными».[3]

В-третьих, категория  «стоимость» признавалась авторами классической школы единственной исходной категорией экономического анализа, от которой как на схеме генеалогического древа вырастают другие производные по своей сути категории. Кроме того, подобного рода упрощение анализа и систематизации привело классическую школу к тому, что само экономическое исследование как бы имитировало механическое следование законам физики, т.е. поиск сугубо внутренних причин хозяйственного благополучия в обществе без учета психологических, моральных, правовых и других факторов социальной среды.

Указанные недостатки, ссылаясь на М.Блауга, отчасти можно  было бы объяснить невозможностью в  общественных науках всецело контролируемого эксперимента, вследствие чего «экономистам для того, чтобы отбросить какую-либо теорию, нужно гораздо больше фактов, чем, скажем, физикам».[3] Сам М.Блауг, однако, уточняет: «Если бы выводы из теорем экономической теории поддавались однозначной проверке, никто бы никогда не услышал о нереалистичности предпосылок. Но теоремы экономической теории невозможно однозначно проверить, поскольку все предсказания имеют здесь вероятностный характер».

В-четвертых, исследуя проблематику экономического роста  и повышения благосостояния народа, классики не просто исходили из принципа достижения активного торгового баланса, а пытались обосновать динамизм и равновесие экономики страны. Однако при этом, как известно, они обходились без серьёзного математического анализа, применения методов математического моделирования экономических проблем, позволяющих выбрать наилучший вариант из определённого числа состояний хозяйственной ситуации.

Наконец, в-пятых, деньги, издавна и традиционно  считавшиеся искусственным изобретением людей, в период классической политической экономии были признаны стихийно выделившимся в товарном мире товаром, который нельзя «отменить» никакими соглашениями междулюдьми. Среди классиков единственным, кто требовал упразднения денег, был П.Буагильбер. В то же время многие авторы классической школы вплоть до середины XIX в. не придавали должного значения разнообразным функциям денег, выделяя в основном одну — функцию средства обращения, т.е. трактуя денежный товар как вещь, как техническое средство, удобное для обмена. Недооценка же других функций денег была обусловлена недопониманием обратного влияния на сферу производства денежно-кредитных факторов. 

3. Первый этап классической школы политической экономии.

3.1. У. Петти.

Выдающимся экономистом  эпохи буржуазной революции в  Англии, основоположником классической политической экономии был Уильям Петти (1623–1687). Имея медицинское образование, он заинтересовался экономическими проблемами, когда ему было около 40 лет. Наиболее известными произведениями, принадлежащими его перу, являются «Трактат о налогах и сборах» (1662), «Слово мудрым» (1664), «Политическая  анатомия Ирландии» (1672), «Политическая  арифметика» (1676), «Кое-что о деньгах» (1682).

В начале своей  научной деятельности У. Петти придерживался  идей меркантилистов, считая, что именно золото и серебро являются преимущественной формой богатства. Он доказывал необходимость  привлечения труда в экспортно-ориентированные  отрасли, товары которых при отправке за границу принесут стране деньги. Был сторонником государственного вмешательства в экономику, но уточнял, что оно должно способствовать развитию производства. Однако в более поздний  период Петти формирует новые  теоретические положения, пересматривает свои взгляды по ряду вопросов. Подтверждением тому является работа «Разное о деньгах», где он приходит к пониманию, что  богатство страны не определяется количеством  золота. Ответ на вопрос, что же такое  богатство страны и каковы его источники, Петти дает в «Трактате о налогах и сборах»: «…труд есть отец и активное начало богатства, а земля – его мать…».[4]