Право Соединенных Штатов АмерикИ

Поэтому они стремились классифицировать правовые последствия, привязывая их к нормам, сложившимся  в результате прецедентов. При этом судьи тешили себя иллюзией, что  таким образом они смогут оградить себя от политических и социальных конфликтов времени и станут проводниками вечных идей справедливости.

Мощный экономический  подъем после гражданской войны  и развитие новых, комплексных областей права привели к важным изменениям в американском юридическом образовании. До этого молодые люди обычно получали необходимые знания в английских школах-гильдиях или в качестве учеников американских адвокатов, благодаря которым они постигали премудрости ведения процесса и оформления документов, перенимали таинства ремесла своих патронов и в лучшем случае читали также комментарии Блэкстона или Кента. Уже в конце XVIII века в США появились университеты, в которых читался курс права. В то же время под влиянием Стори, который с 1829 года был одновременно профессором школы права Гарвардского университета и судьей Верховного суда, довольно рано сложилось убеждение, что юридическое образование — необходимая ступень для подготовки к профессии адвоката, в то время как в Англии — это один из аспектов общего высшего образования. Разумеется, 12 месяцев было недостаточно для получения полноценного юридического образования. Кроме того, не требовалось предварительной подготовки для допуска к учебе, как правило, не было и экзаменов. Но после 1870 года произошли коренные изменения в этой сфере.

Их зачинателем была школа права Гарвардского университета под руководством декана Лэнгделла. Благодаря его усилиям продолжительность обучения достигла трех лет, для более строгого контроля за качеством знаний обучающихся были введены экзамены, а в дальнейшем предварительным условием для поступления в школу стало получение абитуриентом образования в колледже. Лэнгделл стал также изобретателем так называемого «прецедентного метода» (case method) обучения, который в различных вариациях до сих пор является основным в юридическом образовании США. Суть этого метода заключается в том, что студенту приводятся правовые нормы по уже решенным делам из судебной практики. Затем эти нормы объясняются ему на примере этих дел, но во взаимосвязи с другими нормами. После этого следует их критическое обсуждение только в рамках упомянутых дел. Под влиянием Ассоциации американских юристов, которая была заинтересована в улучшении качества юридического образования по престижным соображениям, взыскательная модель обучения Гарвардской школы права была постепенно распространена на другие университеты. Прохождение «ученической практики» в адвокатских конторах постепенно прекратилось, и ныне монопольное положение школ права в области юридического образования США — не в пример Англии — неоспоримо.

С расцветом школ права в США появляется группа юристов, значение которой для права США в течение XX века постоянно росло. Это — профессора. Их влияние объясняется коренными изменениями в стиле юридического мышления, что, в свою очередь, было тесно связано с пересмотром американским обществом собственных социальных и этических принципов. Наиболее отчетливо это проявилось в постепенном отходе от крайне индивидуалистических идей «социального дарвинизма» периода раннего экономического роста, когда государство в начале XX века стало подчинять своему контролю экономическую жизнь и по возможности ограничивать свободу предпринимательства в тех случаях, если это могло привести к отрицательным социальным последствиям для отдельного индивида. Уже на рубеже прошлого и нынешнего веков конгресс выступил против особенно явных злоупотреблении свободой договоров, установив, например] контроль над железнодорожными компаниями и создав с этой целью в 1887 году Комиссию по междуштатной торговле — первый в истории США федеральный орган по государственному контролю за экономикой. В 1890 году вступил в силу закон Шермана, а в 1914 году — закон Клейтона. толкование судами позволяло наделять федеральные власти широкими полномочиями для пресечения ограничительной практики в торговле. Электро-, водо- и газоснабжение, средства массовой информации, радио, грузовой, морской и воздушный транспорт — все эти отрасли, которые и поныне находятся в США, в противоположность Европе, в частных руках, были постепенно поставлены под контроль государства. Причем роль государства отныне не ограничивалась лишь тем, чтобы препятствовать злоупотреблениям. Оно должно было заботиться об интересах потребителя с точки зрения оказания ему услуг по разумным ценам.

Был принят также ряд  законов по защите интересов трудящихся, благодаря которым на уровне отдельных штатов или федерации было введено социальное страхование, установлен минимальный уровень заработной платы, ограничен детский труд, существенно ограничена продолжительность рабочего дня. Тем самым Соединенные Штаты, в сущности, повторили путь социального развития, пройденный несколько десятилетий ранее бисмарковской Германией с ее патриархально-патерналистским социальным законодательством.

Американские предприниматели  решительно выступили против всех этих государственных мер в области экономической и социальной политики. Вплоть до 1930-х годов они могли рассчитывать в большинстве случаев на поддержку юридического сословия. Так, в 1925 году Верховный суд признал неконституционным закон, который запрещал пекарням увеличивать рабочий день сверх 10 часов и рабочую неделю сверх 60 часов. По мнению большинства федеральных судей, закон «противоправно» ограничивал свободу предпринимателей и рабочих заключать трудовые соглашения, то есть нарушал четырнадцатую поправку к конституции.

Противоположную точку  зрения высказал тогда судья Холмс  в своем «особом мнении». Он кратко сформулировал основную мысль своего энергичного протеста: «Четырнадцатая поправка не вводит «Социальную статику» Герберта Спенсера» (Lochner v. State of New York, 198, US, 45, 1905). Еще в 1918 году Верховный суд признал недействительным федеральный закон, который запрещал при определенных условиях транспортировку товаров, изготовленных детьми младше 14 лет (см. Hammer v. Dagenhart, 247, US, 251, 1918).

Даже первые законы в рамках «нового курса» Ф. Рузвельта, направленного на вывод страны из «великой депрессии» 1930 года, Верховный суд блокировал незначительным большинством, так как судьи усомнились в их конституционности. При этом, однако, суд вышел за рамки своей компетенции. И лишь после своего избрания президентом на второй срок подавляющим большинством осенью 1936 года, что с очевидностью свидетельствовало об одобрении страной президентской законодательной программы, Рузвельт внес в конгресс проект закона, наделявшего его правом назначать дополнительно нового федерального судью, если один из назначенных пожизненно федеральных судей достиг 70 лет и не уходит на пенсию. В fo время из девяти федеральных судей шестеро были старше 70 лет.

В защиту этого плана  «уплотнения суда» Рузвельт выступил публично с пламенной речью: «Как нация, мы достигли того момента в своем развитии, когда необходимо принять меры по защите конституции от суда и суда от самого себя» (New York Times, 10.03.1937, p. 1). Правда, осталось неясным, одобрил бы конгресс план президента, так как необходимость в его обсуждении отпала по той причине, что один из судей изменил свою точку зрения и тем самым меньшинство превратилось в большинство. По поводу такого поворота событий злые языки не без основания острили: «A switch in time saved nine» («Если вовремя переметнуться, девятеро спасутся»).

Можно себе представить, что  старые, царившие на переломе веков  методы анализа юридических понятий  постепенно теряли свою значимость в  свете описанных выше изменений  в экономической и социальной политике государства, которая опиралась на усиление его законотворчества и регулирующей функции. Кроме того, определенный вклад в развитие этого процесса внесла философия прагматизма Уильяма Джеймса и Джона Дьюи с ее полным отрицанием всех форм формализованного, дедуктивного« абстрактного мышления. Она была господствующим философским течением в США с 1910 по 1930 год и не могла не повлиять на юристов.

Уже Холмс в знаменитом пассаже своей книги «Общее право» (1881) обрушился на понимание общего права как права «действующего вне времени, как проявления высшего разума, который парит над бурными водами современности и конкретизируется в каждом отдельном случае путем акта познания, совершаемого судьей, отрешенным от всего мирского, на основе дедуктивных и логических принципов. Право существует вне логики: оно основано на опыте. Потребности времени, господствующие в обществе теории морали и политики, властные структуры, осознанное и подсознательное, даже предрассудки, которые судьи разделяют со своими коллегами, играют гораздо большую роль в конструировании норм, управляющих поведением человека, чем абстрактное умозаключение» (ааО, р.1).

Можно привести множество  других высказываний, включая и из судебных решений, в которых Холмс  блестяще критикует устаревший стиль мышления. Однако лишь Роско Паунд развил эту критику в завершенную новую программу. Он считается в США основателем социологической школы права. Паунд и его ученики видели в праве прежде всего феномен, который стоит в тесной взаимосвязи с царящими в данном обществе политическими, экономическими и социальными отношениями и меняется вместе с ними во времени, в процессе исторического развития.

Их совершенно не интересовало абстрактное содержание «архаичных правовых норм» (black-letter rules), равно как и причинно-следственные связи, которые могли существовать между ними в какой-либо определенной системе.

Они хотели выявить конкретные правовые последствия применения судами или органами исполнительной власти норм в «живой социальной среде» как «действующего права». Поэтому для Паунда право прежде всего средство для сбалансирования интересов различных социальных групп. А судья, если он печется о поддержании интересов в равновесии, действует как «социальный регулировщик» (social engineer), так как может правильно выполнить свою задачу лишь в том случае, если обладает точным знанием жизненных ситуаций, на которые он хочет воздействовать посредством своего решения. Такого же точного знания требует Паунд и от преподавателей права. Он пишет:

«Современный преподаватель права должен изучать социологию, экономику и политику. Он должен знать не только судебные решения и принципы, лежащие в основе их принятия, но в той же мере обстоятельства и условия, социальные и экономические, в которых эти принципы должны применяться, а также состояние умов и чаяния населения, составляющие среду, в которой эти принципы будут практически реализованы. «Юридические монахи», которые проводят свою жизнь в атмосфере чистого права, безжизненной и лишенной живого человеческого слова, не могут сформулировать практические принципы, применяемые в беспрестанно меняющемся мире из крови и плоти. Наиболее логичные и блестяще обоснованные нормы могут уничтожать право при практическом применении, так как не приспособлены к среде, в которой они должны проводиться в жизнь» (Pound. The Need of Sociological Jurisprudence, Green bag, 19, 1907, 611-612; Rumble, aaO, p. 13).

Теории социологической  школы права были развиты в 1930-е  годы группой американских юристов, которых принято называть представителями «юридического реализма». Полагают даже, что в ряде случаев они придали этим теориям излишне полемичный характер. Эта группа во главе с такими известными юристами, как Карл Н.Люэллин и Джером Н.Франк, столь скептически относилась к абстрактно сформулированным правовым нормам, так как они не были в состоянии ни описать, ни предсказать действительное поведение судей, что значительно превзошла в этом Паунда. С точки зрения этих юристов, право следует изучать не по «бумажным правилам» учебников, а путем тщательного наблюдения за «поведением судьи и того, что делает суд в действительности». Аналогичную точку зрения высказывал уже Холмс, который афористично сформулировал определение права как «простого пророчества, которое суды претворяют в жизнь» (The Path of Law. Harv. L. Rev. 10, 1897, 457, 460 ff.). Ему вторит Люэллин. Для него судьи, судебные чиновники и адвокаты — «слуги закона», а то, как они решают споры, и есть само право (см. Llewellyn. The Bramble Bush, 1951, 12).

Следуя этой идее, «реалисты» видели свою важнейшую задачу в том, чтобы  разыскивать и анализировать  фактический материал, на основе которого «слуга закона» принимают определенное решение для данного конкретного  случая, и никакое другое. Исходным пунктом при этом служит убеждение, что традиционная правовая догматика не имеет большого значения для решения дел и часто лишь дает материал, который помогает судье дополнительно отшлифовать решение, уже найденное им ранее другим способом. По мнению «реалистов», даже связанность прецедентом более не гарантирует стабильности права и предсказуемости будущих судебных решений, что является основным постулатом ортодоксальных учений. В частности, Люэллин пытался показать, что в распоряжении судьи имеется множество различных технических приемов, с помощью которых он может извлечь из прецедентов то, что ему хотелось бы. Решающим для судебного решения (и это является предметом научного исследования) служит в гораздо большей степени конкретная социальная и экономическая среда, в которой возникло рассматриваемое дело и которую не учитывают традиционные и по большей части сформулированные в общей форме правовые нормы. Решающее значение имеют также пристрастия и антипатии судьи, его моральные устои и политические воззрения.

Наконец, решающим является и степень неправильности и искаженности знания судьи первой инстанции о действительных обстоятельствах рассматриваемого им дела.

Совершенно очевидно, что «социологическая школа права» и «юридический реализм» развили множество идей, которые легли в основу французской «школы независимых научных исследований», «независимой школы права». Благодаря этим идеям часто стали вьщвигаться требования научного изучения юридических фактов и установления более тесной взаимосвязи между правовой наукой и социологией. В отличие от Германии и Франции, идеи Паунда и «реалистов» нашли широчайший отклик во всех сферах правовой жизни Соединенных Штатов: «Правовые проблемы, введенные в научный оборот под названием «юридический реализм»... определяли развитие правовой мысли в США на протяжении прошлого поколения и фактически стали "общим местом"» (Yntema, aaO, р. 325). Что же касается юридического образования, то достаточно лишь бегло ознакомиться с современными американскими учебниками прецедентов, чтобы понять, сколь большое внимание в них уделяется не только судебным решениям и сформулированным в них нормам, но и экономическим обстоятельствам дела, умению разобраться в относящейся к делу медицинской, психиатрической и криминологической информации, деловой практике и стандартным условиям договоров.