Турецко-сирийские отношения с 1990 по 2010гг

Поэтому вначале Анкара уговаривала  Асада разрешить конфликт путем  «предоставления места во властных структурах умеренным исламистам». Это, по оценке того же турецкого премьера Р.Эрдогана, «гарантировало спокойствие». Не согласимся с этой оценкой, поскольку «спокойствие в Сирии» сейчас в состоянии гарантировать совсем другие силы. Это, прежде всего светская Народно-демократическая партия (НДП) Р.Турки, интеллектуалы из «Декларации Дамаска» и верхушка бедуинских племен.[10]

Б.Асад категорически отказался  реализовать этот сценарий. Турция, у которой просто не оставалась другого  выхода, начала все глубже использовать формат «тайной войны», создав на своей  территории базы Сирийской свободной армии (ССА). Отметим, что Анкара только частично финансирует сирийскую оппозицию и ее вооруженное крыло, ограничившись в основном гуманитарной (лагеря беженцев) и логистической сферой. ССА насчитывает около трех тысяч бойцов, что не является определяющей в военном отношении силой. Отряды, которые в большинстве своем тем или иным способом, связаны с НДП, несравненно многочисленнее (около 10 тыс. бойцов). Командующий ССА бывший полковник сирийской армии Риад Асаад, безусловно, пользуется покровительством турецкой стороны, но деньги на оружие и «добровольцев» дают Эр-Рияд и Доха. Признание последними ССА «как единственной силы вооруженного сирийского народа» обусловлено только тем, что Турция на сегодняшний момент единственная надежная логистическая площадка для переброски в Сирию оружия и боевиков. Признание ССА было условием Анкары и суннитские монархии его приняли. Вообще этот уникальный географический и политический момент превратил Турцию в своеобразного монополиста, и та же НДП была вынуждена, в конце концов, признать и присоединиться к той же ССА, что впрочем, означает ее скорую реорганизацию.[11]

Турецкие спецслужбы в лице МИТ  в свою очередь осуществляют охрану военных руководителей оппозиции  полковника Р.Асаада и генерала М.аш-Шейха. Она была усилена несколько месяцев назад после попытки их неудачного похищения, которая была предпринята сирийскими спецслужбами. Кстати, в этом им должен был помочь подкупленный агент МИТ, что потом вызвало «серьезные разборки» в руководстве турецких спецслужб.[12]

Турция также предоставляет  свою территорию для подготовки боевиков (формально под флагом ССА), переброски оружия и «добровольцев» из Ливии. Это  основной канал поставок вооружения, его финансируют и курируют саудовцы и катарцы. В Турцию ливийцы прибывают «на лечение», а их размещением в специально арендованных гостиницах занимается ливийское посольство в Анкаре. Та же картина наблюдается и в Иордании, но Амман все более и более настороженно к этому относится, справедливо полагая, что, в конце концов, это может привести к победе «очередной революции» уже в Иордании.[12]

Дамаск в свою очередь действует  против турецкой подрывной деятельности примерно в том же формате. Это  подпитка отрядов РПК и шиитских военных групп в Турции деньгами и оружием; акты саботажа по снабжению повстанцев оружием в самой Турции и через каналы контрабандистов, а также инфильтрация агентуры в ряды ССА. Плюс Дамаск сделал очень неплохой ход по предоставлению широкой автономии, включая создание военных отрядов, курдскому населению в стране, что создает естественный буфер на пути возможной турецкой интервенции и одновременно – базу для проведения операций курдов в самой Турции.[13]

Что очень важно? Турция не готова и не будет открыто вторгаться в Сирию. По крайней мере, на нынешнем этапе. Здесь есть несколько причин.

1. Отрицание со стороны турецкого  военного командования такого  сценария без соответствующей  резолюции Совета Безопасности  ООН. Это, кстати, солидарная позиция  всего НАТО. Отсюда заявления  МИД Турции, что «позиция по  Сирии будет однозначно синхронизована с Вашингтоном».

Турецкие военные предупреждают, что в этом случае армия может  «увязнуть» в Сирии и втянуться  в партизанскую войну с курдами. Последние проживают компактно  как раз в приграничных районах, и уже фактически инкорпорированы в местные органы управления сирийскими властями. В этой зоне свободно действуют боевики РПК, которые вооружены, легально устанавливают блокпосты и нейтрализуют активность повстанцев. Там же работает и система местного самоуправления курдов. Та часть курдской молодежи, которая сейчас в какой-то степени поддерживает оппонентов Б.Асада, при сценарии турецкого военного вторжения однозначно перейдет на сторону РПК. Соответственно усилится поддержка со стороны сирийских силовиков отрядов РПК и шиитских военизированных групп в самой Турции.

Кроме того, при таком сценарии однозначно вновь возникнет «старая» проблема «спорных территорий в Искандерии». Это может мобилизовать большинство  сирийского населения не против режима Б Асада, а против турецкой стороны.[15]

Все это приводится в качестве довода в рамках консультаций турецкого  руководства с саудовским, которое  стремиться убедить Анкару использовать свой военный потенциал для создания «буферных зон» в Сирии (район  Идлиба), которые будут использоваться как оплот для расширения экспансии повстанцев. Особенно здесь «усердствует» руководитель саудовской разведки Мугрин Абдельазиз, которого на это вдохновляет «ливийский пример». Анкара на этот сценарий не идет по вышеназванным причинам. Кроме того, в турецком руководстве опасаются, что такой вариант однозначно приведет к усилению в Сирии радикальных исламистов, которые лояльны Саудовской Аравии. А это абсолютно противоречит стратегии Турции по распространению своего влияния в регионе.

Поэтому турецкие военные пока ограничиваются разминированием территорий при технической поддержке французских частных фирм на турецко-сирийской границе, что должно серьезно расширить возможность по переброске вооружения и «добровольцев» через новые коридоры.

2. Партия справедливости и равенства (ПСР) при осуществлении своей политики в отношении Сирии вынуждена оглядываться на реакцию оппозиции внутри самой Турции. Недавние парламентские слушания и резкая обструкция со стороны оппозиционных партий вынуждает Р.Эрдогана очень тщательно взвешивать каждый свой шаг «на сирийском направлении». Любой провал здесь чреват падением рейтинга, что фактически исключает военный вариант в силу его высоких рисков.

3. Анкара не желает портить  слишком активной позицией в  Сирии своих отношений с Тегераном. Военное вторжение может привести к открытому боестолкновению с иранскими советниками, которые сейчас воюют на стороне режима Б.Асада или, по крайней мере, к резкому осложнению двусторонних отношений. Между тем сохранение «добрососедских отношений с Ираном» стоит в ряду приоритетов турецкой внешней политики. Здесь и совместные операции против курдских сепаратистов, и экономические резоны. Турецкая финансовая система продолжает участвовать в обслуживании поставок иранской нефти в Индию и Китай. В условиях экономических санкций против Ирана это очень прибыльный бизнес. Собственно этим определяется «очень взвешенная позиция» Турции в отношении возможного удара по иранским ядерным объектам и отказ предоставлять свою территорию для этих целей.

Кроме того, ослабление Ирана объективно усиливает турецких конкурентов по борьбе за влияние в исламском мире КСА и Катар. А это в Анкаре стараются всеми способами избежать.

глава 2. Эволюция турецко-сирийских  отношений после прихода к  власти в Турции  Партии справедливости и развития

2.1 Проблема Александрийского санджака

Линия территориального размежевания между Турцией и Сирией, установленная в начале 1920–х гг., в целом соответствовала этнолингвистической границе между территориями проживания турецкого и курдского этносов на севере и арабского – на юге. Единственным исключением, в этом отношении, являлся расположенный на побережье Средиземного моря санджак Александретта и Антиохия, существенную часть населения которого составляли турки. Вопрос о его государственной принадлежности явился последним серьезным препятствием с которым столкнулись европейские державы, осуществлявшие в межвоенный период управление ближневосточными территориями. 

Проблема  Александреттского санджака явилась  одной из важных тем франко – турецких переговоров по подготовке мирного договора между двумя странами. В результате, в статье 7 – ой документа было сформулировано положение о введении на территории санджака, под эгидой французской администрации, особого административного режима, обеспечивающего культурную автономию турецкой общины. Турецкий язык, согласно содержанию документа, должен был получить официальный статус.

Первый  декрет об автономии Александреттского  санджака был издан верховным  комиссаром Франции  генералом Гуро 8 августа 1921 г. В 1923 г., после подписания мирного договора в Лозанне французская администрация подтвердила особый статус данной территории.

В соответствии с созданной в начале 1920 – х  гг. властной структурой, высшим должностным  лицом на территории Александреттского санджака являлся мутасариф, ответственный лишь перед делегатом верховного комиссара. В его подчинении находилась Административная комиссия, фактически выполнявшая функции местного правительства. В административно – территориальном плане Александреттского санджак формально входил в состав учрежденного французской администрацией «государства» Халеб. В 1924 г. его объединения с «государством» Дамаск, возникло федеративное сирийское государство.

5 декабря  1924 г.  французский верховный комиссар Вейган опубликовал декрет, существенно повышавший статус  Александреттского санджака. Он был выведен из состава «государства» Халеб и передан в непосредственное подчинение сирийскому правительству. Положения данного декрета были подтверждены постановлением № 3017 правительства Сирии от 31 декабря 1924 г.

В январе 1925 г. новый верховный комиссар генерал Сарайль сделал  еще один шаг в расширении автономии Александреттского санджака. Специальным декретом он предоставил местным властям дополнительные полномочия в административной и финансовой сферах. Кроме того, был вновь подтвержден статус турецкого языка на территории санджака.

Политика, проводившаяся французской  администрацией в первой половине 1920 – х гг. способствовала росту  сепаратистских настроений среди турецкого  населения Александреттского санджака. В январе 1926 г., с санкции М. д' Жувенеля, сменившего на посту верховного комиссара генерала Сарайля, на территории округов Александретта, Антиохия и Кырыкхан прошли выборы депутатов местного Представительного Совета. Уже в ходе своего первого заседания, состоявшегося 22 февраля, значительная часть избранных депутатов выступила с инициативой о выходе санджака из состава Сирии и придания ему статуса особой территории, управляемой непосредственно верховным комиссаром. В марте 1926 г. Представительного Совета, преобразованный в Конституционную Ассамблею, провозгласил создание отдельного государства со своей конституцией и предложил верховному комиссару назначить своего делегата в Александретте  М. д' Рюкса его президентом.

В целях преодоления возникшего кризиса в  Александретту была направлена делегация правительства  Сирии во главе с министром юстиции и финансов, которая начала переговоры с лидерами сепаратистов. Решающее влияние на их исход оказал успех миссии М. д' Жувенеля, который смог добиться в ходе своего в Анкару в феврале 1926 г. отказа турецкого правительства от официальной поддержки сепаратистских шагов властей Александреттского санджака. В результате, 12 июня 1926 г. в  Александретте представителями сирийского правительства и местного Представительного Совета был подписан протокол, предусматривавший сохранение санджака в составе Сирии с подтверждением всех полученных им ранее автономных прав.

Временный компромисс, достигнутый  заинтересованными сторонами по проблеме Александреттского санджака к середине 1920 – х гг. способствовал  улучшению франко – турецких отношений  и стабилизации положения на территории самого санджака. Тем не менее, и турецкое правительство и местные сепаратистские круги не оставляли надежды добиться от французской администрации новых уступок, конечной целью которых являлось отделение Александреттского санджака и его постепенная интеграция в состав Турции.

Резкое обострение ситуации вокруг санджака произошло в связи с  опубликованием 9 сентября 1936 г. текста франко – сирийского договора, предусматривавшего постепенную ликвидацию режима мандатного управления и предоставление Сирии полной независимости. Турецкий МИД немедленно выступил с протестом, в категоричной форме потребовав от Франции заключения отдельного договора с правительством Александреттского санджака, что де – юре означало бы в дальнейшем признание за ним статуса суверенного государства. Все прежние соглашения, по мнению турецкой стороны, предусматривали, в той или иной форме, сохранение французской опеки над санджаком, значительную часть населения которого составляли турки, но ни коим образом не предполагали его включение в состав «аморфного» сирийского государства. Французское правительство отвергло требования Анкары, подчеркнув, что считает существующий уровень автономии Александреттского санджака в составе Сирии вполне достаточным. Последовавшие в октябре – ноябре того же года консультации дипломатических представителей двух стран не принесли существенных результатов.

16 декабря 1936 г. французская сторона  согласилась с турецким предложением  передать решение проблемы Совету  Лиги Наций. После нескольких попыток привести стороны к компромиссу, окончившихся неудачей, Совет решил отложить ратификацию франко – сирийского договора и направить на территорию санджака специальную комиссию, в состав которой должны были быть включены представители Дании, Норвегии и Швеции.

27 декабря 1937 г. Совет Лиги  Наций, с согласия представителей  Франции и Турции принял решение  о новом режиме управления  Александреттским санджаком. Он  предусматривал, в частности, вывод  всех войск и введение на  территории санджака особого Статута, являвшегося, фактически, местной конституции. Данные шаги существенно ущемляли суверенитет Сирии. В соответствии с принятыми решениями, сирийское правительство сохраняло контроль лишь над внешними сношениями санджака, а также над его таможенной службой и финансовой системой. Турецкий язык получал на данной территории статус основного официального языка. Кроме того, Турции было предоставлено равное с Францией и Сирией право на использование порта Александретты.